Со все нарастающим недоумением Роджер продолжил исследование содержимого посылки, аккуратно раскладывая на полу вокруг себя извлеченные из ящика вещи — художественные ценности и простые обиходные предметы, составлявшие личную историю Брианны Рэндалл. История. Пресвятой Иисус, почему она называет это историей?
Внезапно сквозь удивление и недоумение прорвалась некая тревожная мысль, кольнув его прямо в сердце, и Роджер поспешно схватил крышку ящика и нашел наклейку с адресом. Оксфорд. Да, она действительно прислала все это сюда. Но почему сюда, если она знала — или должна была думать, — что он на все лето уехал в Шотландию? Он бы и находился там, если бы не конференция, подвернувшаяся ему в последний момент… но об этом он ей не сообщал.
На самом дне, в углу, обнаружилась некая коробка — из тех, в которых хранят драгоценности, маленькая, но солидная. В ней лежали несколько колец, броши и серьги. Среди них Роджер увидел и брошь с топазом — он сам подарил ее Брианне на день рождения. И еще там были ожерелья и цепочки. Но двух вещиц не хватало.
Серебряного браслета, подаренного им, и жемчугов бабушки Брианны.
— Черт, черт побери… — Он снова рассмотрел все по очереди, чтобы удостовериться в том, что не ошибся, — он перебрал все безделушки, по очереди выуживая их из коробки. Жемчугов не было. Да, определенно, их тут не было — старинной нити шотландских жемчужин, оправленных в золото.
Брианна не могла их носить, уж во всяком случае — не на технической конференции в Шри Ланке. Это ожерелье было для нее фамильной ценностью, но не украшением. Она вообще очень редко его надевала. Оно связывало ее с…
— Нет, ты не можешь, — громко сказал он. — О Господи, Бри, скажи, что ты этого не сделала!
Он швырнул коробку с украшениями на кровать и сломя голову бросился вниз по лестнице, к телефону.
Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он услышал наконец голос оператора международной линии, и еще дольше в трубке попискивали и жужжали смутные электронные голоса… и вот наконец он услышал щелчок соединения, и за ним — негромкий гудок. Один гудок, второй, потом треск… и его сердце подпрыгнуло. Она была дома!
— Нам очень жаль, — услышал он вежливый женский голос, — но с этим номером не удается соединиться. Возможно, он снят с обслуживания.
О боже, думал он, она просто не могла этого сделать! Или могла? Ну да, еще как могла, чертова девчонка, безмозглый маленький теленок! Но где она теперь?
Роджер нервно стучал пальцами по собственной ноге и просто исходил паром, пока трансатлантическая телефонная линия звякала и жужжала ему в ухо, пока наконец все операторы справились со своей задачей, а потом ему удалось прорваться сквозь глупость и бестолковость служащих госпиталя… Но в конце концов он услышал знакомый голос, низкий и глубокий.
— Джозеф Эбернети слушает.
— Доктор Эбернети? Это Роджер Уэйкфилд. Вы знаете, где Брианна? — безо всяких предисловий спросил Роджер.
В глубоком голосе послышалось легкое удивление.
— С вами. Разве не так?
Роджера обдало холодом, и он крепче стиснул телефонную трубку, как будто надеялся выжать из нее тот ответ, который ему хотелось услышать.
— Ее здесь нет, — он с трудом заставил себя произнести эти слова, стараясь говорить как можно более спокойно. — Она собиралась приехать осенью, после того, как получит степень и съездит на какую-то конференцию.
— Нет. Нет, все не так. Она закончила курс в конце апреля… я еще устроил обед, чтобы отпраздновать это событие… и сказала, что отправляется прямиком в Шотландию, не дождавшись официального дня присуждения университетских степеней. Погодите-ка, дайте подумать… ну да, верно; мой сынок Ленни отвез ее в аэропорт… когда? Да, во вторник, двадцать седьмого. Вы хотите сказать, она не прилетела? — Теперь в голосе доктора Эбернети слышалось уже неприкрытое волнение.
— Я не знаю, прилетела она или нет, — свободная рука Роджера сжалась в кулак. — Она мне не сообщила о своем приезде. — Он заставил себя сделать глубокий вздох, чтобы хоть немного успокоиться. — Куда она отправилась… в какой город, вы знаете? В Лондон? Или в Эдинбург? — Она могла задумать сюрприз для него, явившись без предупреждения… Он и был бы удивлен, это уж точно, только он не верил, что именно таковы были намерения Брианны.
Картины похищения, насилия, взрывов бомб ИРА пронеслись в его воображении. С девушкой, путешествующей в одиночестве, в большом городе могло случиться все, что угодно… но ничто из этого не могло и сравниться с тем, что, как подсказывала ему интуиция, действительно произошло. Чертова женщина!
— Инвернесс, — произнес прямо в его ухо голос доктора Эбернети. — Она вылетела из Бостона в Эдинбург, а потом собиралась поехать поездом в Инвернесс.
— Ох, милостивый Иисус… — Это было одновременно и молитвой, и проклятием. Если она вылетела из Бостона во вторник, она почти наверняка добралась до Инвернесса в пятницу. А пятница была тридцатым апреля — кануном Белтайна, старинного шотландского праздника костров, когда все вершины холмов старой Шотландии пылают огнями очищения и плодородия. И когда — возможно — та самая «дверь» на холме фей Крэйг-на-Дун широко открыта…
Голос Эбернети продолжал что-то бубнить ему в ухо, настойчиво, требовательно. Роджер приложил немалое усилие, чтобы сосредоточиться на смысле слов.
— Нет, — сдавленным голосом произнес он. — Нет, она ничего не сообщила. Я сейчас в Оксфорде. Я ничего не знал.
Бесконечное воздушное пространство, лежавшее между двумя мужчинами, содрогнулось, тишина наполнилась страхом. Но Роджер должен был задать вопрос. Он еще раз вздохнул — и ему показалось, что он не дышал уже долго-долго, — и взял трубку в другую руку, чтобы вытереть о брюки влажную ладонь.
— Доктор Эбернети, — осторожно сказал он, — вполне возможно, что Брианна отправилась к своей матери… к Клэр. Скажите… вам известно, где она находится?
На этот раз в молчании слышалась настороженность.
— А… нет. — Эбернети заговорил очень медленно, с явной неохотой. — Нет, боюсь, я этого не знаю. Так, чтобы точно — не знаю.
Так, чтобы точно — не знает. Хороший ответ. Роджер потер лицо и понял, что основательно оброс щетиной.
— Тогда позвольте задать еще один вопрос, — с еще большей осторожностью сказал Роджер. — Вам приходилось когда-нибудь слышать имя Джейми Фрезера?
На другой стороне земного шара наступило долгое молчание. Потом Роджер услышал глубокий вздох.
— Ох, господи боже мой, черт бы ее побрал, — сказал доктор Эбернети. — Она это сделала.
Неужели правда?
Ведь именно это сказал ему Джо Эбернети, сделав окончательный вывод из их длинного разговора, но вопрос продолжал биться в уме Роджера, пока он ехал на север, едва замечая дорожные знаки, проносившиеся мимо… впрочем, все равно их почти скрывал дождь.
