— Элан, спустись в зал и прикажи этому проклятому оркестру замолчать! Пусть все убираются вон! Прием окончен! Вы слышите меня, бесполезные ленивые ублюдки?! Вечер закончен!
Рэйф дрожал от ярости.
Всех как ветром сдуло, и он наконец остался один.
Рэйф провел рукой по волосам и заметил, что она слегка дрожит от злости, а если уж быть честным — то от страха. Он подумал в отчаянии, что абсолютно непригоден для той ноши, которая свалилась на его плечи. Бунт. Пожары. Засуха.
Придворные восстали против него. Друзья превратились в грубых незнакомцев — или они всегда были такими, а он, погруженный в разврат и удовольствия, просто не замечал этого?
Потрясенный и разочарованный во всех, кого он знал, включая и самого себя, он подошел к бару и налил в стакан виски. Выпив залпом жгучий напиток, Рейф почувствовал, как жидкость потекла к желудку, согревая его. Случайно его взгляд упал на поднос, где лежали портреты пяти принцесс. Друзья весь вечер отпускали плоские шуточки в их адрес.
Рэйф посмотрел на их лица.
У него снова возникла потребность спасти эту несносную девицу. Но на сей раз он не пойдет на поводу у своих эмоций. Даниэла не относится к тому типу женщин, которых надо спасать. Сунь ей палец в рот, она откусит всю руку. Нет уж, увольте. Больше никаких спасаний. Ему придется послать ее на виселицу, как он отправил Джулию несколько лет назад в долговую тюрьму. Она сама во всем виновата. Орландо прав: обе они воровки.
Даниэла Кьярамонте должна быть повешена. В этом нет сомнения.
Рэйф небрежно скинул со стола портреты невест. Они с тихим шелестом опустились на пол. Отвернувшись, Рэйф внезапно увидел свое отражение в зеркале.
«Я ни в ком не нуждаюсь, — сказала эта дикая кошка. — Я сама сделала свой выбор».
Сейчас Рэйфу тоже предстояло сделать свой выбор.
Дэни спала свернувшись калачиком и, подтянув колени к груди, лежала в полной темноте на изъеденной молью циновке. Она проснулась от того, что в железной двери ее камеры щелкнул замок.
Резкий металлический звук моментально вывел ее из сонного оцепенения. Ей снилась прохладная вода, танцующая в фонтане перед Дворцом удовольствий принца. В этом сне она никак не могла добраться до нее, хотя ползла к ней на коленях, протягивала руки и плакала в бессильной надежде дотянуться до живительных серебряных струек. Сковывающие ее цепи не позволяли ей подползти ближе, но она все тянулась к воде, чтобы промочить пересохшее горло.
Она проснулась, но жажда осталась. Когда стражник открыл камеру, Дэни вскочила на ноги. Она быстро натянула на себя черную маску, так как не хотела, чтобы кто-то увидел страх на ее лице. Утренний свет ослепил ее, и Дэни прикрыла глаза рукой. Она почувствовала, как крепкие руки сняли с лодыжек цепи и поволокли ее из камеры.
— Куда вы меня тащите? — спросила она пересохшими губами.
— Заткнись! — Стражник пинком погнал ее по длинному каменному коридору.
Она спотыкалась в темноте, цепи гремели на руках. Постепенно глаза ее привыкли к темноте, и она разглядела Неясные фигуры стражников. Ослабевшая и испуганная, Она шла по коридору, где на вымощенном плитами полу играли блики от факелов. Шестеро одетых в форму стражников тащили ее куда-то, и их штыки грозно сомкнулись вокруг нее.
— Введите заключенную!
Дворцовый страж опустил свой церемониальный боевой топорик и открыл массивную дверь в конце длинного тюремного коридора.
Дэни вошла в мрачную душную комнату и оглядела ее из-под черной маски.
По всей вероятности, это была камера допросов или что-то вроде комнаты свиданий, по всему ее периметру, через каждые десять шагов, стояли вооруженные королевские гвардейцы.
В комнате были высокие окна и большой камин, в котором в это время года не горел огонь. Около одной из стен на каменном возвышении стоял грубо сколоченный деревянный трон, а на нем неподвижно сидел мужчина.
У Дэни зашевелились волосы — она его узнала.
Тусклый свет падал из грязных высоких окон за его спиной, поэтому в полутемной комнате она могла различить только его силуэт. Положив локти на ручки кресла и скрестив пальцы под подбородком, он сидел молча и неподвижно, но от всей его фигуры веяло силой и властью, и аура этой власти была почти осязаемой. Его взгляд был тяжелым, а молчание таким же опасным, как молчание затаившегося в засаде льва, лениво помахивающего хвостом и в любое мгновение готового к прыжку.
Страх сковал Дэни. Она хорошо себе представляла, как он зол на нее. Существует такая вещь, как мужская гордость, а в данном случае еще и королевское достоинство.
Когда глаза Дэни привыкли к полумраку, она заметила, что принц одет во все черное. После пышного наряда, в котором он был накануне, черный цвет усиливал эффект закоренелого соблазнителя. Его рубашка со свободными рукавами подчеркивала мускулатуру сильных рук и плеч, а облегающий жилет — тонкую талию. Бриджи для верховой езды были сшиты из мягкой черной кожи; ботфорты начищены до блеска.
Нетерпеливым жестом затянутой в черную перчатку руки принц приказал стражникам обыскать ее, затем провел пальцами по своим губам, с интересом наблюдая за ней.
Один из стражников, повинуясь молчаливой команде, подошел к Дэни и провел руками по ее бокам. Но когда он коснулся ее груди, она, подняв скованные цепью руки, изо всех сил ударила его в солнечное сплетение. Стражник закричал от боли.
— Не прикасайся ко мне!
Дэни даже не поняла, откуда у нее взялась сила. Снова размахнувшись, она ударила стражника в лицо. К ней подбежал другой стражник, но она ударила его коленом в пах.
Тот скорчился, но в следующую секунду его штык уперся ей в горло. Дэни похолодела и застыла на месте, высоко подняв голову.
С высокого трона послышался тихий смех, затем медленные оскорбительные аплодисменты.
— Не смейте смеяться надо мной! — закричала она, ощущая холод металла у своего горла. Но тут он заговорил, и ей послышались в его голосе нежность и некоторое снисхождение.
— Сними с нее маску.
Рэйф нетерпеливо ждал, когда стражник подойдет к Дэни. Ее гневный взгляд сверлил его из-под черной маски.
Не спуская глаз с Дэни, стражник осторожно приблизился к ней и быстро сорвал маску. И тут же каскад рыжих волос упал ей на плечи, сверкая на солнце.
Мужчины ахнули, а она зашипела на них как разъяренная кошка, и они в страхе отпрянули от нее.
Довольная, что они оставили ее в покое, Даниэла обратила на Рэйфа взволнованный взгляд.
Он сидел неподвижно, положив локоть на подлокотник. Сердце бешено стучало в груди. Один взгляд, и он захотел ее так же сильно, как и накануне вечером, когда увидел ее в толпе гостей.
