Она тут же рассердилась на себя, раздраженно взмахнула руками и попыталась отогнать ненужные мысли. Его лицо не имеет для нее абсолютно никакого значения. Значение имеют только леди Сара и предстоящая свадьба. Она решительно направилась в глубь магазина, огибая по дороге горы разноцветных шелков, муслина и бархата, откинула зеленую занавеску и обнаружила, что ее подопечная лежит на полу и безуспешно пытается подняться, путаясь в длинном шлейфе. Мередит бросилась к ней.
– Леди Сара! Что случилось? – взволнованно спросила она, помогая девушке подняться.
Леди Сара выглядела смущенной и раздосадованной.
– Я хотела посмотреть, что происходит на улице, наступила на подол и упала. Ужасно глупо!
– Вы не ушиблись?
– Кажется, нет. – Леди Сара осторожно пошевелила руками и ногами и облегченно вздохнула. – Нет, все в порядке. Пострадало только мое самолюбие.
Мередит еще не успела обрадоваться, как девушка неожиданно прижала руку ко лбу, а другой схватилась за ее рукав.
– О Господи, у меня вдруг ужасно заболела голова.
– Вы не ударились ею, когда падали?
– Нет... Во всяком случае, я этого не помню. – Она закрыла глаза. – Боюсь, мне надо прилечь.
Мередит бережно подвела девушку к бархатной кушетке, стоявшей в глубине комнаты, и помогла лечь, пристроив ей под голову подушку.
– Mon Dieu! – раздался от дверей испуганный голос вошедшей мадам Рене. – Что случилось?
– Леди Сара нехорошо себя почувствовала, – сообщила Мередит, пытаясь скрыть охватившее ее волнение. Она прикоснулась пальцами ко лбу девушки и с облегчением подумала, что жара, кажется, нет. – У нее внезапно заболела голова.
– Ах, не стоит беспокоиться, мадемуазель Мередит. Такое часто случается с невестами накануне свадьбы. Это все нервы. Я сейчас же приготовлю для нее свой особый отвар, и вскоре, – мадам Рене щелкнула пальцами, – она будет чувствовать себя tres magnifique.
Мередит с сомнением рассматривала лицо леди Сары, покрытое восковой бледностью, и молилась про себя, чтобы мадам Рене оказалась права. Во всяком случае, до свадьбы еще два дня, и у девушки достаточно времени, чтобы поправиться.
Все будет хорошо.
Филипп Уитмор, виконт Грейборн, взволнованно мерил шагами небольшое помещение, расположенное справа от ризницы собора Святого Павла, и молил Бога, чтобы его невеста не явилась на собственную свадьбу.
Он уже несколько раз доставал из кармана золотые часы и, чувствуя, как от напряжения сжимается желудок, проверял, сколько минут остается до начала церемонии. Время, казалось, остановилось. Неужели она все-таки приедет? «Господи, избавь меня и ее от этого!»
До чего же, черт возьми, невыносимое положение! Хорошо ли он объяснил ей все? Поняла ли она? Позавчера, во время обеда, устроенного ее отцом, у Филиппа почти не было возможности поговорить с невестой наедине. Она отсутствовала за столом из-за сильной головной боли и неудачного падения, приключившегося с ней утром того дня. Сначала падение, потом головная боль. Будь все проклято, как раз этого он и боялся.
В гостиной, однако, леди Сара присоединилась к ним. После нескольких минут любезного пустого разговора Филипп попросил показать ему галерею, и она, разумеется, согласилась. Он воспользовался этой единственной возможностью, чтобы рассказать ей... предостеречь. Она слушала с вежливым интересом, а когда он закончил, небрежно заметила:
– Как это все... необычно. Я подумаю.
И после этого опять оставила их, сославшись на головную боль. Когда на следующий день он зашел с визитом, дворецкий сообщил ему, что леди Сара не принимает, так как ей по-прежнему нездоровится. Он хотел побеседовать с ее отцом, но графа не оказалось дома. Филипп оставил для его светлости записку, но ответа на нее так и не получил. Вероятно, граф явился домой слишком поздно. А Филипп провел весь остаток вчерашнего дня на складе, среди множества тюков и ящиков в поисках того единственного предмета, который мог спасти их. Поиски его оказались безрезультатными, а это означало, что наступивший день, как бы он ни сложился, ничем, кроме несчастья, закончиться не мог.
Филипп в сотый раз посмотрел на часы. Сейчас кто-нибудь зайдет и сообщит ему, что леди Сара приехала. Или что ее нет. В волнении он запустил пальцы в волосы, потом попытался ослабить душивший его галстук. Честь требует, чтобы этот брак состоялся, и она же запрещает ему жениться на ком-либо. Он представил себе свою прелестную юную невесту. Любой был бы счастлив назвать ее женой. Но у него при одной мысли об этом останавливалось сердце.
В дверь постучали, и он нетерпеливо распахнул ее. На пороге стоял его отец. Молча глядя в глаза герцога, Филипп ждал, когда тот заговорит. Он с печалью отмечал следы болезни, изменившие лицо отца: глубокие складки, вокруг губ, бледно-желтый цвет щек и черные круги под глазами. Герцог сильно похудел с тех пор, как Филипп видел его в последний раз, и казался почти истощенным. В по-прежнему густых черных волосах появилось много седины. И только взгляд пронзительно-голубых острых глаз оставался прежним. В целом отец лишь отдаленно напоминал того сильного и здорового мужчину, с которым Филипп расстался десять лет назад. В годы, предшествовавшие его отъезду, их отношения не были особо сердечными. Вся теплота исчезла из них в тот день, когда умерла мать Филиппа. Расставаясь, они заключили сделку, согласно которой отец до определенного срока не препятствовал любимым занятиям сына.
Герцог медленно подошел и остановился, когда их разделяло всего два фута. В мозгу у Филиппа навязчиво звучали слова, которые он старался и не мог забыть все эти долгие годы: «Мужчина стоит ровно столько, сколько стоит данное им слово. Если бы ты помнил об этом, твоя мать была бы сейчас жива».
– Время начинать церемонию, – произнес герцог. Выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Я знаю.
– К сожалению, твоя невеста еще не приехала. Слава Богу!
– Вот как?
– Ты все рассказал ей. – Это было утверждение, а не вопрос.
? Да.
– Мы же договорились, что ты не станешь этого делать!
– Нет. Ты потребовал, чтобы я этого не делал, но я не согласился с тобой. Я должен был ей рассказать, она имеет право знать. – Пальцы Филиппа непроизвольно сжались в кулаки.
– Лорду Хедингтону тоже все известно? Филипп отрицательно покачал головой.
– Нет. Леди Сара просила, чтобы я не говорил ему. По крайней мере до тех пор, пока она сама не решит, как поступить.
– Что ж, с каждой минутой все очевиднее, какое именно решение она приняла.
Филипп отчаянно надеялся, что так и будет.
Дрожа от возбуждения, Мередит стояла в тени колонны в мраморном вестибюле собора и от всей души надеялась, что она не похожа на ребенка, разглядывающего сладости через витрину кондитерского магазина. Поток элегантных экипажей обтекал собор, на минуту останавливаясь у величественного западного входа, чтобы высадить своих пассажиров – сливки лондонского общества, решившего украсить своим присутствием свадьбу леди Сары Маркем и лорда Грейборна. Гул приглушенных голосов разносился по всему вестибюлю, но поглощался при входе в церковь торжественными звуками органа. До Мередит доносились обрывки разговоров: «...что Грейборна чуть не убили во время какого-то столкновения с племенем...», «...кажется, собирается основать собственный музей вместе с коллегой из Америки...», «...леди Сару, с его странными пристрастиями и после того скандала...».
