— Но я должна найти себе место,— настаивала девушка.— Как вы не понимаете, тетя Китти, женщине почти не из чего выбирать: она может стать или гувернанткой, или компаньонкой! Если я стану компаньонкой, мне придется похоронить себя в глуши в обществе какой-нибудь старухи! И тогда я ничего не узнаю.— Помолчав, она бросила озорной взгляд из-под ресниц и продолжила:— Конечно, есть еще один вариант, но тогда вам придется вывозить меня в свет хотя бы в течение одного сезона. Уж там я вволю пообщаюсь с вашими знакомыми! — Мерайза заметила, что в глазах леди Беррингтон промелькнуло выражение неподдельного ужаса, и добавила:— Уверена, дядя Джордж поймет меня. Насколько мне известно, в ближайшее время вы с ним собираетесь переехать в Беррингтон-парк, и тогда мне просто негде будет жить.
— Я не желаю вывозить тебя! Я никогда не соглашусь на это, что бы там ни говорил Джордж,— возмущенно заявила леди Беррингтон.— Я слишком молода, Мерайза, чтобы сопровождать юных девушек и сидеть среди пожилых дам. Кроме того, ты, как тебе прекрасно известно, слишком привлекательна!
— Я рада, что похожа на маму,— сказала Мерайза.— Все считали ее очень красивой, хотя госпожа Федерстон-Хо, однажды приехавшая к нам погостить, не раз заявляла, что с того момента, как мама покинула школьную скамью, она превратилась в так называемую femme fatale[1].
— Госпожа Федерстон-Хо! — с отвращением вскричала леди Беррингтон.— Я в жизни не видела более злобной старой сплетницы. Она всегда ненавидела меня и пользовалась любой возможностью, чтобы сделать мне гадость. Если ты почерпнула всю эту грязь от нее, то можешь мне поверить, Мерайза, большая часть из этого — сплошные выдумки.
— А мне госпожа Федерстон-Хо показалась чрезвычайно забавной,— улыбнулась девушка.— Каждый раз она привозила с собой целый ворох интереснейших сплетен и пересказывала их папе, а я, естественно, внимательно слушала ее. Полагаю, она была единственной женщиной, за исключением мамы, кто когда-либо вызывал у него интерес. Однако она догадывалась, что его интерес проистекает исключительно из желания получить как можно больше информации.
— Ты должна понять, Мерайза, что отношение твоего отца к высшему свету, ставшее следствием поведения твоей матери, противоестественно,— проговорила леди Беррингтон.— Ты ведь умная девочка. Теперь, когда твой отец скончался, ты можешь забыть о его фанатической ненависти, мешавшей ему в течение многих лет спокойно смотреть на мир.
— Мама сбежала, когда мне было всего пять,— напомнила Мерайза,— поэтому у папы было достаточно времени, чтобы прочно вбить мне в голову свои идеи. Между прочим, тетя Китти, до настоящего момента моя судьба никого не волновала.
— Я всегда считала, что ты счастлива с отцом,— призналась леди Беррингтон, ощутив укол совести.
— Просто вам было удобно так считать,— спокойно, без доли упрека негромко проговорила девушка.
— Пожалуйста, Мерайза, оставь все эти глупости,— взмолилась графиня.— Я попрошу дядю, чтобы он выделил тебе содержание. Ведь если бы твой отец был жив, ты бы не испытывала ни в чем недостатка и жила бы в полном комфорте.— Она набрала в грудь побольше воздуха. - Однако несмотря на все наши финансовые трудности, Джордж согласится выделять тебе деньги на туалеты, а я подумаю над тем, кто из наших родственников и знакомых наилучшим образом подошел бы тебе в качестве компаньонки. Думаю, кузина Элис будет вне себя от счастья, если ты поселишься в ее доме.
— Если вы, тетя Китти,— засмеялась Мерайза,— полагаете, что я соглашусь поселиться в этом склепе и провести всю свою жизнь, выгуливая мопса кузины Элис, то вы сильно ошибаетесь! Нет, я уже приняла решение, и если вы хотите, чтобы я действовала осторожно и не потревожила то изысканное общество, в котором вы вращаетесь, то вам придется помочь мне.
— Это шантаж, Мерайза, иначе это и не назовешь!
— Иногда те, кто пытается добиться своего, вынуждены пойти на нечто подобное,— заметила Мерайза.
— Повторяю тебе, это невозможно,— воскликнула леди Беррингтон.— Неужели ты можешь, представить, что герцогиня Ричмонд, или герцогиня Портланд, или леди Брук согласятся на то, чтобы девушка с такой внешностью, как у тебя, присматривала за их детьми? Тем более что ты еще слишком молода.
— Я буду говорить, что мне двадцать пять,— предложила Мерайза.— А если я выкрашу волосы в черный цвет, то вполне сойду за чопорную гувернантку.— Помолчав, она добавила:— Или осветлить.
— Да прекрати ты нести эту чушь! — возмутилась леди Беррингтон.— Крашеные волосы сделают тебя еще более своеобразной, чем сейчас. Хватит запугивать меня, Мерайза, я уже сказала, что никто, ни один человек...— Внезапно она замолчала.— У меня идея,— сообщила она.— Нет... это невозможно!
— Почему? — удивилась девушка.
— Потому что ты просто не подходишь для роли гувернантки, даже для дочери Валериуса, которая, полагаю, не в своем уме.
— Валериуса! — сдавленно повторила Мерайза. — Вы имеете в виду герцога Милверли?
— Естественно,— подтвердила леди Беррингтон.— Две недели назад, когда мы были в замке Вокс, кто-то сказал мне — я забыла, кто именно,— что девочка просто не поддается ничьему влиянию. Ей восемь или девять, и у нее уже сменилось десяток гувернанток. Никто из них не пожелал остаться с ней.
— А что же случилось с герцогиней? — поинтересовалась Мерайза.
— Она умерла,— ответила графиня.— У нее было какое-то нервное заболевание, и она умерла в родах. Но у них с Валериусом никогда не было шанса на счастливое супружество: они совершенно не подходили друг другу.
— Тогда почему же они поженились? — осведомилась девушка.
— О, это долгая история,— махнула рукой графиня.— Герцог влюбился в красивую и высокомерную графиню де Грей. Он не мог жениться на ней, а она, как рассказывают, жестоко обманула его, завязав роман с другим.
— Естественно, не со своим мужем,— саркастически заметила Мерайза.
— Конечно же, нет! — согласилась леди Беррингтон.— Как я потом узнала, на герцога, который находился в тот момент в расстроенных чувствах, поднажали и вынудили сделать предложение дочери маркиза Дорсета, пустоголовой истеричке, невзлюбившей его не меньше, чем он ее.— Понизив голос, она добавила:— Потом все долго судачили о том, что они часто ссорятся. Она могла позволить себе встать из-за стола во время важного приема и выйти из комнаты только потому, что ей не понравилось какое-то его высказывание. Как бы то ни было, ее смерть стала для всех огромным облегчением. Но вскоре выяснилось, что дочка очень на нее похожа.
— А вы не встречались с девочкой, когда были в Воксе? — спросила Мерайза.
