— Вы всегда так хорошо кормите рабов, госпожа?
— В Каве никто не голодает, — спокойно объяснила она. — Мы никогда не обращаемся с людьми жестоко. В отличие от мужчин.
— Но все же без них вы не можете обойтись, — тихо возразил он.
— Они трудятся в полях, рудниках и выполняют другую тяжелую работу.
— А где мое место? — полюбопытствовал Дагон.
— А ты умен, — одобрительно кивнула Зинейда, игнорируя намек. — Я верю тому, что ты сын короля, ибо осанка у тебя благородная. После того как я купила тебя, несомненно, нашлись люди, которые наполнили твои уши непристойными слухами, и многие из них правдивы. Да, мужчины Кавы — невольники и служат женщинам, но почему это так уж отличается от тех государств, где женщины во всем подвластны мужчинам?
— Но мужчины во всем выше женщин, — поспешно возразил Дагон. — Они выше, сильнее, мудрее.
— Да, выше ростом и сильнее, но мудрее?! Нет, Дагон, ты ошибаешься, именно женщины превосходят мужчин, хотя бы потому, что боги избрали именно их для того, чтобы воспроизводить себе подобных. Но прежде чем ты возразишь, что для этого необходимо мужское семя, позволь напомнить: это единственное, что требуется. Твое семя бесполезно без женщины, которая вынашивает его в чреве своем. Когда же оно расцветает и на руки матери ложится младенец, она кормит его своим молоком. Мужчинам нечем питать новорожденного. Без плодоносной почвы наших тел твое семя ничего не стоит, Дагон. Поэтому мужчинам далеко до женщин. Каково предназначение мужчин в этом мире? Именно они затевают войны, в которых гибнут не только невинные, но и торговля и искусство. И чего они добиваются? Больше земли? Богатства? И что они делают со всем этим? Ба! Поэтому и существует Кава, где правят женщины. Мы пользуемся силой мужчин и их семенем, но и только. Мужчины всегда будут нам подвластны. Таковы наши обычаи. Мы не воюем с соседями и при этом куда богаче, чем ты способен представить, потому что неустанно трудимся. Впрочем, ты скоро сам во всем убедишься.
Улыбнувшись ему, она сделала глоток вина и продолжала:
— На троне Кавы сидит королева. Когда ей приходит пора соединиться с мужчиной, мы избираем новую властительницу. Нынешняя королева Халида еще ни разу не влюблялась и при этом правила дольше остальных. Она сама предложила уступить место вновь избранной преемнице, но мы не позволили, ибо это противоречит нашим законам. Прежде она обязана полюбить и взять себе мужчину.
— И ты считаешь, что именно я гожусь ей в мужья? — спросил Дагон.
— Возможно, — уклончиво пробормотала Зинейда. — Но пойми, сначала королева должна влюбиться в тебя, а не просто лечь в твою постель. Очень мало женщин Кавы остаются девственницами до пятнадцати лет. Мы рано привыкаем радоваться жизни и не стыдимся отдаться красивому мужчине. Чувственность Халиды поистине ненасытна, но, к сожалению, ни один мужчина до сих пор не завоевал ее сердца. Если ты сумеешь добиться этого, мой прекрасный принц, твоя судьба будет поистине ослепительной. Будешь жить во Внешнем дворце консортов вместе с мужьями бывших королев и иметь все, что пожелаешь, даже других женщин.
— Но если верить тому, что я узнал, мои сыновья будут отняты у матери в восемь лет, после обучения посланы наемниками в другие страны и навсегда разлучены с родителями, — возразил Дагон.
— Разве это не любимое занятие мужчин, Дагон? Драки и бои. Мы просто учим наших сыновей сражаться и выживать в мире мужчин. Каванские наемники не имеют цены, и владетели всего мира стараются их заполучить. Превращаем пороки мужчин в товар! — хмыкнула Зинейда и, с трудом дотянувшись, погладила его по руке. — Тебе не запретят видеться со своими детьми. Их казармы находятся неподалеку от дворца. Ты будешь встречаться с ними чаще, пока они будут жить в городе. Кроме того, ты не станешь вести жизнь раба для любовных утех. Будут и другие обязанности, которые не оставят тебе много свободного времени. Молодой человек, которому предназначалось стать королем, наверняка имеет и другие таланты, кроме могучего мужского достоинства. А теперь ты, разумеется, захочешь возлечь с женщиной, чтобы удовлетворить так долго копившееся сладострастие. Как давно ты был лишен плотских радостей?
Дагон вспыхнул от столь откровенного вопроса.
— Несколько месяцев, — признался он.
Зинейда понимающе улыбнулась, показав белые ровные зубы.
— Бедный мой принц, — утешила она и обратилась к молодым служанкам: — Ну, кто из вас хочет его сегодня? Только не ссорьтесь, у каждой будет возможность его попробовать.
— Мы уже все решили между собой, госпожа, — объявила желтоволосая девушка. — Тянули жребий, и мне досталась первая ночь.
— Как умно, не правда ли, Дагон? Ни споров, ни свар. Все ли мужчины так рассудительны, когда речь идет о красивой женщине? — усмехнулась Зинейда. — Вряд ли. Обязательно начнется распря, и потом бедняжке придется развлекать с полдюжины похотливых животных. Кстати, ее зовут Доре. Идите и наслаждайтесь компанией друг друга, — напутствовала она.
Доре взяла Дагона за руку, подняла с подушек и провела его в отгороженное красной шелковой занавеской помещение для сна. Занавеска упала с тихим шорохом, отсекая их от остальных женщин. Дагон огляделся. Здесь ничего не было, кроме большой перины, брошенной на деревянное возвышение.
— На колени, раб! — скомандовала Доре. — Пора тебе понять, что отныне твои властительницы — женщины.
Она негрубо, но решительно толкнула его. Первым порывом Дагона было взорваться, но он вовремя успел взять себя в руки. Только завоевав доверие этих негодниц, он сумеет скрыться.
Доре выскользнула из своего простого платья, оставшись обнаженной.
— Заложи руки за голову, раб. Тебе запрещено дотрагиваться до меня, пока я не дам на это своего позволения. Понятно?
— Да, госпожа, — кивнул Дагон.
— Вот и хорошо, — довольно улыбнулась Доре. — Я вознагражу тебя, раб. Можешь полизать мою маленькую щелку, но не смей проникать языком внутрь, пока я не разрешу.
Она растянулась перед ним и расставила ноги так, что кружево светлых завитков очутилось прямо перед его губами. Дагон наклонился и стал гладить кончиком языка сомкнутые створки пухлого венерина холма. Ее пышное тело пахло цветами, а мускусный женский аромат непреодолимо возбуждал Дагона. Он умирал от желания более смелых ласк, но не смел нарушить запрет.
Доре неожиданно выгнулась и обеими руками разомкнула розовые складки, открывая его взгляду потаенные сокровища.
— Ублажи меня, раб, — беззастенчиво потребовала она, — но помни, ты должен держать руки за головой.
Его язык немедленно нашел бутон ее наслаждения и начал снова лизать, сначала нежно, потом все энергичнее. Она оказалась слаще меда, и он зачарованно наблюдал, как крошечная поначалу изюминка растет и наливается багровым цветом.
