– Вот и прекрасно! – с удовлетворением воскликнул бальи. – Отрадно видеть, что справедливость королевского суда нашего города признана и за оградой монастыря славных тамплиеров!
И он направился к Рено, чтобы завладеть своей добычей, а тот, будто зачарованный, стоял недвижимо, как камень. Но голос брата Адама остановил дерзкого гостя.
– Разве вас не учили тому, что при входе следует здороваться? – прогремел он. – Похоже, вы забылись!
Камар ошеломленно остановился, неловко поприветствовал капитул и напомнил, что он все-таки бальи короля…
– Бальи только для Шаторенара, да и то лишь для небольшой его части. А значит, вам нечего делать здесь, поскольку никакими правами на территории ордена вы не обладаете! Командорство Святого Фомы ордена тамплиеров относится к графству де Жуаньи. А власть графа распространяется и на Шаторенар.
– Я представляю короля, а король повсюду у себя дома.
– Но не в монастыре! Наши славные тамплиеры, как вы изволили выразиться, подчиняются великому магистру, который пребывает в Святой земле, и Его Святейшеству папе. Так зачем вы к нам пожаловали?
– Вы прекрасно знаете зачем, а вернее, за кем, сир командор, коли сразу, как только я вошел, предоставили его мне, – усмехнулся бальи, самоуверенно приосанившись под взглядом тридцати пар глаз.
– Вы заблуждаетесь. Мы ждем ваших объяснений. Что вам здесь надо?
– Мне нужен вот этот молодец, он несколько дней тому назад сбежал, избежав виселицы, которую заслужил за свое преступление: он обокрал меня и отравил своих отца и мать!
– Неужели? Соблаговолите назвать его имя. Нет ничего легче, как ткнуть пальцем в первого попавшегося на пути прохожего, объявляя, что поймал беглеца.
– Ну, если дело стало за этим! Извольте отдать в руки правосудия человека, именуемого Рено де Куртиль!
Брат Адам улыбнулся, обнажив еще крепкие зубы, и погладил бороду.
– Вот видите, как легко ошибиться! Этот молодой человек вовсе не сын Олина де Куртиля.
– Да будет вам! Он хоть и переодет, но я сразу узнал его! Но даже если госпожа де Куртиль подарила мужу сына от другого…
Два рыцаря, что стояли ближе других к Рено, успели схватить и удержать юношу, а то бы он задушил Жерома Камара.
– Грязная свинья! – прорычал Рено. – Заткни свою лживую глотку! Дама Алес чиста как снег и непорочна…
Брат Адам поднялся со своего кресла, подошел и положил руку на плечо молодого человека, успокаивая его.
– Не возвышайте голос, сын мой. А вы, Жером Камар, держите за зубами свой змеиный язык. Я еще раз вам повторяю: вы ошиблись, перед вами Рено де Куртене, из старинного рода графов Эдессы и Турбесселя. Думаю, вам известно, что в жилах дворян этого дома течет кровь французских королей.
– Не может быть! С чего вы это взяли?
– Об этом свидетельствует акт, который хранится у нас в архиве. Он подписан при свидетелях сиром Тибо де Куртене, служившим ордену храмовников в Иерусалиме и на днях вернувшимся в лоно Господа. Он признал себя отцом этого молодого человека.
– А кем была его мать?
– Дамой из очень знатного рода, но ее имя мы не смеем упоминать.
– Стало быть, незаконнорожденный, – усмехнулся Камар.
– Он признан своим отцом, а это – главное, просто в своем роду он не имеет права на наследство. Что вам еще нужно?
– Убийца всегда убийца! И…
– Я не принуждаю вас к дальнейшим разговорам, но на вашем месте я не кричал бы так громко. Могут подумать, что убийца – вы и, совершив одно преступление, готовы совершить и второе, взвалив вину за первое на невиновного, чтобы завладеть «именем короля» имуществом де Куртилей.
– Вы сами сказали «именем короля»! Именно его именем я требую выдать мне этого человека!
– Нет! И на это у меня есть три причины. Во-первых, монастырь имеет право давать убежище несчастным, а у вас нет права в него вторгаться. Во-вторых, вы ищете Рено де Куртиля, а человека с таким именем здесь нет. В-третьих, если предположить, что Рено де Куртиль все-таки существует, – он никого не убивал. Чтобы покончить с этим делом, мы предлагаем вам поехать в Париж и подать жалобу королю по поводу дела, которое так вас занимает, и я обещаю вам, что королевский суд будет скор и праведен. А этого человека мы сами привезем во дворец.
Братья в белых плащах одобрили предложение командора негромким гулом, но Жером Камар, по всей видимости, усмотрел в этом мирном выражении общего мнения угрозу. Он повернулся на каблуках и направился к двери. У порога он обернулся.
– Знайте, что не все в вашей воле, «славные» тамплиеры! А этот, – он кивнул в сторону Рено, – я уверен, в один прекрасный день заплатит за свое преступление!
– Вот оно как! Значит, нам все-таки придется отправиться к королю! – произнес брат Адам и добавил с едкой иронией: – Ради блага жителей Шаторенара пора Его Величеству узнать, какой славный правитель вершит дела от его имени!
Бальи исчез за дверью, тамплиеры молча покинули зал заседаний и направились в трапезную. Брат Адам вышел последним и увлек за собой растерянного Рено, которому очень хотелось бы понять, что же все-таки здесь произошло. Он приоткрыл было рот, но его провожатый не дал ему заговорить:
– Поговорим позже! Сейчас у нас ужин, мы и так уже на него опоздали, а во время ужина у нас разговаривать не принято.
Пришлось Рено удовольствоваться обещанием Адама поговорить после ужина. За ужином Рено, поглощая с большим аппетитом вкусное рагу из барашка с репой и капустой, пытался привести свои мысли в порядок и не услышал ни единого слова из молитв, которые читал один из братьев, стоя за небольшой кафедрой. Про себя он отметил, что запрет на разговоры во время трапезы не касался командора, потому что тот все время о чем-то беседовал шепотом с капелланом. Очевидно, речь шла о нем, о Рено, – время от времени то один, то другой поглядывал в его сторону. После ужина все чинно проследовали в часовню, но и присоединив свой голос к псалмам, а потом и к «Ныне отпущаеши…», Рено не мог вложить в них душу, занятый необыкновенной новостью, которую только что узнал. Повторяя привычные молитвы – все де Куртили были необыкновенно набожны, – он лишь механически шевелил губами. Только песнь Симеона Богоприимца[1], исполняемая мощными басами тамплиеров, вернула его в часовню, но когда он попытался запеть вместе с ними, его высокий слабый голос показался ему настолько неуместным, что он тут же замолчал. Рено знал, что и уснуть не сможет, пока не узнает, каким чудом оказался сыном своего дедушки… И почему тамплиер, который не имеет права лгать, произнес столь невероятную вещь?
