— Подойдешь ко мне после ужина. Господи помилуй, эти дочки могут стать просто проклятием для мужчины!
За столом Эндрю Кеннеди сидел рядом с Тиной, опекая ее. С другого бону Донал предостерегал девушку:
— Отец прав, что рассердился. Не так-то просто будет теперь его успокоить.
Тина благодарно улыбнулась, обоим мужчинам.
— Я с ним справлюсь, — с бравадой проговорила она, но все удовольствие от шоколадных трюфелей мсье Бюрка было испорчено, вдобавок проклятый зуб снова начал ныть.
В дальнем конце зала за столом для самых приближенных слуг ужинали две гувернантки. Обеим было за тридцать. Дворецкий, хорошо зная, что они не переносят друг друга, с удовольствием наблюдал за ними и прислушивался к обмену колкостями. Шотландка Кести занималась воспитанием младшей, более послушной Бесс Кеннеди. Положив на тарелку кусок пирога с бараниной, она поправила беличий мех на воротнике строгого платья и прошипела с довольной ухмылкой:
— Смутьянка! «Смутьянка» — вот какое прозвище больше всего подходит Валентине Кеннеди.
Вторую гувернантку, англичанку Аду, леди Кеннеди привезла с собой, когда та была еще маленькой. Сейчас Ада заботилась о Тине и как ближайшая подруга выслушивала ее тайны и давала советы. Она была еще привлекательна и носила волосы высоко зачесанными, что открывало взглядам длинную шею и позвякивающие серьги.
— Думаю, несчастная белка с удовольствием уступила вшивый мех тебе на воротничок, — спокойно произнесла она.
— Ох! — Кести сжала губы в тонкую линию. — Теперь ясно, у кого Огненная Тина набралась наглости!
— Вполне допускаю, что я научила ее постоять за себя. В этом мире нельзя быть тряпкой, если не хочешь, чтобы об тебя вытирали грязные башмаки, — сухо ответила Ада.
Самодовольная улыбка снова расплылась на лице Кести.
— Господин сейчас в ярости. Не думаю, что дочь сможет противостоять ему на этот раз.
— Роб Кеннеди растопчет любого слабака, но он ценит людей с характером. А впрочем, тебе этого не понять.
— Будь Тина в моей власти, я бы вбила послушание в ее голову, — провозгласила шотландка.
Дворецкий рассмеялся Кести в лицо. Потребовался бы незаурядный силач, чтобы добиться покорности от Огненной Тины Кеннеди.
— Ей шестнадцать, почти семнадцать. Она уже взрослая и не станет выполнять нянькины приказы, — парировала Ада.
— Однако же Бесс выполняет мои приказы, — заявила Кести.
— Но девушки так непохожи, — возразила англичанка. — Валентина — само очарование, сама стройность и красота.
— И великолепно знает об этом, — продолжала обвинять Кести, рыская глазами в поисках окруженной мужчинами юной соблазнительницы. — Каждый норовит заполучить эту конфетку, и неудивительно, ведь это ты заботишься о ее нравственности.
Ада давно овдовела и не скрывала, что предпочитает мужское общество женскому.
— Ты, кажется, ревнуешь?
— Опыт подсказывает мне, что мужчин привлекает невинность. Они не любят, когда цветок уже сорван кем-то другим, — злобствовала шотландка.
— Твой опыт — чистая игра воображения. — Ада решила разом покончить с препирательствами. — Да, кстати, знаешь, что происходит со старыми девами в их сороковой год рождения? У них все зарастает!
Кести поперхнулась, побагровела, как свекла, и выскочила из-за стола. Дворецкий от смеха подавился пивом. Но Ада не успела полностью насладиться произведенным впечатлением, тан как ее уже тянул за рукав паж.
— Господин хочет вас видеть.
Леди Кеннеди следовала за мужем в комнату, где он обычно решал деловые вопросы. Валентина шла за матерью, а замыкала шествие Ада, покорно вздыхая и шепча:
— Еще один день, и он уедет.
У Тины была привычка гордо поводить плечом, и гувернантка подумала, что когда столкнутся две сильные воли — отца и дочери, то наверняка посыпятся искры.
Мать и дочь уселись, а Ада осталась стоять за стулом Тины. Роб Кеннеди был когда-то красавцем-мужчиной с огненными кудрями. Сейчас его волосы поседели и поредели, щеки обвисли, и появилось брюшко — результат кулинарных стараний мсье Бюрка. Но благодаря широким плечам и пронзительному взгляду лорд все еще производил впечатление. Стоя спиной к огню, он спросил, обращаясь к жене, обманчиво спокойным голосом:
— Вы что, устроили здесь заговор? Сколько предложений от женихов вы скрыли от меня?
Элизабет побледнела.
— Роб, я ничего об этом не знаю.
— Не знаешь… Ах, не знаешь? Господи помилуй, женщина, ты что, живешь с повязкой на глазах? Ты не знаешь! Ты никогда ничего не знаешь! — Роб повысил голос и теперь грохотал так, что ушам было больно.
— Пожалуйста, не надо пугать маму, — попросила Тина.
— При чем тут твоя мать? Это тебя надо бы напугать как следует! — Лорд уставился на нее. — Зачем вообще человеку нужны дочери? — спросил Роб и тут же сам ответил: — Девки, особенно хорошенькие, вроде тебя, нужны, чтобы заключать браки между могущественными кланами, и тем самым будет укрепляться власть и расти богатство. — Он снова повернулся к жене. — Не надо было слушать тебя. Если бы я отправил Валентину ко двору, она бы уже имела мужа и брюхо от него!
Собрав всю отвагу, Элизабет выпалила:
— Последняя из рода Кеннеди не смогла при дворе найти себе мужа.
— Она поступила еще лучше! Стала любовницей двух самых влиятельных людей в Шотландии — графа Арчибальда Дугласа, да еще и самого короля, если ты имеешь в виду мою кузину, малышку Джанет.
— Прошу, не произноси это имя в нашем доме, — прошептала Элизабет.
— Джанет Кеннеди? Она, конечно, шлюха, но не забывай, женщина, что Кеннеди были когда-то королями Кэррика. Наш род — лучший во всей Шотландии! — Лорд почти кричал.
— Я говорила о Дугласе, — едва слышно промолвила леди Элизабет.
Роб Кеннеди откашлялся.
— Ну ладно, Лиззи, я не хотел пробуждать печальные воспоминания. Пусть сдохнет весь род Черных Дугласов.
Элизабет прикрыла глаза платком.
— Можно мне уйти? Я плохо себя чувствую, — взмолилась она.
Лорд кивнул, не доверяя своему голосу. Затем обрушился на оставшихся женщин:
— Видите, что вы натворили? А тебя следовало выдрать за то, что расстроила мать!
Тина вскочила.
— Это ты расстроил ее, напомнив об этих подлых развратниках Дугласах!
Роб Кеннеди отмахнулся, — Мать слишком чувствительна. То, что случилось пятнадцать лет назад, можно было бы уже и забыть. В конце концов, Дамарис была моей сестрой, а не ее.
— Дамарис была ее лучшей подругой, единственной во всей Шотландии. А клан Дугласов отравил ее — как мама может об этом забыть?
— Мы сейчас говорим о другом.
Невольно залюбовавшись живостью и очарованием дочери, Роб Кеннеди в который раз задал себе вопрос: как это он произвел на свет такую утонченную красоту? Отблески огня играли на лице девушки и, казалось, превратили ее волосы в расплавленную медь. Тина притягивала мужчин, как мед притягивает пчел, и лорд постоянно недоумевал, почему зто никто не предлагает ей руку и сердце. Подобревшим голосом он произнес:
