Дом в Чипсайде, благородно подаренный Мэри и Уильяму, несмотря на отрицательное отношение ее родственников к этому браку, был частью приданого ее матери. Мэри очень любила этот маленький светлый домик, хотя он был расположен далеко не в престижном районе.
Старомодная изысканная мебель, лоснящаяся от воска, и прочий хлам из отцовских поместий поддерживали в леди Мэри чувство принадлежности к высшему классу, хотя она и сдавала свои позиции пядь за пядью с того дня, когда тридцать лет назад бежала со своим возлюбленным из родительского гнезда.
Возвращение Уильяма на службу сулило ей переход от дешевых домашних обедов к посещению родительского дома и возможность обновить гардероб.
В семье Мэри изысканность манер и безупречный внешний вид человека всегда ценились больше, чем его внутренний мир.
То ли дело ее старая подруга, Эффи Дирсли. Она не замечала, что из года в год Мэри принимает ее в одном и том же перешитом платье, с жадным восторгом слушая сплетни из высшего общества.
Подходя к своей скромной гостиной, леди Мэри почувствовала сильный запах моря. Она сразу вспомнила, что так пахло от Уильяма, когда он возвращался из плавания и страстно сжимал ее в объятиях.
Тогда она не обращала внимания на этот запах, а была просто счастлива, что он снова на суше и они вместе. Выходя замуж за капитана, она не думала, что проведет столько часов в одиночестве и что семья отвергнет ее. Высадит на необитаемом острове, как любил повторять Уильям.
Из гостиной сначала доносился громкий спор мужчин, затем последовал взрыв веселого смеха.
Это означало только одно — Уильям получил корабль. Они ходили в бухту осмотреть его, а теперь вернулись, чтобы сообщить ей радостную новость.
У дверей гостиной леди Мэри обнаружила, что запах стал просто невыносимым и довольно-таки гнусным.
Строго нахмурив брови, она посмотрела вниз, на Бакстера. Не стоило кормить его утром копченой сельдью. Этот конфуз может повториться. Затаив дыхание, она шагнула в гостиную с дежурной улыбкой на губах.
— Дорогой лорд-адмирал, какое счастье… — Она недоуменно запнулась, найдя истинный источник зловония в собственном доме.
Быстро оглядевшись, она заметила Уильяма, стоявшего у камина с глуповато-застенчивым выражением на лице. Напротив него стоял лорд-адмирал, стройный и подтянутый, как тридцать лет назад, когда они с Уильямом впервые надели новенькую, с иголочки, капитанскую форму. А на ее любимом стуле восседало лохматое существо неопределенного возраста и явно шкодливое. Только необыкновенные, огромные зеленовато-голубые глаза говорили о том, что обладатель матросского тряпья — женщина. И еще — ресницы. Длинные и очень густые. Как посмела эта грязная плутовка ступить на ее, пусть изрядно потертые, ковры и прекрасный пол!
— Что сие означает? — спросила леди Мэри, обращаясь к лорд-адмиралу, уверенная в том, что мысль притащить в дом подобное чучело никогда не пришла бы Уильяму в голову.
— Моя милая леди, — сказал он, прокашлявшись и раскланиваясь точно так же, как давным-давно, когда они с Уильямом пришли в дом ее отца. Затем, опустив голову, продолжал: — Мэри, мне нужна ваша помощь в деле с этой девушкой.
Глаза Мэри округлились, когда смысл сказанного стал доходить до нее. Лорд-адмирал торопливо добавил:
— Это не то, что вы думаете… она не… она просто… Адмиралтейству необходимо, чтобы она…
Бакстер издал тихое, но угрожающее рычание. Девица, не обратив на это никакого внимания, повела плечом в сторону лорд-адмирала и изрекла:
— Миледи! Не слушайте чавканье этой глупой скумбрии. Он просто хочет, чтобы вы сделали меня ледью.
Открыв рот от изумления, Мэри взглянула на мужа, не поверив своим ушам. Уильям безмолвно кивнул.
— Леди? — прошептала она и рухнула в ближайшее кресло.
Лорд-адмирал, опустившись на одно колено и взяв ее руку, начал умолять:
— Мэри, дорогая! Я уже много лет не обращался к вам с просьбами, но сейчас нам просто необходимо ваше участие. Эта женщина может опознать опаснейшего преступника, который вращается в высшем обществе. С вашей чуткой помощью она смогла бы быстро выйти в свет и покончить с этим делом. Я никогда не позволил бы себе затруднить вас, не будь это действительно жизненно важным.
— Вы, верно, шутите? — Взгляд леди Мэри обратился к их гостье, которая сидела, скрестив руки на груди и поставив ногу на подлокотник кресла. — Милорд, почему вы не взяли ее к себе? Присцилла лучше справится с этим. Вы ведь знаете, что я давно не бывала в обществе.
— Моя дорогая кузина… не обладает вашей выдержкой, Мэри. Кроме того, это предприятие требует особой деликатности.
Питер умолчал о том, что Мэри и так знала. Присцилла никогда не умела держать язык за зубами и ни за что не впустила бы в их роскошный дом в Пэлл-Мэлл подобную дрянь. Была и еще одна причина. Единственная дочь лорд-адмирала, Юстасия, в этом сезоне должна быть представлена в свете, а вдовствующий отец больше всего боялся чем-либо повредить своему единственному сокровищу.
Лорд-адмирал встал.
— Я думаю, проще всего представить ее как вашу кузину или крестницу, нуждающуюся в попечительстве. Вряд ли кто-нибудь усомнится в вашей доброте и порядочности.
Обращаясь к мужу, леди Мэри неуверенно спросила:
— Надеюсь, вы не хотите сказать, что она будет жить у нас?
Уильям начал переминаться с ноги на ногу, все еще не в состоянии вымолвить ни слова.
— Это была прекрасная идея, — встала со своего места девушка.
Леди Мэри опустила глаза, понимая, что больно уколола гостью.
— Никто из высшего общества не примет меня за свою, да и я вряд ли буду испытывать расположение к этим людям. — Морин прошла через комнату и протянула леди Мэри смуглую руку. К крайнему изумлению Мэри, тонкие девичьи запястья были скованы короткой цепью.
Преступница? Эта девочка — преступница? Леди Мэри машинально взяла протянутую руку, не сводя глаз с массивных стальных браслетов. Ее ухоженные пальцы сжала сильная огрубевшая от тяжелой работы ладонь. Звеня цепью, девушка долго трясла ее руку.
— Извините, что побеспокойствовали вас, миледи. Они думали, что вы поможете мне, а я за это помогу им. Теперь, глядя на вас, мне ясно, что это была бредовая идея. Я — леди?! — Она с горечью рассмеялась, словно для нее стать леди было все равно что попасть в рай на земле.
Вблизи леди Мэри рассмотрела лицо девушки, скрытое до этого полосатой шапочкой и выбившейся из-под нее прядью темных волос. Под сильным загаром проступали веснушки, а во всем ее облике сквозило врожденное благородство.
— Ведите меня на виселицу, милорд. Возможно, я это заслужила. — Морин вздохнула и попыталась улыбнуться леди Мэри. Улыбка получилась невеселая, в ней сквозили надежда и смирение. Леди Мэри вдруг почувствовала укол жалости к этой девушке.
Ведь ей были понятны чувства Морин. Поначалу она питала надежду на то, что их брак с Уильямом будет счастливым, потом пришлось смириться с потерей единственного ребенка, рожденного мертвым, пока Уилл был в море. И долгие мучительные годы она страдала от бедности. Что-то шевельнулось в ее сердце, какой-то забытый инстинкт будоражил ей душу.
«Бедный ребенок, она наверняка не знала материнской ласки. Трудно даже представить, что ей пришлось испытать в мире этих грубых мужланов». Платок, вытащенный для защиты от запаха, который с приближением девушки стал просто невыносимым, пришелся очень кстати, потому что на глаза леди Мэри навернулись слезы.
Виселица? О чем говорит эта девушка? Она с укоризной посмотрела на мужа. Уильям смущенно промямлил:
— Это… Мэри… понимаешь… В общем, она капитан. Капитан… Морин Хоторн.
— Хоторн? — Взгляд леди Мэри вновь устремился на Морин.
Это невозможно. Теперь она поняла, почему глаза девушки сразу приковали ее внимание. У Морин были глаза ее отца — Этана Хоторна.
— Сегодня Портер осудил Морин за контрабанду, — продолжал Уилл. — Его светлость согласился помиловать ее в обмен на ту информацию, которую она готова предоставить. Если ты считаешь, что она не пригодна на роль леди хотя бы на один-два приема, то завтра утром приговор приведут в исполнение…
Лондон. Дом Олмаков
Месяц спустя
Когда Джулиан Дартиз приехал в Лондон и стал появляться на торжественных приемах, среди мамаш с дочерьми на выданье поднялся переполох. С одной стороны, матери стремились оградить своих чад от его беспардонных ухаживаний, но с другой, каждая из них мечтала видеть свою дочку замужем за состоятельным человеком с положением в обществе. И они скрепя сердце позволяли своим неуклюжим дочерям принимать его изысканные знаки внимания.
Сегодняшний вечер у Олмаков ничем не отличался от других. Дартиз вошел в зал с таким высокомерно-презрительным выражением лица, словно ему предстояло решать — быть или не быть нынешнему торжеству. Джулиан сразу же обращал внимание на хорошеньких и богатых мисс. Точно так же он оценивал лошадей, которых покупал на аукционе «Таттерсоллз».
