Михаил Ярославович был одет в богатый татарский шелковый халат синего цвета, из-под которого выбивалась его алая княжеская мантия, и виднелись загнутые носками кверху татарские же туфли, обшитые китайским шелком, тоже синие, блестевшие при свете восковых свечей и переливавшиеся всеми цветами радуги. На голове у князя возвышалась обычная летняя княжеская шапка из алой парчи, окантованная тонкой полоской из куньего меха. Несмотря на то, что Михаил Тверской не превосходил ростом ни князя Романа, ни его сына Дмитрия, вид он производил внушительный: это был могучий широкоплечий мужчина, гордо державший свою красивую голову.
– На вид ему около пятидесяти лет, – подумал Мирко Стойкович, – а виски уже – белые, как снег, и борода блистает серебром! Но намного моложе нашего князя! И сила у него немалая!
– Это – мой верный боярин, Мирко Стойкович, – сказал князь Роман, представляя гостю своего собеседника. – Он возит сюда, в Сарай, мой «выход»!
– Рад познакомиться с твоим славным человеком! – небрежно кивнул головой Михаил Ярославович, отвечая на низкий поклон брянского боярина, и сразу же уселся на большую мягкую подушку, лежавшую на середине скамьи.
– Садитесь же рядом, сынок и Мирко, – указал жестом руки, делая вид, что не замечает брезгливой гримасы на лице своего высокого гостя, на ту же скамью князь Роман. – Всем хватит места!
Молодой Дмитрий Романович уселся рядом с великим князем Михаилом, а с краю к ним пристроился Мирко Стойкович.
– Я пришел к тебе, Роман, с поздравлениями, – сказал, высокомерно улыбаясь, Михаил Ярославович. – Я только что сюда приехал и узнал о твоем успехе!
– Благодарю, брат, – усмехнулся Роман Глебович, – однако я уже староват для удельного князя! Меня еле уговорили!
– Петух не стар, если топчет молодых кур! – весело бросил великий суздальский и тверской князь. – Ты достаточно воевал, Роман, и добился большой славы. Тебе давно пора иметь свой богатый удел! Если кто и заслужил это, так только ты, мой брат!
– Твоими устами да мед пить! – промолвил князь Роман. – А что ты пришел сюда так поспешно и в страшную жару? Неужели случилась какая-то беда?
– Да так уж, Роман, – покачал головой князь Михаил. – Поездки в Орду – дело привычное для нас, залесских князей. Это только вы, брянские князья, свободны от этой повинности!
– Нет, мой брат, – грустно ответил Роман Брянский. – Еще мой покойный племянник, Василий Храбрый, каждый год приезжал сюда…Было, правда и так, при царе Тохтэ, что он не посещал Сарай…Но это было редко…Князь Василий не раз сражался за своего царя…И государь, порой, прощал ему многое…А как тебе, брат мой, сидится на владимирском «столе»?
– Нечем похвастать, – пробормотал Михаил Ярославович. Его большие синие глаза как-то разом потускнели, а крупный орлиный нос как будто покраснел. – Нет покоя от Юрия Данилыча! Этот мелочный князь не желает признавать мою великокняжескую власть! Этот Юрий часто ездит сюда, к молодому царю, и подает на меня бесчисленные жалобы! То требует от меня какой-нибудь городок, то протягивает свою медвежью руку к Великому Новгороду! Он – настоящий разбойник и злодей! Безжалостно разоряет мою казну! Вот опять придется заминать его жалобу полновесным серебром! А где запастись этим серебром? И за грамотку, или ярлык, придется заплатить вдвое больше прежнего! Иначе этот Юрий завладеет Владимиром!
– Да, нелегкая у тебя судьба, брат! – посочувствовал князь Роман. – Этот Юрий – опасная заноза! Как мы недавно узнали, он протягивал свои руки даже до Брянска и погубил моего бесславного брата Святослава!
– Вот так, брат, – кивнул головой князь Михаил. – Выходит, этот Юрий – наш общий враг! И почему бы нам не соединить наши силы против этого злодея и не сокрушить его?
– Это, брат, не такое простое дело, – пробормотал Роман Глебович. – Надо хорошо подумать…
– А что тут думать, батюшка? – возразил Дмитрий Романович, улыбаясь. – Мы уже договорились с Михаилом Ярославичем и, когда ему будет надо, я приду к нему на помощь с дружиной против злобной Москвы!
– Ну, если будет надо, – поморщился брянский князь, – тогда и решим, а пока…
Так и ушел к себе на подворье великий князь Михаил, ничего не добившись от Романа Глебовича. – Эх, ладно, – думал он, раздосадованный, про себя. – Вот когда клюнет петух Романа в его тайное место, тогда сам ко мне прибежит!
– Ты не настолько молод, Дмитрий, – с укоризной выговаривал сыну князь Роман, – чтобы принимать поспешные решения! Разве ты не видишь, какую беду вызывают эти князья – Михаил Тверской и Юрий Московский? Они попеременно ездят с доносами к молодому царю! Это очень плохо, и нечего нам, брянским людям, лезть в такую грязь! Тут не серебром пахнет, а жаркой кровью! Пусть же сами расхлебывают свою кровавую кашу! Нечего вовлекать сюда наш славный Брянск!
Ночью, лежа на своем широком, мягком ложе, князь размышлял. – Я не позволю втянуть свою землю в напрасную беду! – сказал он себе, чувствуя свою правоту. – Пора уж в старости отказаться от всех житейских глупостей. Этот Михаил сравнил меня с петухом, курощупом…Проявил такое бесстыдство! Где уж мне до молодого петуха? – вздохнул князь. – Я уже так постарел, что мне теперь не до женок…Ох, если бы вернуть молодую силушку…
В это время скрипнула дверь, и в княжеский покой кто-то тихонько вошел.
– Это ты здесь бродишь, Бенко? – буркнул недовольный князь Роман. – Зачем беспокоишь меня?
– Это не Бенко, княже, – тихонько сказала молоденькая девушка, приближаясь к княжескому ложу. – Это – я, Есенка, пленница мурзы Кавгадыя…Прислана к тебе по его приказу…
– Зачем? – пробурчал подскочивший князь. – Я накажу бестолкового Бенко! Как он посмел тебя пропустить? Я уже стар для молодых девиц!
– В таких делах не бывает стариков! – весело промолвила девушка, и не успел князь опомниться, как она, сбросив с себя легкий серый халат и оставшись нагишом, молнией проникла под княжеское одеяло.
– Охо-хо! – закряхтел взволнованный князь, чувствуя на своем теле нежные, умелые руки. – Какие сладкие губы!
– А ты еще говоришь о своей старости! – проворковала Есенка, плотно прижимаясь к князю. – Твоя сила настолько велика, что я испугалась, как бы ты не разорвал меня своей небывалой плотью!
– Не бойся, моя сладкая лада! – простонал князь, чувствуя непреодолимое желание и буквально набрасываясь на большегрудую, длинноногую красавицу.
– Ах! Ох! – застонала Есенка, почувствовав в себе здоровенного мужчину. – Ну, и велик же ты, батюшка, как молодой конь!
– Выходит, я не такой уже старый! – думал, ликуя, князь Роман, покачиваясь над неожиданной возлюбленной. – Ох, и угодил мне этот славный татарин Кавгадый!
