— Милорд, — эхом отозвался он. — Неужели я впал в немилость? Ты бы стала моей любовницей, если бы я попросил? Ибо я хочу именно этого.
Филлида замешкалась на предательски долгую секунду.
— Нет! Конечно же я не стану твоей любовницей! — Ее руки запутались в переднике, она заставила себя отпустить его и поправить складки.
Эш что-то пробормотал себе под нос, подошел к столу и принялся изучать статуэтки из мейсенского фарфора, будто желая успокоить ее, отойдя на приличное расстояние.
— Жаль. Ты мне очень нравишься.
И провел длинными пальцами по голой руке танцующей леди, Филлида вздрогнула, будто он прикоснулся к ее телу.
— Ты сказал, что хочешь быть просто друзьями, — напомнила она.
— Я всегда дружил с моими любовницами, — возразил Эш.
— Как мило с твоей стороны! И так удобно, что я здесь, не правда ли! — А еще я слабовольная женщина, мечтающая о твоих поцелуях, сильных руках, тяжести тела, и я не настолько опытна в этих делах, чтобы скрыть свои чувства. — А тебе, судя по всему, нечем заняться для развлечения.
— У меня много дел, Филлида. Но никакое занятие не способно меня развлечь, — сухо сказал Эш. — Не станешь же ты отрицать, что питаешь ко мне определенные чувства? Или я настолько ошибся в знаках, которые ты мне посылала?
Филлида обошла коробки, радуясь образовавшейся между ними преграде, взяла следующий упакованный предмет.
— Я приличная женщина, милорд. — «Лгунья». — И не могу позволить чувствам взять верх над разумом. — Упаковка упала обратно в коробку, обнаружив чашу для ароматических смесей. Филлида резким движением поставила ее на стол, хрупкая крышка с дырочками зазвенела, как ее нервы.
— Значит, ты действительно испытываешь ко мне какие-то чувства?
— Только осознание того, что ты очень хорошо целуешься. — Она вытерла руки о передник и снова наклонилась над ящиком. Если она выйдет из комнаты, ни за что не сможет вернуться, а работа все же отвлекает ее от опасных мыслей. — Думаю, ты много практиковался. Или возможно, это я такая неопытная, а ты целуешься вполне заурядно.
Эш не удержался и фыркнул:
— Если я начну страдать от переизбытка самодовольства, ты, Филлида, — отличное средство от этого недуга.
Она сняла упаковку со стопки хрупких вустерских фруктовых тарелок, поджав губы и удерживаясь от еще более резкого комментария. Через некоторое время, не дождавшись от него ни слов, ни действий, спросила:
— Ты хочешь, чтобы твои любовницы питали к тебе чувства? — Ее взгляд стал непроницаемым. — Вероятно, очаровываешь их разговорами о любви? — Своим язвительным замечанием она хотела выказать пренебрежение к тому, как он говорит о чувствах, в то время как всего-навсего хочет затащить ее в постель, однако выражение его лица вдруг стало ранимым. На секунду ей показалось, что его передернуло. — Эш? Что я такого сказала? — Филлида поняла, что задела его чувства.
— Я больше не намерен совершать таких ошибок, — сказал он строго.
— Ты любил свою любовницу? Что с ней случилось? — Спросив это, Филлида посмотрела в его потерянные, потускневшие холодные зеленые глаза и все поняла. — Она умерла.
— Да. — Эш отвернулся и притворился, что изучает фарфор, который она выставила. — Все это привезено из Европы. Тут есть что-нибудь стоящее?
— Это отличная работа. — Если он хотел таким способом перевести разговор на другую тему, у него ничего не выйдет. — И стоит хороших денег. Но это не имеет значения. Расскажи мне об этой девушке.
— Думаю, она была моей единственной любовницей, — произнес он, пытаясь сконцентрировать внимание на фигурке из мейсенского фарфора, которую держал в руках. — До нее были лишь… физические контакты. После нее — связи. Я хорошо усвоил урок с Решми.
— Она была индианкой? — Филлида осторожно взяла статуэтку из его опустившихся рук. — Расскажи мне.
— Ее имя в переводе означает «шелковая». Она была куртизанкой при дворе моего двоюродного дяди. Красивая, очень милая, нежная. Особенная. — Почувствовав укол ревности, Филлида заметила, как Эш прикрыл глаза, отгородившись от нее темными густыми ресницами. — Я позволил себе влюбиться в нее, но, что еще хуже, позволил ей влюбиться в меня. Хозяйка женского дворца поговорила с раджой, и он дал мне понять, что я поступаю нечестно по отношению к Решми, и это должно прекратиться.
— Но почему? Вы же любили друг друга?
Эш открыл глаза и горько улыбнулся:
— Двоюродный дядя напомнил мне, что я наследник титула маркиза и мне скоро придется уехать в Англию. Он спросил, неужели я собираюсь тащить бедную необразованную индийскую девушку через весь мир, чтобы держать ее в любовницах до тех пор, пока не разлюблю ее? Я запротестовал и сказал, что люблю ее и женюсь на ней. Он попросил не говорить глупостей, подумать об этом. — Филлида наблюдала, как он прошелся по комнате, подошел к очагу, положил руки на каминную полку и заговорил, стоя к ней спиной. — И я подумал об этом. Моя мать наполовину индуска, образованная, жившая во дворце, обученная тому, как управлять большим домом, уверенная в себе и привыкшая к европейскому обществу женщина. Но и она, насколько мне известно, боялась переезжать сюда, несмотря на то что пыталась это скрыть. Как я мог оторвать дочь крестьянина от всего, что она знала и к чему привыкла, и к тому же подвести своих родителей под скандал таким неравным браком?
— Как она на это отреагировала? — спросила Филлида, боясь услышать ответ.
— Она плакала и умоляла, а потом, когда я стал непреклонным и жестоким, потому что очень тяжело было говорить с ней об этом, взяла себя в руки, поклонилась и пробормотала, что если этого желает ее повелитель, то так и будет. Она вышла в сады у подножия замка, я отпустил ее, подумав, что ей надо побыть одной, успокоиться.
— Эш, она же не наложила на себя руки.
— Нет. Я все время пытаюсь убедить себя в этом. Она наступила на крайт — маленькую смертельно опасную змею — и умерла в муках.
«О боже». Филлида пыталась подобрать правильные слова, но ничего подходящего не приходило в голову. Эш оттолкнулся от камина и подошел к ней.
— И когда я прекратил тонуть в бесконечной пучине своего горя, понял две вещи. Во-первых, женюсь на девушке, которая идеально подходит на роль маркизы и станет поддержкой и опорой для моих родителей, а не поводом для смущения и источником проблем в их и без того нелегкой жизни. Во-вторых, отброшу глупые детские мечты о любви, прежде чем я причиню боль кому-либо еще.
— Эш, любовь — это не просто детские мечты, она на самом деле существует. — Она взяла его за руку, будто могла таким образом заразить своей верой. — Неужели твои родители не любят друг друга?
