Отцу и дочери предстояла новая встреча…
Ланкашир, двадцать лет спустя
Жаль, что ему уже не удастся сказать, какое это счастье – вернуться в Англию.
Более четырех лет прошло со времени его последнего приезда. Господи, конечно же, он надеялся вернуться. И на самом деле вернулся… Но ему и в голову не могло прийти, что в день приезда он найдет брата мертвым.
Горе с новой силой захлестнуло его. В глазах потемнело от бессильной ярости. С губ рвались самые страшные ругательства, какие он только знал. Боже мой, подумалось ему, брат не просто умер… Его убили…
Дамиан Льюис Тремейн, сидевший верхом на великолепном черном коне, ни единым жестом не выдал своих чувств. Со стороны казалось, что и всадник, и конь буквально высечены из камня. А боль утраты все рвала и рвала ему душу, сердце ныло от безысходного отчаяния. Он рассеянно смотрел на лежавшую перед ним долину, но все его мысли были заняты одним…
Теперь он последний из Тремейнов.
«Первым, много лет назад, ушел отец, – горько подумал он. – Следом, буквально через пару лет, умерла мать. А теперь вот и Джайлз…»
У него сжалось сердце. Стояло необычно теплое для начала апреля раннее весеннее утро. Все вокруг было освещено мягким светом и наполнено жизнью. Купол неба над головой сиял бездонной голубизной. Склоны холмов были покрыты лютиками и бледно-желтыми нарциссами. Низины казались золотистыми озерами солнечного света. Воздух был свеж, и с каждым вздохом грудь наполнялась ароматами покрытых обильной росой трав.
Но в душе его царил зимний холод, а с лица не сходило выражение мрачного раздумья.
Вся ответственность лежит на нем – Дамиане Льюисе Тремейне. И не как на новоиспеченном графе Деверелле, а как на брате человека, умершего не своей смертью, погибшего от удара, нанесенного неизвестно за что чужой рукой…
Он отыщет убийцу брата. И увидит, как Джайлз будет отмщен, потому что иного ему не дано. Он не может потерпеть неудачу.
Охваченный решимостью, Дамиан вышел из задумчивости и тронул поводья лошади. Тогда-то он и увидел ее – девушку, что наблюдала за ним из-под искривленных ветвей росшего неподалеку старого дуба.
Она сидела на расстеленном прямо на земле пледе, подобрав под себя ноги, скрытые широкой юбкой. В одной руке у нее был альбом для рисования, а другой она водила по листу кусочком угля. Глаза их встретились. Догадавшись, что обнаружена, она замерла и каким-то виноватым движением прижала альбом к груди.
Дамиан подъехал ближе. Он остановил лошадь в нескольких шагах от молодой женщины, спешился и направился к ней. Она не тронулась с места, не поднялась на ноги. Его взгляду открылась стройная шея, когда ей пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы взглянуть на него. Она смотрела широко распахнутыми испуганными глазами, словно увидела перед собой вышедшего из преисподней дьявола. Чего она так напугалась, удивился Дамиан. Рост у него, правда, намного выше среднего. Но одет он вполне обычно: в белую рубашку свободного покроя, черные брюки и кожаные сапоги, так что его внешний вид вряд ли испугал бы даже маленького ребенка.
– Доброе утро, – негромко поздоровался Дамиан.
Губы девушки слегка шевельнулись. На какой-то миг ему показалось, что она не решится ответить. Но нет, заговорила. Голос у нее оказался негромким и мелодичным. И он понял, что она вовсе и не напугана, а, возможно, лишь чуть насторожена.
– Здравствуйте, сэр.
У него едва заметно дрогнули уголки губ. Молодому человеку захотелось приободрить ее, и он доброжелательно сказал:
– Я просто не мог не заметить, что вы наблюдаете за мной. Вы делали с меня набросок?
– Да. Надеюсь, вы не против, – чуть замявшись, просто ответила она.
– Что вы, конечно, нет, – он мягко улыбнулся и, присев на корточки, поинтересовался:
– Можно взглянуть?
Девушка заколебалась, борясь с неловкостью, но все же, хотя и неохотно, передала ему рисунок.
Дамиан внимательно вгляделся в него. Конечно, работа еще не закончена, однако ей удалось уловить и выразительными контрастными линиями передать его нынешнее дурное настроение – лицо было гневным и мрачным.
Рисунок ему не понравился. Дамиан неторопливо перевел взгляд на девушку.
– Мне бы хотелось оставить его себе, – напрямую заявил он.
– Но это же лишь сделанный наспех набросок! Его не стоит хранить! – Она покачала головой и твердо добавила:
– Мне было бы неловко оставлять в ваших руках столь посредственную работу.
– Напротив, мисс. Рисунок по-настоящему хорош, и мне на самом деле хочется его иметь. Цена не имеет значения.
– Что вы! Я рисую не ради денег, сэр. Это просто… просто не продается.
Дамиан вдруг подумал о самом простом выходе из затруднительного положения. Он твердо решил оставить рисунок у себя, ибо не в его характере обнажать перед первым встречным свои чувства. А эта девушка увидела и перенесла на бумагу то, что он предпочел бы запрятать как можно глубже. У него было такое чувство, будто его поймали за каким-то непристойным занятием.
Краем глаза Дамиан приметил небольшую двуколку, а рядом мирно пасшегося пони. И действительно, чего проще – в два прыжка оказаться рядом с жеребцом, вскочить в седло и ускакать. У нее не будет никаких шансов догнать его.
– Вы весьма скромны, – заметил он, слегка приподняв смоляную бровь.
Она озадаченно посмотрела на него, чуть прикусив белыми зубками пухлую нижнюю губу.
– Скромна? Да что вы, сэр, это совсем не скромность. Просто взять с вас деньги за незаконченную работу было бы чистым вымогательством, только и всего!
Дамиан сумел сдержаться. Почему она так упорствует? Тут он в первый раз внимательно посмотрел на нее и ахнул.
Молодая женщина была изумительно красива. В ней чувствовался некий утонченный изыск, хотя было видно, что светская мода явно обошла ее стороной. Платье было стареньким и поношенным, шнурки корсажа распущены из-за жары. Круглый вырез платья открывал безупречно гладкую, слегка загорелую кожу. Несомненно, она не из лондонских барышень, которые в солнечный день и шагу не сделают без капора или зонтика. Ее темные, почти черные волосы не громоздились на голове буйными завитками, как того требовала последняя мода, а свободной волной ниспадали на спину. Она была босая, и маленькие, изящные пальцы выглядывали из-под подола широкой юбки. Как цыганка, подумалось ему.
Но больше всего Дамиан был зачарован глазами девушки и даже слегка прищурился, чтобы не выдать своего восхищения. Он никогда не видел таких глаз, неодолимо влекущих, притягивающих своей фиалковой глубиной.
Цвет весеннего вереска…
