Кейли была тронута до глубины души, особенно когда развязала первый пакет и нашла в нем кружевной лифчик и панталоны в тон. Для такого мужчины, как Дерби, делать подобные покупки было действительно тяжелым испытанием.
– Они будут мне впору, – проговорила Кейли сдавленным голосом, едва сдерживая слезы умиления.
Вещи и в самом деле оказались более менее ее размера. Кейли положила в сторону последнее из трех платьев и осталась в нижних юбках и в лифчике. Дерби смотрел на нее, не отрываясь, будто хотел раздеть беззастенчивым взглядом, и она хотела того же. Но после того как Тесси дала им понять, что в прошлый раз их слышал весь дом, они не могли решиться на это.
– Кто такая Орэли? – вспомнила Кейли. Бросив на Дерби вызывающий взгляд, она сделала шаг назад и чуть не упала спиной на кровать. Дерби усмехнулся, его белые зубы засверкали в лунном свете, проникавшем в комнату через окно.
– Да просто одна из девочек, что работают наверху, – сказал он невозмутимо.– Мне нужно было как-то объяснить возню в комнате, и Орэли любезно взяла вину на себя. Ты должна быть ей благодарна.
Кейли предприняла неловкую попытку потянуть наверх слишком провоцирующий лифчик, который почти не прикрывал грудь.
– Но я не испытываю благодарности, – резко бросила она в ответ, надеясь что Дерби не заметит, как она покраснела. Но зрение у него было, вероятно, не хуже чем у орла.
Он засмеялся и протянул к ней руки. Кейли не смогла устоять, она кинулась в его объятия, и ее глаза наполнились слезами облегчения, слезами радости и предвкушения того, что ожидало их впереди.
– Мы не можем заниматься любовью здесь.– Ее голос прозвучал не слишком уверенно.
Она положила голову на грудь Дерби и услышала сильные, удары его сердца.
Улыбка Дерби действовала на нее, как весеннее солнце действует на все живое.
– Но мы как раз этим и собираемся заняться.– Его голос ласково прошелестел у нее над ухом.– И это не самое худшее место.
– Но если все слышали...– попыталась возразить Кейли.
– Просто постарайся быть потише. – Кейли сжала кулак и стукнула его по плечу.
– Не я одна создавала шум, если ты помнишь, – колко заметила она.
Дерби засмеялся, наклонил голову и поймал ее рот жарким поцелуем. Не думая ни о прошлом, ни о будущем, которые все равно перепутались для нее, Кейли отдала этому мужчине всю себя – и свое тело, и свои чувства.
Его язык будоражил в ней страсть, и Кейли отвечала ему ласками. Он был ее господином, ее учителем, она с радостью подчинялась его власти и хотела, чтобы так было всегда.
Продолжая целовать ее, Дерби скользнул руками под бретельки лифчика и опустил их, обнажая трепетную грудь. Немного отпрянув, он восхищенно любовался ее прелестями, взяв в ладони упругие округлости и возбуждая соски подушечками больших пальцев. У Кейли перехватило дыхание, она выгнула спину, с упоением отдаваясь ему.
– Ты такая красивая, – ласково прошептал Дерби.– Ты как нимфа из греческого мифа или богиня, сошедшая с Олимпа.
Он нежно провел пальцем вокруг ее правого соска.
– Ты красиво говоришь для ковбоя, – чуть слышно произнесла она, постанывая.
– Тебе кто-то сказал, что ковбои не умеют красиво говорить? – Его грудь вздымалась от прерывистого дыхания.
Он наклонил голову и стал жадно пожирать губами нежно подготовленный им бутон. Кейли не смогла сдержать тихий гортанный крик. Она вцепилась пальцами в волосы Дерби, прижимая к себе его голову.
– Я никогда... о Боже... не была знакома с ковбоями.
– Это хорошо, – ответил Дерби, с трудом отрывая губы от ее груди.– Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы ты не узнала больше ни одного мужчину.
Печаль потеснила страсть в сердце Кейли, когда она подумала о том, какая судьба ей уготована, но она гнала прочь мрачные мысли, не позволяя печали отравить ей радость упоения ласками любимого. Она обязательно спасет его и их ребенка и никогда не выйдет замуж ни за Саймона Каванага, ни за кого другого, кроме Дерби. Она уже считала себя его женой. Свадебный обряд был бы простой формальностью, ведь их тела и души уже слились в неразрывное целое. Для их любви не существовало границ – во всех временах и во всех измерениях она принадлежала Дерби, а он принадлежал ей.
Дерби продолжал наслаждаться ее грудью, наполнившейся чувственным восторгом, как спелое яблоко наливается соком.
– Мне все равно, услышат нас или нет, – прошептал Дерби.– Скажи мне остановиться, и я остановлюсь, но клянусь, для меня это будет равносильно смерти.
Кейли подняла юбки, помогая Дерби снять с нее панталоны.
– Значит, ты не собираешься помучить меня часок подготовительной игрой?– произнесла она с легкой улыбкой.
– Ты мне позже объяснишь, что это такое, – грубовато ответил Дерби, провоцирующе покусывая мочку ее уха и расстегивая при этом брюки.– И я не считаю слово «мучить» подходящим, хотя, судя по тому, как ты кричишь, можно подумать, что тебя действительно истязают.
Кейли изогнулась всем телом, когда разгоряченный член вошел в ее страждущее лоно. Ее руки скользили по мускулистым плечам Дерби, гладили спину, бока, ягодицы.
– Черт возьми, Дерби, – застонала Кейли, – быстрее.
– Ни за что, – отрывисто произнес он и продолжал двигаться в размеренном темпе, который так заводил ее, что она едва дышала.
Когда все было кончено, Дерби покрыл поцелуями ее лицо.
– Не говори никому, что ты якобы был с Орэли, – сказала Кейли, когда к ней вернулась способность говорить.– Меня совершенно не волнует, как это отразится на моей репутации.
Дерби засмеялся.
– Я тоже думаю, это не имеет значения, – согласился он.– Ты выйдешь за меня замуж, и с твоей репутацией все будет в порядке.
Кейли широко открыла глаза:
– Ты предлагаешь мне стать твоей женой?
–Если ты не пойдешь со мной под венец, я увезу тебя в горы и мы будем жить во грехе.
– С тобой, – задорно улыбнулась Кейли, обвив руками его шею, – с тобой я согласилась бы жить и во грехе.
– Так скажи «да» или «нет», – настаивал Дерби.– Но имей в виду, что, если ты мне откажешь, я всем скажу, что ты мужчина.
Теперь захохотала Кейли:
– А это не повредит твоей репутации?
– Моей? Моей уже ничто не повредит, – ответил Дерби и снова поцеловал ее.
Разбуженная утренним солнцем, коснувшимся ее лица своими ласковыми лучами, Кейли боялась открыть глаза, боялась, что опять окажется в двадцатом веке, в комнате Франсин. Но она почувствовала его запах, запах сильного мужского тела, ощутила его тепло – Дерби был рядом. Он еще спал. От его ресниц, необыкновенно густых, падала тень на загорелую кожу. Один уголок рта был чуть приподнят, и это придавало его лицу насмешливое выражение. Солнечный луч беззаботно играл в спускавшихся волосах. Прилив самых нежных чувств нахлынул на Кейли. Она рассматривала его, затаив дыхание, ее пульс сбился с привычного ритма, кровь бешено стучала в висках.
