– Мне бы хотелось, чтобы вы отдали меня Большому Джему. Он, конечно, не красавец, но мне нравится.
Мистер Маклин погрозил ей пальцем:
– Нравится тебе кто-то или нет, не имеет ни малейшего значения! Я вот подумываю, не отдать ли тебя Альберту. Он еще не стар и мужчина что надо: у него всякий раз получается по сосунку.
– Как же не стар? Как раз стар, масса Маклин, сэр! Альберту, наверное, уже тридцать с лишним, а хилый-то какой! Разве у такого получится приплод?
– Лукреция Борджиа! – прикрикнула миссис Маклин, впервые подавая голос. – Ты горазда препираться. Забыла, что я не терплю сварливости в слугах? Если мистер Маклин отдает тебя Альберту, то так тому и быть. Он сможет спать с тобой на твоей подстилке, прямо на кухне. Тоже мне – хочу, не хочу! Прекрати препирательства и поторопись исполнить приказания твоего хозяина. Когда выполнишь все поручения мистера Маклина, то замесишь тесто. У нас вышел хлеб. Придешь ко мне, и я отопру кладовую, чтобы ты взяла оттуда муки. Беги, живо!
Лукреция Борджиа удалилась, бормоча про себя:
– Меси хлеб, готовь обед, мой посуду, надзирай за неграми вместо мистера Маклина!.. Ни минуты для себя! Ничего, я все равно наведаюсь к роднику. Большой Джем обещал прийти туда. Уж не думают ли они, что я все еще девица? На такой плантации, как эта, где столько негров и негритянок, ни одна девушка моего возраста не остается девицей. Хорошо бы мне достался Большой Джем! Тогда я рожу для мистера Маклина хорошего сосунка. На что мне этот плюгавый Альберт? Джубо и то лучше его. На Джубо стоит обратить внимание. Плохо только, что он – настоящий дикарь, недавно из Африки, да и внешностью не вышел.
Не хватало только, чтобы мой сосунок получился похожим на него! Джубо – мужчина крепкий, но с Большим Джемом ему ни за что не сравниться.
Она резво зашагала в сторону хозяйственных построек, похрустывая накрахмаленным фартуком. Джубо валялся на полу конюшни.
– Гляди-ка, как ты принарядилась, Лукреция Борджиа! – Конюх встал и шагнул к ней. – Ох и хороша же ты!
Он было схватил ее за руку, но девушка отпрянула. Ее глаза привыкли к полутьме, и она произнесла:
– Пол грязный, повсюду рассыпан овес, навоз не убран…
– Подумаешь!
– Лучше возьмись за ум! Мистер Маклин скоро нагрянет сюда сам, а ему подавай чистоту и порядок. Принимайся-ка за дело, если не хочешь, чтобы он задал тебе трепку. Ох и выпорет он тебя!
– Еще чего! Это я здесь всех порю. В этом деле мне нет равных!
– Хочешь, я попробую? Я смогу выпороть негра ничуть не хуже, чем ты. Ну и лентяй же ты, Джубо! Бездельничаешь день-деньской, пользуешься тем, что мистеру Маклину нездоровится. Хватит валять дурака, не то попробуешь вот это! – Она сунула ему под нос свой здоровенный кулак, которым можно было бы повалить вола.
– Полегче, Лукреция Борджиа! Зачем нам ссориться? – Голос его стал сладким как мед. – Знаешь, как ты мне нравишься? Я сегодня весь день только о тебе и думаю. И надумал я, что нам с тобой неплохо бы было позабавиться, Лукреция Борджиа! М-м-м, что за сиськи у тебя! Гляди! – Он показал на свои штаны из мешковины. – Видишь, что получается, стоит мне разок о тебе подумать?
Она узрела здоровенный бугор, обтянутый ветхой тканью, и призывно улыбнулась. Подойдя к нему вплотную, она положила ладонь на оживший от ее прикосновения бугор и даже слегка сжала его пальцами.
– Ты славный паренек, Джубо. Когда-нибудь я обязательно позволю тебе со мной позабавиться. Помяни мое слово! А пока приведи-ка в порядок конюшню. У меня много дел. Сейчас нет времени на баловство.
Он навалился на нее, удерживая ее руку у себя между ног, но она без труда вывернулась.
– Мне пора! – Сжав на прощание его пульсирующую плоть, она отскочила, хрустнув накрахмаленным передником. – Прямо сейчас и начинай. Ты приведи в порядок конюшню, а уж я не забуду про свое обещание.
Провожаемая его восхищенным взглядом, она зашагала вдоль невольничьих хижин к жилищу Беделии, расположенному в конце поселка. Дверь хижины была распахнута, и она вошла без стука. У пустого очага сидела дряхлая негритянка, пыхтевшая трубкой из стержня кукурузного початка.
– Добрый вечер, Беделия, – приветствовала старуху Лукреция Борджиа.
– Вечер добрый, Лукреция Борджиа.
– А где Летти?
– Еще не пришла с поля, – ответила Беделия. – Она подрезает хлопок.
– А Дейд?
– И он там же. Ничего, скоро придут. – Старуха указала на холодный очаг: – Придется им есть ужин холодным. Сейчас слишком жарко, чтобы разводить огонь.
– Дейд по-прежнему спит с Летти?
Беделия вынула трубку из беззубого рта и подняла на Лукрецию Борджиа слезящиеся глаза. – По ночам кровать у них скрипит так, что я глаз не могу сомкнуть. Спит-спит, да так, что пыль столбом, только у него есть еще Хатти, на нее он и расходует весь сок. Он ночует у нас уже три месяца и вкалывает каждую ночь, как нанятый, а Летти все никак не понесет. Зато Хатти уже понесла как миленькая. Вряд ли тут виновата сама Летти: ведь она уже подарила массе Маклину двух сосунков. По-моему, вся штука в том, что Дейд попадает к Летти совсем порожним. Теперь, наверное, дело пойдет на лад: раз Хатти забеременела, то Летти будет заполучать его еще горяченьким.
– Ты его хорошо кормишь?
– Жрет, как лошадь!
– Не жалей для него простокваши. Говорят, она увеличивает мужскую силу.
– Ничего, у него ее и без того хоть отбавляй! – ответила старуха.
Дав Беделии наказ, чтобы она способствовала успешному размножению, Лукреция Борджиа покинула ее хижину. Теперь, когда все поручения были выполнены, она собиралась уделить время собственным делам и заторопилась к роднику.
Кладовка располагалась рядом с амбарами, тут же бил родник; с одной стороны крыша кладовки была присыпана землей, однако при взгляде с противоположной стороны кладовка представала домиком из необработанного камня, с несколькими ступеньками, ведущими к двери. Внутри домика прямо на плоские камни изливался родник; здесь хранились разные скоропортящиеся продукты: масло, молоко, сметана, сало и тому подобное – иначе они протухли бы на жаре. Пятачок вокруг родника всегда оставался влажным, поэтому его покрывала буйная растительность, сквозь которую приходилось буквально продираться, наугад нащупывая ногами узкую тропинку. Разросшиеся сорняки никто не пытался вырубить, и они все больше превращались в настоящие джунгли.
Ступив на тропинку, Лукреция Борджиа ускорила шаг. Она запаздывала, но у нее еще теплилась надежда, что Джем дожидается ее в условленном месте. Это составляло предел ее мечтаний, поскольку Большой Джем пользовался у женского населения плантации огромной популярностью. Он жил в одной хижине с негритянкой средних лет по имени Манси, но проводил там не больше времени, чем требовалось на еду и короткий сон. Он был настолько охоч до противоположного пола, что частенько наведывался на соседние плантации, порой пропадая там по нескольку дней кряду, прячась у какой-нибудь из подружек, не желающей его отпускать. Однако он неизменно возвращался в Элм Гроув, где бывал нещадно бит бичом, которым мастерски владел Джубо. Впрочем, независимо от палаческого рвения Джубо и от частоты экзекуций, Джема никак не удавалось излечить от привычки убегать: его тяга к обитательницам соседних плантаций была сильнее страха наказания.
