— Ты девственница? — шепотом спросил он. Она перестала шевелиться.
— Джулианна, милая… скажи мне. Ты никогда не делала этого раньше, да?
— Я… меня целовали. Да! — выкрикнула она, когда он поднял бровь.
— Так ты девственница?
Она отвернула лицо, уткнулась в его плечо.
— Почему ты спрашиваешь?
Дейн издал странный звук, вышедший откуда-то из глубины горла. Он притянул ее лицо к своему, заставив посмотреть ему прямо в глаза.
Молчание. Он прикоснулся лбом к ее лбу.
— Джулианна, — сказал он мягко. — Это так, ведь правда?
Ее щеки пламенели.
— Да, — сказала она еле слышно. — Да! — Она коротко всхлипнула и низко опустила голову, но он успел заметить, как навернувшиеся слезы превратили ее глаза в сапфиры.
Он сердцем ощущал ее ранимость. Дейн невысоко ставил излишнюю чувствительность и не потому, что он расценивал ее как слабость. Нет, но ему надо было убедиться в том, что для нее есть основания.
— Тс-с, Джулианна. Молчи. Все хорошо. Тебе нечего стыдиться.
— Я не стыжусь! — выкрикнула она.
Только теперь он осознал, что сжимает ее ягодицы и подтягивает ее к впадине между своими бедрами.
Его копье было все еще твердым, как сталь, поднялось и пульсировало. Пульсировало напротив впадинки на ее животе…
Он очень хотел опрокинуть ее на спину и дать волю желанию. Он хотел ее. Хотел ее с неистовой, яростной силой, от которой закипала кровь. Он хотел наслаждаться каждым дюймом ее тела, ее пленительной невинностью. Он жаждал услышать ее стон, когда глубоко войдет в нее и почувствует жар. И влагу, и тесноту ее тела, когда их обоих подхватит невидимая волна и понесет к кульминации.
Он мог соблазнить ее. Обольстить, довести до такого состояния, когда она будет страстно извиваться и трепетать в его объятиях. И она не остановит его. Он чувствовал, что она позволит ему делать с собой все, что он пожелает.
И это останавливало его, более всего остального останавливало.
Ослабив объятие, он откинулся на подушку. Лицо его искривилось в гримасе.
Джулианна коротко вздохнула.
— Дейн… — Молчаливый вопрос повис в воздухе.
Он издал долгий сдерживаемый вздох, а потом слегка приобнял ее. Положив голову на ее плечо, он зарылся подбородком в сияющие каштановые волосы, стараясь успокоиться.
— Просто позволь мне немного подержать тебя, — сказал он очень спокойно. — Просто позволь мне подержать тебя.
Когда Джулианна проснулась, через высоко расположенные окна в комнату падали последние слабые лучи света. Она долго не поднималась, потому что знала, что лежит одна. Дейн, смутно помнилось ей, встал с кровати раньше.
Откинув одеяло, она не помнила, когда он укрыл ее. Джулианна — опустила ноги на пол. Вид собственной обнаженной груди ошеломил ее. Она начала было натягивать на плечи лиф платья, но не стала этого делать, заметив на юбке пятна крови застреленного пса. Желудок ее взбунтовался, но она волевым усилием справилась с этим.
Сняв платье, она осталась перед тазиком с водой в одной утренней рубашке. От слез ее глаза опухли и болели, как будто в них попал песок. Джулианна намочила тряпочку и приложила к глазам. Холодная вода освежала, и она с сожалением отложила примочку в сторону.
Невозможно было не думать о происшедшем. Джулианна содрогнулась, вспомнив свою вчерашнюю вспышку. Она сожалела о ней и не знала, как вести себя дальше. То, что она наговорила Дейну, теперь представлялось ей проявлением слабости, а ведь она гордилась своей независимостью и непохожестью на жеманных и сентиментальных барышень.
Дейн, без сомнения, был другого мнения. Она все испортила. Что он теперь думает о ней? Считает ее слабой, инфантильной?
Но он отнесся к ней с таким пониманием, успокаивал, утешал. И… Боже, как было хорошо лежать, прижавшись к нему всем телом. Согреваться его теплом и ощущать себя защищенной от всех бед. Ничего подобного она никогда раньше не испытывала.
У нее заныло сердце. «Как это было бы хорошо, — подумала она тоскливо, — ночь за ночью лежать рядом с мужчиной, чувствовать его сильные руки, его объятия, и знать, что это навсегда. Ощущать его тепло, его нежность».
Ей стало нестерпимо больно, потому что этого она, вероятно, никогда не узнает.
Невосполнимость потери она ощущала всем своим существом.
Руки Дейна были такими теплыми! Сильные и нежные, его объятия давали пристанище и защиту.
А когда он целовал ее… Ах, когда он целовал ее! Разве можно было сравнить прикосновения холодных губ Томаса с тем, что делал Дейн. Когда ее поцеловал Томас, ничто не шевельнулось в ее душе, ничто не отозвалось в ее сердце. А пальцы Дейна, легко касавшиеся ее обнаженной кожи… Ее обнаженной груди…
Пусть простят ей небеса, но она не сожалеет об этом. И не скоро забудет. Ее пугала мысль, что ей никогда не забыть этого…
Она все еще стояла перед тазиком, когда дверь распахнулась. Его рубашка была испачкана землей. Она сразу поняла, что это означает.
Вопрос в ее взгляде не ускользнул от него.
— Закопал? Он кивнул.
В горле застрял комок.
— Спасибо тебе.
Поймав на себе его взгляд, она покраснела. Ее платье висело на спинке стула. Застыдившись, она схватила его, прижала к груди и повернулась к нему.
И застыла на месте.
В последних лучах угасающего дня он был так хорош, что у нее перехватило дыхание. Расстегнутый ворот рубашки открывал великолепную грудь, покрытую волосками. Она почти ощущала под пальцами его кожу, ровную и гладкую. Джулианна попробовала перевести взгляд выше, на его лицо, но это не принесло облегчения. Дейн сейчас не улыбался, но вовсе не был строгим. Она вспоминала, как горячо, как нежно он целовал ее, какими горячими и влажными были его губы на ее сосках. Ей стало жарко. А сейчас он смотрит на нее так неотступно и видит, как пылают ее щеки.
В замешательстве она повернулась к огню и услышала, как он подходит к ней сзади. Сердце у нее куда-то провалилось. Он подошел близко. Совсем близко…
Она вздрогнула, когда он притянул ее спиной к своей груди.
— Тебе не надо прятать себя от меня, Джулианна. Джулианна закусила губу. Она редко не находила что ответить, но это был как раз такой случай. Она чувствовала его дыхание у своего уха.
— Ты сердишься? — сказал он через какое-то время.
— Нет, — сумела произнести она, отрицательно покачав головой.
— Тогда почему ты не хочешь посмотреть на меня? В его тоне слышался мягкий упрек. Тонкие пальцы обхватили ее плечи. Он повернул ее к себе, по-прежнему держа руки на ее плечах.
Джулианна облизала губы и собралась с силами.
— Я не сержусь, — сказала она с нажимом. — Почему я должна сердиться?
