– Не нужно называть меня мистером. – Хантер наклонился к девушке. – Здесь имеется и рыба.
– Я хотела сказать, что не отказалась бы от креветок или омара.
– Мисс Кларк-Джармон считает, что зубатка не слишком хороша для нее?
– Отчего же, мне нравится зубатка, как, впрочем, и бифштекс. Я просто говорила о своих предпочтениях.
– Люди не всегда едят то, что предпочитают.
– И правда, – без энтузиазма отозвалась Дейдре и посмотрела в зал, не желая вступать в спор, явно ей навязываемый. Вскоре появилась официантка с подносом и направилась к ним. Слава Богу, вздохнула про себя Дейдре, теперь не нужно будет ни о чем разговаривать.
Официантка, одетая в голубое платье и белый передник, молча поставила на стол булочки, масло и графин с водой, а потом так же без единого слова удалилась.
– Выглядит привлекательно, – не удостоив Хантера взглядом, заметила Дейдре, взяла одну булочку, намазала ее маслом и откусила. В этом мужчине с темными с поволокой глазами и тяжелыми веками было слишком много… животного, первобытного. Вокруг него витала какая-то аура, создававшая между ними странное напряжение. Да и просто он был слишком большим. Возможно, для жизни в Техасе и вообще на Западе и нужно быть именно таким, но в ее хрупкий мир в Нью-Йорке этот человек просто не вписывался.
Хантер наслаждался зрелищем того, как Дейдре ела. Он словно зачарованный смотрел на ее губы, рот, кончик розового языка. Дейдре, наконец взглянув на него, заметила восхищение в его глазах.
– Вы не голодны? – спросила она, заметив, что Хантер не ест. Она-то была ужасно голодна.
– Вы даже и представить себе не можете, как я голоден, – ответил ковбой, глядя Дейдре в глаза, а затем тоже взял булочку, намазал ее маслом и откусил.
Вскоре снова появилась официантка и поставила перед ними дымящиеся бифштексы с картофелем и кукурузой.
– О, я давно не видела таких больших порций, – усмехнулась Дейдре. – Я даже испытываю страх и… вину.
– Не волнуйтесь. Я съем все то, что не съедите вы, – сказал Хантер и вонзил вилку в бифштекс.
Обрадовавшись воцарившейся тишине, Дейдре последовала примеру своего сотрапезника. Она боялась, что не сможет съесть так много, и в то же время ей была неприятна мысль о том, что он станет доедать ее порцию. Дейдре оказалась в безвыходном положении и продолжала есть, несмотря на то что давно уже насытилась.
Хантер доел мясо, положил в рот последний ломтик картофеля и откинулся на спинку стула, который недовольно скрипнул.
– Мне кажется, это стонет мой желудок.
– И правда, отличая еда. – Хантер скосил глаза на тарелку Дейдре. – Вы собираетесь все доесть?
– Нет, – вздохнув, с трудом произнесла Дейдре, хотя ей очень хотелось сказать «да».
Хантер ловко поддел вилкой остатки ее мяса и отправил к себе в тарелку. Затем он отрезал ножом кусочек с той стороны, с которой отрезала и Дейдре. Можно сказать, он почти коснулся ее губ. Положив мясо в рот, Хантер посмотрел на Дейдре долгим взглядом.
Она смущенно вспыхнула и отвернулась. Ей было неприятно возникшее вдруг между ними чувство близости.
Хантер продолжал жевать и смотреть на Дейдре, на ее пылающие щеки. Возможно, она не такая уж и недотрога, какой пыталась предстать в его глазах?
– Спасибо.
– Было бы жаль, если бы еда пропала…
– Пока вы со мной, об этом не стоит беспокоиться.
– Я не пробуду на ранчо долго.
– Нет? И куда же вы собираетесь?
Дейдре провела пальцем по краю своего стакана с водой.
– Я должна кое-что обсудить со своими родителями. Глаза Хантера сузились, превратившись в две щелочки.
– Это, должно быть, нечто очень важное?
– Да, – ответила Дейдре и опустила голову. Хантер понимающе кивнул.
– Хотите десерт?
– Нет, благодарю.
– Пойдемте немного прогуляемся. – Хантер положил на стол деньги. – Надо слегка растрясти наш ужин.
– Я очень устала. Думаю, мне…
– Но вы ведь так давно не были здесь. Хантер отодвинул стул, и Дейдре встала.
– Нет, но…
– Так как мы уезжаем завтра рано утром, то лучше вам освежить свои воспоминания детства сейчас.
Они вышли из кафе в вестибюль, и Дейдре, взглянув на своего спутника, нахмурилась.
Насмешливо улыбнувшись, Хантер взял ее за руку и повел к центральным дверям, ведущим на улицу.
– Пока вы не добрались до ранчо, я должен о вас заботиться. Поэтому моя обязанность – прогулять вас перед сном.
Дейдре выдернула руку, Хантер открыл дверь и слегка, по-шутовски, склонил голову.
– Спасибо, спасибо, – быстро пробормотала Дейдре и вышла на улицу, намеренно сделав вид, что не замечает его фривольностей. Очень скоро она будет уже на ранчо, и этот человек оставит ее в покое. Она забудет о нем. Хотя Хантер и вызывал у Дейдре неприязнь, однако в нем было что-то притягательное, магнетическое, отчего ее тянуло к этому человеку против собственной воли. Он ничем не напоминал Саймона, был его полной противоположностью. Вспомнив о своем друге, Дейдре улыбнулась.
– Вам нравится ночь?
Хантер смотрел ей в лицо. Очевидно, он по-своему истолковал ее улыбку. Дейдре огляделась и глубоко вздохнула:
– Да, Техас – это особенное место. Замечательное. И люди здесь хорошие, приветливые. Мне всегда хотелось вернуться сюда. Впрочем, я скучала и по дому в Луизиане, и по дому в Нью-Йорке. Видите ли, получается, что у меня просто нет дома как такового.
– У вас гораздо больше всяких домов, чем у большинства людей, – заметил Хантер, неспешно шагая по тротуару.
– Вы не понимаете. У моей матери есть родовой дом, она владелица судоходной компании в Нью-Йорке. Мой отец унаследовал ранчо своего дяди и плантации отца в Луизиане. А я просто их дочь.
Хантер остановился и посмотрел на девушку:
– Вы странная девочка.
– Молодая женщина. Мне уже девятнадцать.
– А мне двадцать шесть.
– И у вас нет собственного дома?
– Я бродяга. Иду туда, где есть для меня работа.
– И семьи тоже нет?
– Те, кто есть, не стоят того, чтобы о них упоминали.
– Значит, вы совершенно свободны. Можете делать все, что захотите. И когда захотите. И как захотите. Вы, вероятно, даже не понимаете, насколько вы счастливы.
– Человек никогда не свободен, потому что он раб своего желудка.
Девушка взглянула на своего спутника так, словно впервые его видела. Похоже, он не просто бродяга…
– Но вы свободны в выборе работы.
– И тем не менее я все-таки вынужден работать.
– Я женщина. Знаете ли вы, какую работу могут предложить мне и сколько за нее платят?
– Но вам не нужно работать. Вы свободны. Дейдре нахмурилась:
– Работают абсолютно все. Просто у всех разная работа. Вы ведь понимаете, что я завишу от своих родителей, и я женщина. Мой выбор ограничен. К тому же я даже не имею права голоса. Я не могу голосовать на выборах.
