– Кто вы? – спросила она.
Он улыбнулся, нежность и бурная радость светились в каждой черточке его старого, морщинистого лица.
– Я – Дональд Фарлан, моя девочка. Твой дед, дорогая.
Джордж Депфорд вошел в клуб. Долгие годы для него были закрыты двери фешенебельных клубов, где собирались избранные представители мужской половины светского Лондона. Членство в клубе «Уайтс» зависело не от того, насколько блестит ваше золото, а от того, насколько чиста и благородна ваша кровь. А по обычным меркам кровь Депфорда была просто красной.
Какая ирония, что именно здесь он собирался устроить будущее своей дочери.
Сердце сжалось при мысли о его маленькой Кэтрин. Как он молил Господа, чтобы наследственная болезнь матери не перешла к ней. Но сегодня Депфорд получил определенные доказательства начавшегося безумия, все было точно так, как у Глинис. «Господи, спаси их обеих».
В сопровождении слуги он шел через анфиладу комнат, замечая любопытные взгляды и перешептывание, следовавшие за ним по пятам. «Да, все правильно. Посмотрите на этого простого обывателя, вы чертовы аристократы. Вы не брезгуете его деньгами за карточным столом, но никогда не позволите ему вступить в ваш круг, уготованный для избранных, рожденных с голубой кровью».
Ему хотелось сжать кулаки, сбить спесь с этих высокомерных господ, большинство из которых ничего не смыслило в бизнесе, ими руководили такие люди, как он. Эти господа проводили свою жизнь в салонах портных, в публичных домах или за карточным столом. Или в закрытом клубе, в этом священном приюте, где они были защищены от женского вторжения.
Да, Депфорд хотел, сжав кулаки, потребовать их признания, что он так же хорош, как они. Может быть, даже лучше, потому что когда он занял подобающее место в мире, они только-только появились на свет. Но Депфорд понимал, что подобное поведение могло лишь приумножить их ненависть к нему. Пусть лучше считают его самонадеянным, видя, как гордо он идет мимо, пусть прячут любопытные взгляды за страницами газет.
Он знал, что никогда не будет принят в этот круг избранных, но надеялся, что его дочери уготована другая судьба. Что ее красота и богатство победят их снобизм и позволят ей войти в этот элитный круг.
Кентвуд первый поселил в Депфорде сомнение, и сейчас он с горечью вспоминал о встрече с юным графом.
Кентвуд отказался срочно жениться на Кэтрин.
Правда, заколебался, когда Джордж удвоил приданое.
И все же он имел наглость отказать Джорджу Депфорду, довольно ясно намекнув, что думает по поводу поспешной женитьбы. Кентвуд боялся, что Кэтрин ожидает ребенка.
Джордж еле сдержался, чтобы не дать ему пощечину.
Но он не мог винить молодого человека. Кентвуд заметил странное поведение Кэтрин. И потом появился Джордж и попросил его поторопиться со свадьбой. Что еще мог подумать граф?
Нет, Кентвуд никогда не сделает ей предложение. Он окончательно разрушил то, что так последовательно выстраивал Депфорд ради своей любимой дочери. Поторопился разрушить, заподозрив Джорджа в желании пристроить свою дочь до того, как причина поспешной женитьбы будет очевидна всем, и Кэтрин просто не сможет пойти к алтарю.
Итак, с Кентвудом было покончено.
Поэтому Депфорд сделал то, что поклялся не делать никогда. Он договорился о встрече с виконтом Нордхемом, чтобы обсудить условия брака, то есть практически продать дочь.
Слуга остановился, подведя Депфорда к двум стульям в углу, где посетители могли обсудить дело не опасаясь, что их подслушают. Виконт Нордхем поднялся, приветствуя Депфорда поклоном. Высокий, темноволосый, довольно привлекательный и имевший успех у женщин благодаря смазливому лицу, Нордхем не зря заслужил репутацию повесы. Он любил выпить, играл в карты и попадал в разные щекотливые истории, но у него был титул и не хватало лишь одного – денег.
Прекрасный жених, ничего не скажешь. Небрежным взмахом руки Нордхем отпустил слугу.
– Садитесь, Депфорд.
Джордж сел, и Нордхем подал знак другому слуге, который принес два бокала бренди.
– Выпьем, – предложил Нордхем и наполовину опрокинул содержимое бокала. – Затем поговорим о нашем деле.
Джордж отодвинул бокал:
– Нет, благодарю, лорд Нордхем. Я предпочитаю говорить о делах на трезвую голову.
Нордхем пожал плечами, потягивая бренди. Его темные глаза сверкнули.
– Как хотите.
– Вы знаете, почему я здесь. Я хочу, чтобы моя дочь стала леди, предпочтительно графиней.
– Я жду, мой отец отбросит коньки в любой момент, – отвечал Нордхем. – Это сделает меня графом, и все богатства семьи перейдут ко мне.
– Но пока вы зависите от своего отца. – Сказав это, Джордж с улыбкой подвинулся на стуле. – Я понимаю, что временами вам с ним не просто.
Нордхем сжал губы и со стуком поставил бокал на стол.
– Чего вы хотите?
– Я хочу, чтобы вы получили особое разрешение и в течение недели женились на моей дочери.
Нордхем изменился в лице. Простое любопытство сменила тревога.
– К чему такая спешка? Предупреждаю вас, я готов стать отцом, но не отцом бастарда.
Усилием воли Джордж подавил злость:
– Дело не в этом.
– Извините, – произнес лорд, но никакое извинение не отразилось в его взгляде. – Обычно именно эта причина объясняет поспешность свадьбы.
– Моя дочь… не очень здорова… Это не смертельно, но нужно, чтобы кто-то заботился о ней, когда она будет вести самостоятельную жизнь.
– А… – Нордхем произнес один-единственный звук. Он откинулся на спинку стула и криво улыбнулся: – Она унаследовала болезнь вашей жены?
На этот раз Джордж стиснул кулаки.
– Да.
– Вы пришли, чтобы предложить мне жениться на безумной, зная, что я захочу иметь наследника?
– Ее болезнь усиливается. Но она в состоянии родить ребенка до того, как потеряет разум. – Горло перехватило, когда он говорил эти слова о собственной дочери.
– Больного ребенка, скорее всего, – уточнил Нордхем. Джордж вновь подавил вспышку раздражения.
– Насколько я знаю, вы заядлый игрок, милорд. Я даю за ней тридцать тысяч приданого, и она является единственной наследницей моего движимого и недвижимого имущества. Ради этого стоит рискнуть?
– Господи! – не удержался Нордхем, услышав сумму.
– И вдобавок, – сказал Джордж, – я готов выкупить ваши карточные долги. Если вы женитесь на моей дочери, я сведу их к нулю и кредиторы больше не будут беспокоить вас.
– Но это почти двадцать тысяч фунтов, – прошептал Нордхем.
– Девятнадцать тысяч восемьсот сорок семь, если быть точным. – Джордж повеселел, предчувствуя победу. – Я не люблю приблизительности, когда дело касается денег.
