— Не могу вспомнить, — откровенно призналась она.
— Сделайте глоток, это вас подбодрит. — Он поддержал ее рукой за плечи, когда она, отпив из фляжки, задохнулась, и легкая улыбка тронула его губы. — Крепкий напиток с вами не в ладу.
— Я к нему не привыкла.
Она постаралась снова обрести самообладание и замолчала, смутившись, что не знает, как обращаться к своему спасителю.
— Рауль Бове, — представился он в ответ на ее невысказанный вопрос и, закрутив крышку фляжки, протянул ей печенье и финики. — Я натуралист и географ.
Харриет с жадностью ела печенье и финики и не видела причины в это время убирать его руку. Только доев последнее печенье, она вдруг осознала непристойность их близости и попыталась высвободиться, но Рауль без труда удержал ее.
— Вы еще слабы, чтобы ходить, — заявил он и, не обращая внимания на протест Харриет, поднял ее на руки и зашагал с ней туда, где его с нетерпением ожидал арабский жеребец. — До того как мы отправимся в путь, вам необходимо выпить.
Подойдя к боку жеребца, он снова поставил Харриет на ноги, и она в ужасе посмотрела на плоскую фляжку.
— Воды, — пояснил он с насмешкой, смягчившей резкие очертания его рта, и протянул ей кожаный бурдюк с водой, который она с благодарностью взяла.
Пока она пила, вода выплескивалась и струйкой стекала на лиф ее платья. Под тонкой тканью ясно обозначались мягкие холмики ее грудей, и его пронзило желание. Рауль молча выругался. После воздержания в течение шести месяцев, проведенных в разговорах с горами и реками Абиссинии, он вполне мог обойтись без такого спутника. Гораздо лучше, если бы она была старой девой; тогда нежелание сопровождать ее в безопасное место не смешивалось бы с другими, более низменными чувствами.
Харриет вернула ему бурдюк с водой и внезапно почувствовала смятение — мужчина был больше похож на арабского принца, чем на европейца. У него были густые черные волосы, блестящие как вороново крыло, темные бездонные глаза и оливкового оттенка кожа. Волевое ястребиное лицо одновременно притягивало и смущало ее. Он не был похож ни на одного мужчину из тех, с кем она была знакома прежде. Он не сказал ей ни слова утешения, не проявил почти никакого сочувствия, однако в правильных линиях его рта было что-то нежное и чувственное. Мужчина двигался молниеносно и целеустремленно, с абсолютной уверенностью в себе, и его мужественность ошеломила ее. Когда же он, проворно взлетев в седло, затем поднял ее и усадил впереди себя, на шее у Харриет отчаянно забилась тонкая жилка, а в глубине его глаз, когда он руками обхватил девушку за талию, вспыхнул огонь, который мгновенно был погашен.
— Впереди у нас долгий путь — и без особых удобств. Уверен, вы не из тех женщин, которые жалуются.
— Меня никогда в этом не обвиняли! — воскликнула Харриет, возмущенная до глубины души.
— Вы еще не назвали мне ваше имя.
В темноте у него заблестели глаза.
— Мисс Латимер, — чопорно ответила Харриет, осознавая, что ее держат в неподобающе крепких объятиях. — Харриет Латимер.
— И что же, мисс Латимер, вы и ваш отец делали, пытаясь пересечь Нубийскую пустыню без носильщиков и без провианта?
— Наши носильщики сбежали, а нашу провизию украли, — бесхитростно ответила Харриет.
— Но вы не сказали, зачем отправились на юг в дикие, неисследованные земли, — нахмурившись, продолжил он расспросы.
— Нашим намерением было найти исток Нила.
Харриет вызывающе вздернула подбородок.
— Если таким исследователям, как Ричард Бертон и Джон Спик, не удалось найти исток Нила, то пожилой мужчина и почти девочка тем более не смогли бы этого сделать, — грустно рассмеялся он. — Вашу экспедицию задумал дурак.
— Как вы смеете так говорить о моем отце!
Харриет быстро повернулась лицом к Раулю и занесла руку, чтобы дать хорошую пощечину, но он стальной хваткой удержал ее за запястье.
— Потому что это правда, — с огнем в глазах ответил он. — Никто, кроме дурака, не отправится в Хартум такой малочисленной группой. А что до того, чтобы двинуться дальше в районы, еще не нанесенные на карту… Такое могло прийти в голову только сумасшедшему.
— Мой отец не сумасшедший и не дурак! — Ее голос звенел от злости. — Он был миссионером и полностью осознавал опасности, с которыми придется встретиться.
— Он был дураком, — с мрачным видом опять повторил Рауль. — Человек, который знает об опасностях, никогда не взял бы с собой своего ребенка.
— Я не ребенок! — Возмущение окрасило румянцем ее щеки. — Мне восемнадцать, и я способна встретиться с опасностью, как любой мужчина.
— Вряд ли могу представить себе, что держал бы в объятиях какого-нибудь мужчину, — сухо заметил Рауль.
Задохнувшись от бессильной ярости, Харриет не удостоила его ответом. Она спасена, но дорогой ценой и вынуждена быть спутницей мужчины, который даже не имеет понятия о хороших манерах, мужчины наглого, высокомерного и невероятно красивого.
Последняя мысль явилась непрошеной. Харриет вонзила ногти в ладони, совершенно ясно сознавая, что легкий галоп лошади заставляет ее почти постоянно касаться телом его тела.
— Кого вы знаете в Хартуме, кто сможет провожать вас полторы тысячи миль обратно в Каир? — спросил Рауль, нарушив возникшее между ними неприязненное молчание.
— Никого.
Он еще больше помрачнел.
— Понадобятся месяцы, чтобы известие о вашем положении дошло до Англии и до вашей матери.
— У меня нет матери. — Напряженно выпрямившись, Харриет грустным взглядом смотрела на дюны. — Она умерла, когда мне было три года.
— Но семья у вас есть?
В его голосе зазвучала тревожная нотка.
— У меня есть две незамужние тети. Каждой из них за восемьдесят. Но я не намерена возвращаться к ним.
— У вас нет выбора.
— После смерти матери я жила с ними в Челтнеме до начала этого года. — Она снова повернулась к нему и дерзко встретила его взгляд. — Я не буду опять жить с ними. Мои родители были миссионерами в Каире, я родилась в Африке, и я останусь в Африке.
У нее в глазах вспыхнули крошечные зеленые искорки, а Рауль крепко сжал челюсти. Мисс Харриет Латимер обещала стать большей неприятностью, чем он предположил вначале.
— Вы можете остаться в Каире и сгнить в Каире, это не мое дело, — грубо сказал он. — Но Хартум не Каир.
— И в чем же их отличие, мистер Бове? — задала язвительный вопрос Харриет.
Рауль подумал о торговцах рабами, и у него возникло почти непреодолимое желание встряхнуть девушку за плечи.
— Хартум — это последнее прибежище отбросов Европы, — без церемоний ответил он. — Это город вне закона, город, населенный убийцами и проститутками.
