— Иди в большой зал к своей сестре, — приказал он. — И передай бабке, что я пришлю известие, — он криво усмехнулся, — если будет о чем извещать.
Линни кивнула и, приподняв подол грубой домотканой юбки, стала спускаться по винтовой лестнице во двор замка. Говоря о лежавшем на ней проклятии, сэр Хью не хотел ее обидеть. Она была уверена в этом. Просто на суровом воине сказалось напряжение предстоящей битвы. Сэр Хью не принадлежал к тем, кто смотрел на нее широко раскрытыми от страха глазами. Он не крестился, как это делали прочие, когда она неожиданно оказывалась в поле их зрения. Причина его суровости и даже грубости крылась, в проклятой войне между королем Стефаном и нормандским узурпатором Генрихом Плантагенетом. Бесконечной войне, которая велась сначала против Матильды и вот теперь против ее сына. Ну почему, спрашивается, эти жаждавшие крови рыцари не могли оставить их в покое? Так думала девушка, спускаясь по узким ступенькам и вслушиваясь в звон и скрежет цепей — свидетельство того, что подъемный мост Мейденстонского замка стали тянуть вверх.
И сразу же послышались испуганные крики тех деревенских жителей, которые не успели пробраться в замок и остались за его стенами. Одновременно в воздухе потянуло дымом. «Враги подожгли деревню», — в тревоге подумала Линни.
— Чтоб вы все провалились в ад! — пробормотала девушка, вне себя от печали и горя. — Чтоб вас всех, кто идет под штандартом с черным медведем, проглотил бы дьявол!
Линни даже пожалела, что не обладает качествами, какие ей приписывали. Да представься ей хотя бы малейший шанс отправить солдат Генриха Анжуйского прямиком в ад, она бы не задумываясь сделала это. Враги горели бы в вечном адском пламени, а ее дом и люди из деревушки Мейденстон были бы спасены.
«Вот тогда все бы возлюбили меня», — подумала Линни, представив себе на мгновение, каким волшебным образом переменилась бы ее жизнь, соверши она нечто героическое и благородное по отношению к жителям Мейденстона…
— Прочь с дороги! — произнес грозный голос, , мигом возвращая ее к реальности.
Она торопливо сбежала по ступенькам к подножию каменной лестницы, а за нею спустился один из солдат замковой стражи. Ясное дело, он не спутал ее с сестрой Беатрис — иначе не был бы таким грубым. Впрочем, простой наряд Линни всегда являлся ее отличительным знаком — у Беатрис платья были куда богаче и сшиты лучшими мастерицами. К тому же Беатрис не стала бы бродить по замку в разгар военных приготовлений — только она, Линни, была способна на подобную глупость. Беатрис сейчас наверняка находилась в большом зале замка, успокаивая напуганных вилланов, командуя на кухне или занимаясь каким-нибудь другим домашним делом.
Во внутреннем замковом дворике Линии заколебалась, не зная хорошенько, куда себя деть в минуты всеобщей тревоги и сумятицы. В другом конце двора, у ворот, которые вели в главный зал Мейденстона, Линии заприметила старуху, тяжело опиравшуюся на клюку одной рукой: другой она размахивала, отдавая команды.
«Нет уж, в зал она не пойдет», — сразу же решила девушка. Даже в самые лучшие дни ее бабка, леди Хэрриет, видеть не могла своей младшей внучки. Ну а сегодня, в столь чрезвычайных обстоятельствах, старуха вряд ли станет сдерживать свой ядовитый язык и разом позабудете правилах, налагаемых хорошим тоном и воспитанием.
В следующую минуту Линии услышала громкий голос отца, а еще через минуту, обшарив взглядом замковые укрепления, обнаружила и его самого, шествовавшего вдоль зубцов восточной стены. Он отдавал распоряжения и жестами приказывал своим людям занять тот или иной опасный участок обороны.
Сэр Эдгар в этот день был облачен в кожаный жилет с вышитым на нем родовым гербом де Валькуров — золотым грифоном на лазурном фоне. За его плечами развевался короткий синий плащ, а располневшую с годами фигуру стягивал тяжелый, выложенный золотом рыцарский пояс, придававший сэру Эдгару вид грозного и могущественного владыки, каким, впрочем, его и считала народная молва.
Отец Линни отличался исключительным мужеством, силой и хитростью. Хотя девушке чаще приходилось видеть его за пиршественным столом, нежели на поле брани, объяснялось это тем, что последние десять лет жизни он провел в относительном покое и от него только и требовалось, что пить да обжираться. Его дочь не помнила — да и не могла помнить — того времени, когда он сражаются бок о бок с королем Стефаном, помогая тому отобрать королевский венец у незаконной дочери старого короля.
Тем не менее длинными зимними вечерами в замке она часто слышала рассказы о его бранных подвигах, о том, к примеру, как король Стефан лично посвятил его в рыцари задолго до того, как сам стал королем, или о том, какие сэр Эдгар совершил деяния, когда его приняли в личную дружину Стефана, и какие награды получил он за верную службу. Заводили там обычно разговор и о браке сэра Эдгара с кузиной Стефана Эллой, одной из красивейших женщин края. Более же всего были в ходу истории о том, как сэр Эдгар взял штурмом Мейденстонский замок — что случилось сразу же после смерти старого короля — и удерживал его твердой рукой, несмотря на все попытки Матильды захватить замок, а заодно и корону Британии у Стефана.
И вот теперь сын Матильды предпринял новую попытку овладеть замком — и, судя по всему, с куда более значительными силами.
Линни нырнула в укрытие, образованное стеной кухонной пристройки и частоколом, окружавшим садик, где росли лекарственные растения. Внутренний дворик замка был забит возбужденными перепуганными людьми, собаками и мычавшим со страха рогатым скотом. Над толпой стояло облако неоседающей пыли, которая забивалась в. глотку и заставляла слезиться глаза. И все же Линни продолжала немигающим взглядом следить за отцом, отмечая каждое его движение.
«Эх, был бы здесь Мейнард», — подумала Линни в тот момент, когда сэр Эдгар приблизился к сэру Хью и встал с ним рядом. Вместе они принялись обозревать ряды быстро приближающегося неприятельского войска. Ее брат, жестокий и неотесанный мужлан, порой бывал невыносим, но воином он был не менее отважным, чем их отец, и обладал опытностью побывавшего во многих сражениях рыцаря.
Увы, Мейнард находился в Мелкомб-Регисе со всей дружиной сэра Эдгара — конными рыцарями, лучниками и пехотинцами. Мейденстон защищали только замковая стража и те из вилланов, кто умел владеть оружием и кому удалось пробиться в замок до того, как был поднят подъемный мост.
Холодок страха пробежал у Линни по спине, и она зябко поежилась. «Гарнизон Мейденстона одержать победу не в состоянии», — в который уж раз подумала девушка, хотя свыкнуться с этой ужасной мыслью ей было невероятно трудно.
