Все это он спланировал накануне вечером. Помимо самого танца было еще два важных момента: она должна была снять туфли и чулки, а во время танца разорвать платье и обнажить грудь.
Тут уж, разумеется, всем будет не до ее искусства.
Франческа стояла босиком, сжав руки с сильно бьющимся сердцем, и все ждала и ждала смены мелодии.
Свечи мерцали, увеличивая ее тень; музыка доносилась откуда-то издалека.
Она задыхалась, трепетала от страха... и чувствовала свою силу.
– Где же Сара? – раздался голос Хайлы Иденбридж, и Франческа подумала, что ничего лучшего и нельзя было придумать, получалось, что не Алекс заметил ее отсутствие, а кто-то из гостей.
Она услышала его голос – низкий, уверенный:
– Не знаю... думаю, надо... Господа, не могли бы вы пойти со мной? Вдруг ей нужна помощь? Маркус, ты побудь здесь.
Зазвучала музыка как-то глухо и призрачно, и Франческа, услышав звук шагов на балконе, начала танцевать. Она повернулась к ним спиной и услышала чей-то шепот:
– Вот она.
Франческа вынула шпильку из прически, волосы каскадом рассыпались по плечам. Она подняла юбку и стала вращать бедрами. Опустив голову, схватилась за лиф платья, и подпоротые Агнес швы лопнули.
Франческа сбросила платье с плеч и воздела руки к потолку. Как только раздались жалобные звуки скрипки, она начала танец скорби по Уильяму. Она двигалась так, чтобы все хорошо ее увидели. Она выгибала тело, запускала руки в волосы, еще больше спустила вниз платье и кружилась по комнате до тех пор, пока не пошла кругом голова. И тогда она, наконец, упала на колени перед фотографией Уильяма – грудь обнажена, тело сотрясается от рыданий, обнаженная нога видна из-под платья.
Наступила тишина, тяжелая, душная, полная вожделения. Алекс был возбужден не меньше остальных.
Он заговорил первым, и голос его от пережитого зазвучал хрипло:
– Пусть принесут покрывало. Позовите Агнес.
Она услышала, как он перепрыгнул через перила балкона, почувствовала его руки, когда он схватил ее за плечи.
– Сара... Сара...
Франческа долгое время молчала, потом, как они и договорились, тряхнула головой и прошептала:
– Где я?.. Алекс?
– Я здесь. – Он помог ей встать, причем таким образом, что платье упало на пол и все увидели ее роскошное тело и обнаженную грудь, прежде чем он накинул ей на плечи свой фрак. – А, Агнес. Давайте отведем Сару в ее комнату.
Алекс заметил на балконе троих мужчин, те замерли, не в силах оторвать глаз от голых ног Сары, когда он вел ее к двери.
Готовы, торжествующе подумал он. Они желают ее. Едва сдерживают похоть. Сара Тэва знала, как заставить их пускать слюни и умолять о большем.
И они будут умолять. Очень скоро.
Великолепно.
Будь она проклята, будь она проклята, будь она проклята.
А потом они все оберегали ее, как джентльмены, не упоминая ни о ее танце, ни о желании обладать ею.
– Она упала в обморок, – сказал Алекс, усаживаясь за стол. Джудит, Филиппа и Маркус в изумлении уставились на него.
– Бедняжка, – пробормотала Хайла Иденбридж. – Надеюсь, ей лучше?
– Она нечаянно порвала платье. Агнес повела ее наверх переодеваться. Вскоре она присоединится к нам. Прошу вас, доедайте десерт, а потом отправимся в гостиную.
– Вероятно, вечер оказался для бедняжки слишком утомительным. Мы знаем, сколько ей пришлось пережить. Или переспать? Не так ли, Алекс?
Он окаменел. Джудит так ничему и не научилась, но ей не удастся сорвать его план, распуская язык.
– Право же, мама, не думал, что мне придется напоминать тебе о лекарстве, которое ты принимаешь в последнее время. Но столь неуместные высказывания требуют какого-то объяснений, не так ли? Филиппа? Ей не пора принимать лекарство? А то ведь она может наговорить бог знает что.
– Она чувствует себя вполне нормально, – ответила Филиппа, напрягшись.
– Думаю, сегодня ей лучше остаться у вас, – продолжал Алекс тем же безапелляционным тоном, в то время как гости с опаской поглядывали на Джудит. – Ей может понадобиться профессиональная помощь, а Маркус так хорошо успокаивает растревоженные души.
– Алекс, – предупреждающе сказал Маркус.
– Мама явно не в себе, Маркус. Кажется, доктор сказал, что это средство поможет.
Джудит хотела что-то сказать, но передумала еще до того, как Маркус знаком велел ей замолчать.
– Ты вводишь наших гостей в заблуждение, Алекс, – строго сказал он.
– Разве? Но как могла мама такое сказать? Может, лекарство не помогает? Право же, Маркус. Я не слыву повесой. Постоянно нахожусь в Миэршеме, когда нет дел в Лондоне. Чтобы мама оскорбила бедную жену Уильяма вот так... – Алекс обвел глазами всех сидящих за столом; кто-то из гостей был шокирован, кто-то явно жаждал новых сплетен, чтобы разнести их в своем кругу. – Ну да ладно. Боюсь, имя леди Девени навсегда будет связано с ритуальными танцами.
– Ну конечно! – воскликнул Джаспер Кардстон. – Я видел ее на континенте несколько лет назад. Поразительное исполнение... совершенно завораживающее...
Джудит сердито посмотрела на него, но Кардстон этого не заметил. Зато Алекс заметил.
– Сара была хорошо известна на континенте, мама. Талантливая исполнительница, прославившаяся на всю Европу, ее многие добивались. Уильяму повезло, что она принадлежала ему.
– Это ей повезло заполучить его, – пробормотала Джудит.
– Она была поразительна, – вновь воскликнул Кардстон; на его лице отразился восторг. – Жена твоего брата, да? Так, так...
– Но, даже выйдя замуж, она не перестала выступать, – сказал Алекс. – Уильям не стал бы мешать, ей исполнять ее священный долг. – Он проигнорировал сдавленный звук, донесшийся с того конца стола, где сидела Джудит. – А, Уоттен... пора возвращаться в гостиную. Дамы... господа. – Он встал, все поднялись вслед за ним. – Уоттен, проводишь леди Уильям в гостиную, когда она придет?
– Разумеется, милорд.
– Маркус... – Алекс схватил брата за руку, – уведи маму.
– Глупости, Алекс. Это ты вел себя некрасиво и неучтиво.
– Не перечь мне, Маркус. Уведи ее.
Маркус в упор посмотрел на брата, но ослушаться не посмел. Все козыри были в руках Алекса, и Маркус хорошо это знал, так же как Джудит и Филиппа.
– Хорошо, – сказал он раздраженно. – А нам с Филиппой разрешено остаться?
– Если не будете мне мешать. Но полагаю, мама в таком возбужденном состоянии, что кто-то должен быть рядом с ней.
– Черт бы тебя побрал, Алекс.
– Не очень-то доброе пожелание из уст викария, Маркус.
– Ты что-то затеваешь, и я хочу знать что.
– Ничего такого, что касалось бы тебя. Лучше позаботься о маме, пока она не поставила себя в еще более неловкое положение.
