Самоуверенная улыбка сэра Гектора напугала ее еще больше, чем его слова.
Это была улыбка человека, который одержал победу, который добился своего, сметя все препятствия.
– Я не могу выйти за него! Не могу! – повторяла Лина.
Но тут она вспомнила, какие огромные суммы задолжал ее отец и как много обещал ему сэр Гектор в случае его согласия.
Это было последней каплей, переполнившей чашу ее горя. Лина почувствовала себя совсем несчастной.
Как мог отец опуститься до того, чтобы сделаться послушной игрушкой в руках человека, подобного сэру Гектору Стендишу!
Лина всегда знала, что ее отец человек слабый, достаточно безвольный. Он любил наслаждаться жизнью и при этом частенько забывал о принципах.
Лишь матушка Лины, которую граф Уэллингем любил всем сердцем, заставила его занять подобающее ему место среди знати графства, несмотря на то что семья была ограничена в средствах.
Лина успела убедиться, что многочисленными визитами и приглашениями их семья была обязана исключительно всеобщей любви к ее матушке.
Разумеется, после смерти матушки приглашения сделались куда реже, и потому отец легко попался на удочку сэра Гектора, столь радушно приглашавшего его в «Башни».
«Он просто пользуется папой, – с горечью думала Лина, – а теперь хочет воспользоваться и мной!»
К тому же сэр Гектор говорил о любви таким странным тоном, с таким нехорошим блеском в глазах, что Лина содрогалась при одной мысли об этом. При всей своей невинности и наивности она догадывалась, что сэр Гектор называет любовью не настоящую любовь, а нечто нечистое и мерзкое.
– Ненавижу его! Ненавижу! – воскликнула Лина.
Она встала с кровати и подошла к зеркалу.
Лина вовсе не была кокеткой, но надо было быть слепой, чтобы не заметить, как похорошела она за последний год.
На самом деле Лина была очень похожа на свою матушку, которая, едва появившись в свете, была объявлена первой красавицей. Она отвергла несколько блестящих предложений, ибо сердце ее было отдано графу Уэллингему.
Ее родители долго колебались, прежде чем дать согласие на этот брак, по той простой причине, что граф был довольно беден, тогда как два других поклонника их дочери обладали громадными состояниями.
Но в конце концов они согласились, не смея противиться счастью своей дочери. И графиня Уэллингем была счастлива до конца своих дней.
Единственное, что омрачало их счастье, – это то, что после рождения Лины ее мать больше не могла иметь детей, и потому у графа не было сына, который мог бы унаследовать его титул и замок, который сэр Гектор справедливо обозвал «старой развалюхой». И все же это был их замок, их родовое гнездо, и Лина любила его и не хотела расставаться с ним – разве что ради человека, который будет для. нее тем, чем ее отец был для ее матери.
Сейчас в больших глазах Лины стоял страх. Девушка подумала, что, если бы она увидела рядом со своим лицом отражение сэра Гектора, она бы тут же умерла.
– Мама, что мне делать? – спросила она вслух, обернувшись к портрету матери, который висел на стене.
Это был всего лишь карандашный набросок, сделанный каким-то художником-любителем, который жил по соседству. Он долго умолял графиню позировать ему, говоря, что за всю свою жизнь не встречал женщины прекраснее ее.
Графиня посмеялась – и согласилась. Должно быть, художник влюбился в нее, потому что он передал ее черты вернее, чем мог бы сделать это другой мастер, более опытный, но равнодушный.
Лина была очень похожа на свою мать. То же овальное лицо с заостренным подбородком, те же большие глаза, короткий прямой нос и мягкие белокурые волосы, которые окутывали прелестную головку неким волшебным ореолом.
Рисунок не был цветным, поэтому на нем не было видно удивительного цвета глаз, который Лина тоже унаследовала от матери. Не голубые, как это свойственно блондинкам, а зеленые с золотыми крапинками, «словно ручей на солнце», как поэтично выразился художник.
Лина с мольбой обратилась к портрету матери.
– Мама, помоги мне! – сказала она. – Ты ведь знаешь, я… я не могу выйти замуж за такого… такого, как сэр Гектор. Мама, помоги, пожалуйста! Спаси меня!
И внезапно Лина поняла, что ей делать, – так отчетливо, словно мать и впрямь ответила ей.
На следующее утро Лина уже ехала в Лондон в поезде, который проходил через ближайшую к их дому железнодорожную станцию около шести утра. Вырваться из дому оказалось так легко, что Лина все еще не могла этому поверить.
Накануне, после визита сэра Гектора, она старалась не встречаться с отцом. Она знала, что отец весь день пил. Сначала он пил, запершись у себя в кабинете, потом отправился в деревню, в трактир, где его радостно встретили местные завсегдатаи.
Граф совсем забыл, что у них вечером должны были быть гости. Они пригласили к ужину доктора с супругой и еще одних друзей – очаровательную пару, которая недавно поселилась в усадьбе на другом конце деревни.
Отставной полковник Грэхем, служивший в гренадерах, часто бывал в замке. А недавно они с женой поселились в усадьбе, которая досталась ей в наследство от отца несколько лет назад.
Лина приготовила отцу костюм. За полчаса до ужина она зашла в кабинет и увидела, что отец сидит со стаканом в руке.
– А, вот и ты, Лина! – сказал он. – Где же ты была? Мне надо поговорить с тобой.
– Некогда, папа! – ответила Лина. – У нас сегодня будут Грэхемы и Эмерсоны! Ты что, забыл?
– Я их не звал…
– Ты их звал, папа. По крайней мере Грэхемов ты приглашал. А я позвала Эмерсонов, чтобы нас было шестеро.
Она взглянула на часы и добавила:
– Скорей, папа! Через полчаса они будут здесь! Я тебе все приготовила.
– Я буду очень рад видеть полковника, – сказал граф, – но мне надо с тобой поговорить.
– Некогда, папа, – сказала Лина. – Боюсь, это придется отложить до завтра.
Она улыбнулась отцу и выскользнула из комнаты прежде, чем он успел сказать что-то еще.
Она долго возилась с ужином, помогая старой кухарке, которая давно утратила прежнюю расторопность, и подогревая несколько бутылок хорошего вина, которые у них еще остались.
Как она и думала, отец был рад и полковнику, и доктору, которые были очень приятными собеседниками. К тому времени, как они ушли, Лина с полным правом могла пожелать отцу спокойной ночи и убежать в свою комнату. И отец так и не успел сказать ей то, что собирался.
К тому же накануне он лег далеко за полночь, а сегодня столько выпил днем и за ужином, что, должно быть, уже забыл, что хотел ей сказать.
Во всяком случае, потом он сможет не кривя душой сказать сэру Гектору, что не говорил Лине о его предложении, а потому не может отвечать за ее внезапное исчезновение.
