— Вернись к ней, — посоветовал он. — Она ждет тебя.
Джеффри рассмеялся.
— Ошибаетесь, — язвительно заметил он. — Она ждет, когда я уйду…
— Ради всего святого, — грубо оборвал его Вильям Солсбери, — поди в уборную и сунь себе два пальца в рот! Я сам поговорю с Джоанной! Когда протрезвеешь, вернешься и извинишься перед девушкой, если чем-нибудь оскорбил ее.
— Я уже не пьян! — раздраженно запротестовал Джеффри. — И ничем не обидел Джоанну.
— Что же тогда?
— Я ее ничем не обидел. Она сказала, что я ей только мешаю. Она не может спокойно разговаривать с придворными джентльменами, пока я стою рядом и испепеляю ее взгляДОМ.
— Что? Не выдумывай, Джеффри. Джоанна никогда бы…
— Ею руководят самые благие побуждения, — сердито проворчал Джеффри и тут же понял, что не может рассказать о намерениях Джоанны отцу. — О, будь я проклят, что согласился обручиться с ней! Все женщины ее породы — сущие дьяволицы! Я иду спать!
Граф Солсбери и не пытался остановить сына. Каким он был глупцом, отрывая Джеффри от любовных утех, но еще большая глупость — толкнуть его, пьяного и недоувлетворенного, к девушке, которая только подлила масла в огонь. Должно быть, из-за своего упрямства Джеффри неправильно понял Джоанну. Граф направился к ней, не подозревая, что четверо других мужчин идут в том же направлении. Заметив Вильяма Солсбери, они замешкались, а кто-то даже шепотом выругался. К удивлению графа, Джоанна встретила его дружелюбной улыбкой.
— Милорд… — пробормотала она, — надеюсь, вы не отругали бедного Джеффри…
— Э-э… нет… я…
— Он много выпил, — хихикнула Джоанна. — И так злился, так злился, когда я посоветовала ему поехать в лагерь и проспаться.
— Так вот, значит, что ты ему сказала…
— Но я же согласилась с ним, когда он сказал, что должен находиться в лагере среди своих людей, а не танцевать со мной.
Граф Солсбери изучающе посмотрел на будущую невестку.
— Если ты знала, что он пьян, зачем же подтрунивала над ним? — упрекнул он будущую невестку скорее удовлетворенно, нежели сердито.
— Поначалу у меня и в мыслях не было его дразнить, — ответила Джоанна. — Я хотела только уверить его, что не обижусь, если он вернется к своим обязанностям… В военное время мужчины не должны отвлекаться на танцы, — сказала она и снова захихикала. — Но, когда Джеффри назвал джентльменов, которые разговаривали со мной, «похотливыми жеребцами», я не смогла удержаться от соблазна немного подшутить над ним. — Джоанна уже успокоилась и нежно положила свою руку на запястье графа. — Я помирюсь с ним при следующей же встрече! Не сердитесь на меня.
— Сердиться на тебя? Никогда, дитя мое! Это я во всем виноват. Я не понимал, насколько он пьян. Мне нужно было хорошенько протрезвить его, прежде чем привозить сюда. Я очень рад, что ты все понимаешь.
— За меня можете не беспокоиться, но осмелюсь сказать, милорд… кое-кто, по-видимому, остался оскорбленным. Джеффри… в общем, он нагрубил Генри де Брейбруку. Я не знаю, что можно предпринять по этому поводу, но…
— Брейбруку? — Граф плотно сжал рот, но тут же улыбнулся. — Не забивай себе этим голову, дорогая. Я все улажу. Лучше расскажи мне, есть ли новости от Иэна и твоей матери.
— Пока ничего существенного, милорд, если не считать известия об их благополучном прибытии в Ирландию. Мне кажется… милорд, с вами, похоже, хочет поговорить лорд Оксфорд.
Вильям Солсбери увидел, что Обри де Вер, освободившийся от Марша, действительно машет ему рукой. Он похлопал Джоанну по плечу и поспешил к лорду. Молодые люди, нерешительно сновавшие неподалеку, сразу же стали сходиться к месту у окна. Джоанна лишь скромно улыбалась, опустив голову, но следила за ними из-под длинных ресниц. В ее глазах горели лукавые огоньки.
Но на Джоанну смотрели сейчас не только молодые мужчины, искавшие ее общества. Королеве Изабелле явно не нравилась эта девушка. Она сразу же пришла к такому мнению, как только Джоанна предстала перед ней. Изабеллу не обеспокоила красота девушки, хотя она не терпела, когда ее «смуглое совершенство» сталкивалось с соперницей, Джоанна была чрезмерно скромна и скучна. Изабелле гораздо больше нравилась леди Элинор, несмотря на то, что Джон ненавидел эту женщину. Леди Элинор рассказывала забавные истории и весьма интересно смотрелась в красивых нарядах и украшениях королевы. А Джоанна глупа и замкнута. Ее интересуют лишь ухаживания молодых мужчин.
«Джоанна просто потаскуха, — думала Изабелла, — потаскуха, которая скрывает свою истинную сущность под маской скромности и благочестивых речей. А этот выродок графа Солсбери домогается ее с той же похотью, что и другие молодые болваны, хотя уже обручен с ней!» Красивые губы королевы тронула недобрая улыбка. Этот ублюдок, Джеффри, так же спесив, как бойцовый петух! Что ж, она поубавит его спесь! Он заполучит в жены шлюху! Это охладит и его пыл, и его гордость. Глаза Изабеллы сверкнули таким удовлетворением, что ее супруг невольно улыбнулся ей. Чтобы казаться еще красивей, королева непроизвольно вытянула шею, и на подбородке ее обозначилась тонкая складочка, тянувшаяся от щеки.
Изабелле на ум пришла забавная идея. Джоанну следует лишить девственности, если у нее вдруг обнаружится таковая, и использовать это в своих целях. Если удастся устроить для нее «придворную свадьбу», Джеффри украсит свой герб чистыми и сухими простынями, опозорившись перед всем светом. Придется приложить некоторые усилия, чтобы не промахнуться, но потом, вне всяких сомнений, весь двор наполнится слухами, и никто не поверит в кровь на простынях, даже если призвать свидетелей брачной ночи.
Джон устремил взор в направлении взгляда своей супруги. Некоторое время в глазах его отражалось изумление. Как он мог не заметить этой женщины?
— Кто эта девушка, на которую ты так смотришь? — спросил король Изабеллу.
Что он действительно ценил в своей супруге, так это полное отсутствие у нее ревности в вопросах плотских утех. Пока Джон не воздавал женщинам, с которыми спал, почести, Изабелле было все безразлично, перепорть он хоть всех девственниц в королевстве.
— Это леди Джоанна — будущая невестка Вильяма Солсбери.
Король недовольно выругался и, явно разочарованный, облизнул губы. Тут он не осмелится вступить в связь… во всяком случае открыто. Возможно, после Уэльской кампании, когда двор будет распущен, что-нибудь и удастся устроить. Он не забудет об этом. Было бы забавно переспать с дочерью стервы, которая однажды оттолкнула его от себя. Изабелла говорит, что это робкая и послушная девушка, затравленная своей матерью-ведьмой. Безусловно, страх заставит ее держать язык за зубами, если ему удастся овладеть ею, но, даже если Вильям и узнает об этом… Не стоит придавать этому большое значение.
