Голос Реми так внезапно нарушил тишину, что Солей вздрогнула и каноэ чуть не опрокинулось.
— Мы почти у цели! Я же говорил тебе, что беспокоиться не надо.
Солей чуть не заплакала от радости. Она сложила весла и перекрестилась.
— Благодарю тебя, господи! Благодарю тебя! — проговорила она.
Все было позади. И они не утонули. От долгого сидения ее ноги свело судорогой и они дрожали, когда Солей пыталась подняться. Затем Реми оттащил каноэ подальше от кромки воды, перенес их узлы и перекинул через плечо мушкет. Увидев ее лицо со следами слез, он нежно вытер его и поцеловал, как целовал ее отец, когда она была совсем маленькой.
— Моя хорошая жена, — сказал он с нежностью. — А сейчас в путь. Нам нужно успеть до наступления темноты.
Ночь они провели в вигваме микмаков. Жившие в нем индейцы знали Реми; они сначала приветствовали его на своем языке, а затем, увидев, что Солей поняла только несколько слов, перешли на французский. Темнокожая женщина принесла еду в берестяном сосуде, шкуры, разложила их на полу.
Солей так устала, что у нее закрывались глаза, пока Реми беседовал с четырьмя мужчинами-микмаками. Она не проснулась даже тогда, когда Реми скользнул к ней под меховую накидку.
Реми разбудил ее на рассвете. Индейские женщины снова принесли еду, которую Реми и Солей съели очень быстро. Сразу же после этого они заправили свои узлы и снова двинулись вдоль реки Маккензи к перешейку Шиньекто, где им предстояло покинуть английскую территорию и перейти в Канаду.
С каждым днем солнце становилось теплее, пели птицы, и казалось, счастье Солей беспредельно. Несмотря на то что уже наступил июнь, ночи стояли довольно холодные. Солей радовалась, когда удавалось провести ночь в хижине. Но больше всего ей нравилось проводить ночи вместе с Реми под открытым небом. А когда шел дождь, они были вынуждены сооружать навес из больших еловых веток, и им вдвоем было тепло и уютно.
Первый раз, когда Реми настоял, чтобы они спали обнаженными, поскольку влажная одежда охлаждала тело, Солей была возмущена.
— Так мы никогда не уснем, — сказала она, повернувшись к нему лицом.
— Не беспокойся, — прошептал Реми. — Всю остальную жизнь мы проведем во сне.
* * *
Они заметили клубы дыма еще на подходе к форту Бозежур. Слишком много дыма для дымоходов. Даже и без пояснений Реми Солей понимала это.
— Это горят дома? — спросила она.
— Похоже, много домов, — он поднял голову, принюхиваясь, а затем и Солей ощутила запах гари, когда ветер подул в их сторону. — Человек, которого мы встретили на тропе, был прав, советуя обойти Бобассен стороной.
Солей почувствовала, как забилось ее сердце. Она посмотрела в сторону Бобассена.
— Ты думаешь, это англичане?
— Англичане, — проговорил Реми, следя за дымом, — или Ле Лутр и его дикари. В любом случае, у меня нет ни малейшего желания встречаться с ними. Я знаю здесь одного поселенца, его зовут Бресли. До него еще полчаса ходьбы. Он, возможно, сможет объяснить все.
Некоторое время они шли молча. Запах дыма становился все сильнее, и вскоре у них защипало в глазах и запершило в горле.
— Тебе понравится мадам Бресли, — сказал Реми. — У них несколько малышей, и с ними живет отец, месье Бресли. Сейчас направо, вот за этой рощицей…
Его голос сорвался. Хижина была сожжена. Остались только труба и очаг посреди обуглившихся бревен. Реми шагнул вперед и ударил ногой по одному из них. Бревно с грохотом упало и покатилось. Реми выругался.
— Холодное. Это случилось несколько дней назад.
Солей заметила деревянную куклу с оторванной рукой, валявшуюся на земле… У нее засосало под ложечкой.
— Ты считаешь… они все… убиты?
— Нет. Не видно ни одного тела. С таким же успехом их могло не быть дома, — ответил Реми. — Если они и спаслись, то, полагаю, прячутся в лесу.
Солей представила людей в лесу, ночью, с маленькими детьми. Если дом был сожжен, у них нет ни одеял, ни еды…
Она почувствовала, что кто-то наблюдает за ними. Когда прошел испуг, Солей поняла, что это не индеец Ле Лутра и не английский солдат.
— Реми, — позвала она.
Реми обернулся и увидел у кромки леса старика.
— Месье Бресли, — спросил он, — что здесь произошло? Где все остальные?
— Ушли. Они все уехали на остров Святого Жана, хотя эти дьяволы и там доберутся до них.
— Бобер? — предположил Реми, но старик затряс головой и сплюнул.
— Красные мундиры, — сказал он. — Вы же идете с юга и ничего не знаете.
— Мы увидели дым.
Старик снова сплюнул.
— Форт пал. Осада длилась недели. Кончилась еда, а вокруг одни англичане. Сотни. Они сказали, что поселенцы оказывают помощь неприятелю. А Бобер и его люди для нас такие же неприятели, как и англичане. Но нет никакого смысла объяснять все это Лоуренсу. Сейчас Лоуренс контролирует Бобассен и форт Бозежур и каждого, кто захочет уехать отсюда в более безопасные места.
— А как же вы, месье? Почему вы остались?
Месье Бресли покачал головой.
— Я слишком стар, а нужно идти быстро. Одному Богу известно, что будет, если солдаты устроят облаву. Но сейчас их не видно. Мой сын не хотел оставлять меня, но я сам настоял. Мои дни в любом случае сочтены. И я не хочу продлевать их ценой жизни моих близких.
— У вас хотя бы есть еда? — спросил Реми. — Мы можем поделиться с вами.
Старик покачал головой.
— Нет, месье, хотя я и благодарю вас. Старому человеку, который не работает, не требуется много еды.
Реми помедлил, затем сказал:
— Нам нужно идти. Удачи вам, месье.
— Держитесь подальше от города и форта, — посоветовал старик. — Дым поднимается уже четыре дня, и я не думаю, что кто-либо из французов спасся. Храни вас Господь, молодой сэр и мадам.
— Храни вас господь, — прошептали они и ушли.
Запах дыма становился сильнее. Солей казалось, что у нее в горле все время стоит комок. Вокруг было тихо. Они углубились в лес. Здесь было холоднее, чем на солнце. Или холод внутри нее? Солей не могла этого понять.
Очень хотелось есть, и солнце уже стояло прямо над головой. Но Реми шел не останавливаясь. Он боялся, что они могут в любое время попасть в окружение англичан, и хотел миновать опасные места до того, как устроить привал.
Через час они услышали выстрел. Солей споткнулась и чуть не упала. Кто это был? Солдат? Беженец? Они так и не узнали. Больше выстрелов не было.
Солнце было уже слева от них и начинало садиться, когда Реми объявил привал.
— Голодна? — спросил он, снимая свой узел. — У нас есть время только на то, чтобы съесть немного холодного мяса. А затем снова в путь.
