— Звучит как смена одного вида рабства на другое, — заметила Констанция.
— А какой у меня выбор? — Амелия развела руками. — Своих средств к существованию у меня нет.
В ее словах прозвучала горечь, как бы намекавшая на разницу в положении бедной гувернантки и ее собеседниц.
— Вам это покажется странным, но у нас их тоже нет, — сказала Пруденс. — Мы делаем все возможное, чтобы отец избежал долговой тюрьмы, а сами мы не оказались на улице.
— Поэтому мы и дали в «Леди Мейфэра» объявление о посредничестве, — пояснила Честити.
Амелия немного помолчала, потом коротко обронила:
— Однако ни одна из вас не беременна.
— Это правда, — согласилась Констанция. — Поэтому давайте рассмотрим, какие у нас есть варианты. Съешьте пирожное, пока Чес их все не прикончила.
Она протянула тарелку с пирожными Амелии.
— У меня появился ужасный аппетит на сладкое, — призналась Амелия. — К счастью, Пэмми щедро снабжают сладостями.
Она откусила большой кусок пирожного. Этим женщинам удалось избавить ее от чувства отчаяния. Она сама даже не понимала, каким образом, ведь они не предложили еще ни одного решения, на что она так рассчитывала.
— Мне кажется, самым лучшим кандидатом будет Генри, — осторожно предложила Честити.
Поскольку это решение было самым очевидным, она подозревала, что здесь кроется какая-то проблема, о которой Амелия еще не рассказала.
— Если только он уже не женат, — добавила Пруденс. Амелия покачала головой и смахнула крошку с губы.
— Нет, он не женат. Он не может это сделать без согласия отца, а судья Франклин не разрешит ему жениться на бедной гувернантке. Хотя моя семья ничуть не хуже его семьи, — запальчиво добавила она.
— Но разве Генри не сможет зарабатывать на жизнь самостоятельно? — размышляла Констанция. — Может он найти работу преподавателя музыки в школе? Насколько я знаю, в лучших школах преподавателей даже обеспечивают жильем.
— Я предложила бы ему это, если бы могла с ним связаться, — понурив голову, сказала Амелия. — Я несколько раз писала ему, хотя и не могла сообщить о создавшейся ситуации. Я не рискую доверять такие вещи бумаге. Не исключено, что леди Грэм читает в зеркале мою промокательную бумагу.
— Не сомневаюсь, что на это у нее ума достанет, — ядовито заметила Констанция.
На мгновение губы Амелии скривились в иронической усмешке.
— Я с тех пор ничего не слышала о Генри. Он не ответил ни на одно из моих писем. Он должен был получить их — почта хорошо работает. Я могу лишь предположить, что он не хочет поддерживать со мной отношения.
— Могут быть и другие объяснения, — сказала Честити. — Может быть, у него изменился адрес.
— В таком случае почему он не написал мне и не сообщил свой новый адрес?
— Да, вы правы. — Констанция в раздумье принялась барабанить пальцами по столу. — Давайте выясним, что с ним.
— Каким образом?
— Нанесем ему визит.
— Но у меня нет даже выходного дня.
— С визитом отправимся мы, а не вы, Амелия.
— Да, съездим и проведем разведку на местности, — согласилась Пруденс. — Нам не обязательно даже что-то говорить ему, просто проверим обстановку.
— Во всяком случае, есть с чего начать. — Честити снова коснулась руки Амелии. — Не переживайте. У нас достаточно времени, чтобы все устроить. Когда вы ждете ребенка?
— О, не раньше чем через семь месяцев, — слабо улыбнулась Амелия.
— В таком случае никто ничего не заметит еще месяца два-три, — прикинула Пруденс. — И вы всегда сможете немного распустить свои платья. Вам удастся скрывать беременность довольно долго.
Амелия кивнула:
— Но нам все равно следует поторопиться. Я не могу ждать до последней минуты.
— Разумеется, мы и не будем ждать, — твердо заверила ее Констанция. — Мы начнем с Генри и, если там ничего не получится, придумаем что-нибудь еще.
Амелия взглянула на висевшие на стене часы и тревожно вскрикнула:
— Уже почти половина шестого, мне пора возвращаться! Я должна быть на месте к шести, когда Пэмми возвращается с матерью домой. — Она принялась рыться в сумочке. — Сколько я вам должна за консультацию?
— Нисколько, — хором ответили сестры.
— И вы вообще ничего не будете нам должны, — объявила Честити, игнорируя легкое выражение недовольства со стороны Пруденс.
— О, но я же должна заплатить вам! Вы предоставляете платные услуги, так было указано в объявлении. — Амелия постучала пальцем по лежавшей на столе газете.
— Это не имеет значения, — сказала Констанция, немного извращая факты. — У нас на примете есть несколько богатых клиентов. Они могут позволить себе заплатить чуть больше.
Амелия слабо улыбнулась и положила на стол шиллинг.
— По крайне мере позвольте мне заплатить за мой чай.
— Если вы так настаиваете. — Пруденс положила рядом с шиллингом еще несколько монет.
Сестры могут проявлять безрассудную щедрость сколько угодно, но шиллинг всегда остается шиллингом.
— Я вижу, что вы член Женского социально-политического союза. — Амелия жестом указала на значок, который Констанция прикрепила на груди.
— Да, но я не хотела бы делать это достоянием общественности. — Констанция отстегнула значок. — Из-за «Леди Мейфэра». Я пишу политические статьи, и мы поддерживаем движение суфражисток. Не хотелось бы, чтобы мои знакомые догадались, что я имею отношение к этой газете. Я надела значок сегодня, чтобы вы чувствовали себя увереннее, поскольку, как мне кажется, вы симпатизируете союзу.
— Я действительно почувствовала себя увереннее, — сказала Амелия, поднимаясь из-за стола. — Я также вынуждена держать свои убеждения в секрете. У меня редко появляется возможность посещать собрания.
— Это изменится, — заверила ее Констанция. — В один прекрасный день все изменится.
— О да! Кон сейчас обрабатывает одного члена парламента, — лукаво проговорила Честити. — У нас большие надежды на то, что достопочтенный…
Она в замешательстве умолкла, когда Пруденс наступила ей на ногу.
К счастью, Амелия так торопилась, что не обратила внимания на ее слова. Она нацарапала адрес Генри Франклина на полях газеты, и Констанция пообещала ей, что в начале следующей недели они съездят в Кент.
— Давайте встретимся в следующий четверг здесь же в то же время, — предложила на прощание Пруденс, протягивая Амелии руку. — К тому времени у нас будут для вас новости.
Амелия кивнула, собралась было что-то сказать, но потом решительно тряхнула головой и поспешно покинула кафе.
— Я прошу прощения, — выпалила Честити, как только дверь, звякнув колокольчиком, закрылась. — Не представляю, как я могла забыть, что она должна быть знакома с Максом Энсором. Господи, да она же живет с ним под одной крышей!
