Вот и славно, промелькнуло у Генриха. Ему не хотелось лгать мальчику, не хотелось причинять ему боль. Он пришел к странному выводу, что относится к Рафу лучше, чем к себе. «Я становлюсь добрее, – отметил он не без насмешки. – Дженова превратила меня в святого».
– Чему вы улыбаетесь, лорд Генрих? – справился Раф.
– Просто так, Раф. Вспомнилось что-то смешное.
– Расскажите мне.
– Нет, нет, Раф. Ты не поймешь. Я и сам едва понимаю…
Лорд Болдессар был весьма далек от чувства удовлетворения. Входя в свой зал в замке Хиллдаун, он думал о Ганлингорне, примыкавшем к его владениям. О богатых пастбищах и лугах долины Ганлингорн и гавани, способной принимать торговые суда с товарами даже из Венеции. Эта овчинка стоила выделки!
И Болдессар хотел ее заполучить. Он почти уже стал обладателем Ганлингорна, причем вполне легальным путем! И что? Чтобы какая-то глупая баба и сладкоречивый болван со смазливым лицом помешали его планам! Он кипел от ярости. Он чувствовал себя обворованным, но это лишь добавляло ему решимости. Он был не из тех, кто расстается со своей собственностью без борьбы, а в его воображении Ганлингорн уже принадлежал ему.
Он не сдастся.
– Она станет твоей женой, хочет того или нет! – выкрикнул он, повернувшись к сыну.
Алфрик, следовавший за ним, съежился.
– Я н-ничего н-не сделал… – Голос его дрожал.
– Помолчи! – прокричал отец.
Алфрик бросил на Рону отчаянный взгляд. Слава Богу, подумал он, что Рона здесь! Она с детства приходила ему на выручку. Она всегда делала все, что было в ее силах, чтобы защитить его, порой даже принимала на себя предназначавшееся ему наказание. Он хорошо знал, что из них двоих она сильнее, храбрее. Если кто и мог утихомирить бурные воды отцовского темперамента, так это Рона.
– Отец, ты же знаешь, Алфрик не виноват, – обратилась она к Болдессару ласковым тоном. – Он сделал все, о чем ты его просил. Во всем виновата эта стерва Дженова. У нее переменчивая натура, и она легко поддается влиянию друзей. Точнее, одного друга.
Страшный цвет лица ее отца ни на полтона не улучшился. Он грозно мерил шагами пространство перед камином, разгоняя по углам перепуганных собак и не менее перепуганных слуг.
– Если бы он сделал то, что я ему велел, они бы уже сыграли свадьбу! – процедил сквозь зубы отец. – Я наконец нашел применение Алфрику. От него ничего не требовалось, кроме как заставить женщину слушаться, а он не оправдал моих ожиданий. Слабый, никчемный мальчишка, но, клянусь Богом, свой долг перед семьей он выполнит с леди Дженовой! Даже если мне придется тащить ее под венец, подгоняя острием меча!
Болдессар остановился, осознав, что сказал больше, чем следовало. Грудь его тяжело вздымалась.
Рона наблюдала за ним. В ее темных глазах мерцали искры ума, не столь явного, к сожалению, у ее брата.
– Что ж, может статься, дойдет и до этого, милорд, – произнесла она спокойно. – Короля в стране нет, и нас никто не остановит. Кроме лорда Генриха.
При упоминании имени лорда Генриха губы барона плотоядно искривились.
– Мне известно о лорде Генрихе нечто такое, что заставит его держать язык за зубами, если он не хочет, чтобы вся Англия узнала о его грязных делишках.
– В самом деле? – пробормотала Рона, гадая, что имеет в виду отец. Не важно, со временем она это выяснит. Как бывало всегда. – Возможно, оно и так, но в настоящий момент леди положила глаз на лорда Генриха. Разве ты не заметил, отец? Они любовники, я почти уверена. Может, острие меча и хорошее средство, но не лучше ли нам начать с чего-либо менее варварского?
Болдессар нахмурился. Холодные глаза, устремленные на дочь, прищурились. Рона затаила дыхание в ожидании его решения. Отец способен отреагировать на ее предложение четырьмя способами. Он может накричать на нее за дерзость, может ударить и испортить в ярости ее лицо или же наказать вместо нее брата, столь же жестоко и беспощадно, как зачастую проделывал это в прошлом в бессмысленных попытках сделать из него мужчину. Словно избиение Алфрика могло превратить испуганное, скулящее существо в кого-то иного! Еще отец мог принять ее предложение и выслушать совет, к чему все чаще и чаще прибегал в последнее время.
Его голос пронзил тишину.
– Может, ты и права, дочь. Любовники, говоришь? У тебя зоркий взгляд. Очень хорошо, – сказал он, и, хотя гнев его не вполне улегся, он по крайней мере был способен себя контролировать. Рона поняла, что угроза физической расправы миновала. – Если обстоятельства действительно таковы, как ты утверждаешь, что, по-твоему, мы должны делать?
– Ждать, – ответила она поспешно. – Лорд Генрих, как всем известно, человек света. Его жизнь связана со двором. Очень скоро он начнет скучать, если уже не начал. Он не задержится надолго в Ганлингорне и вскоре возвратится в Лондон. Постель леди Дженовы опустеет. Она вдова и давно вышла из поры девичества, в то время как мой брат молод и хорош собой. Сомнительно, что она найдет другого такого, как Алфрик. Отъезд лорда Генриха оставит у нее… чувство неудовлетворения. Ее тело будет страдать и изнывать по нему или другому мужчине, способному его заменить. Она начнет озираться по сторонам, тут и появится мой брат. Вот увидишь, отец. Она будет не в состоянии ему отказать.
– Это правда, отец, она не откажет! – поддакнул Алфрик.
– Пусть через день-два Алфрик возвратится в Ганлингорн, – быстро произнесла Рона, перехватив угрожающий взгляд отца, адресованный сыну, чтобы предупредить любые попытки агрессии против последнего. – И извинится за наш внезапный отъезд. В то же время он может тонко напомнить леди Дженове, что лорд Генрих вскоре уедет в Лондон и что после его отъезда она останется в полном одиночестве. Он может тактично напомнить ей, что она уже не так молода. Никакая женщина не хочет быть старой и одинокой. Уверена, намеки Алфрика взволнуют ее, и она осознает свою ошибку.
Лорд Болдессар недовольно заворчал, однако Рона и ухом не повела. Не мигая, она смотрела ему в лицо, демонстрируя всем видом, что ей нечего бояться. Отец вдруг улыбнулся. Но его улыбка не внушала радости. Рона внутренне затрепетала и уловила, что брат невольно придвинулся к ней ближе. Их жизнь зависела от настроения отца, и с этим фактом они давно смирились.
– Твоя идея, дочь, имеет шансы на воплощение, но если она провалится, мы пустим в ход силу. Тем или иным способом Алфрик женится на этой стерве, и к тому времени, когда король Вильгельм Бастард вернется и примет ее сторону, дело будет сделано. Болдессары станут владельцами Ганлингорна. Если Вильгельм не захочет устраивать вокруг леди скандал, то позволит себе утешиться частью значительных богатств Ганлингорна. Вильгельм – практичный человек; он никогда не позволяет эмоциям брать верх над здравым смыслом. Он быстро поймет, что не стоит будить спящего льва.
