Эйлин Драйер - Искушение любовью

– Неуклюжий увалень! – наконец опомнилась Фиона, пытаясь высвободиться из его объятий. – Вы чуть не лишили меня жизни.

Не решаясь более испытывать ее терпение, Алекс поставил девушку на пол.

– Прошу извинить, но мне показалось, что вам нужна помощь и вы меня звали.

Фиона прижала руку к груди, будто пытаясь успокоить бешено забившееся сердце, затем принялась стряхивать с платья невидимые пылинки и заявила:

– Вы ошиблись. Если уж я кого и звала, то это был красавчик принц Чарли [5].

Алекс удивленно приподнял брови.

– Несколько поздновато его звать, не находите?

Фиона не улыбнулась.

– Я имела в виду колыбельную, которую пела нам матушка.

Брови Алекса поднялись еще выше.

– Про красавчика принца Чарли?

– А почему бы нет? – с вызовом вскинула она голову.

Алекс усмехнулся:

– В Англии матери обычно предпочитают петь своим малышам об ангелах, луне или звездах, а не о предводителях восстаний. Никогда бы не подумал, что такие колыбельные успокаивают…

Девушка наклонилась поднять штору.

– И тем не менее матушка пела ее нам, а ей – ее матушка, шотландская проститутка, как называл ее дед,  – произнесла она совершенно бесстрастно, чем удивила Алекса.

Бросив на него быстрый взгляд, Фиона вернулась к прерванной работе.

Алекс молча наблюдал, не зная, как продолжить разговор, и опасаясь сказать что-то обидное для нее. В какое-то мгновение ему даже захотелось вновь забраться в фаэтон и отправиться прямо в тот окруженный вереском белый мавзолей, чтобы не мучиться больше сомнениями, думая, что сказать и что сделать.

– Неудивительно, что вы не доверяете обществу,  – произнес он наконец, наклоняясь, чтобы помочь девушке.

На ее лице появилась и тут же исчезла скупая улыбка.

– О, меня совершенно не волнует их мнение. Я уже давно знаю, что родиться в Шотландии само по себе плохо. Что уж говорить о женщине-шотландке, которая интересуется астрономией.

Фиона на секунду замолчала, а продолжила совсем другим тоном, кому-то подражая:

– О дорогая, это же из рук вон…

Алекс распрямился, не выпуская из рук ткань.

– Вы правы. Вполне могу представить, как какая-нибудь матушка, ревнительница респектабельности, будет переживать, увидев вас рядом с ее цыпочками. Ведь вы можете заразить их – страшно представить! – знаниями.

– Действительно, ей есть чего бояться,  – улыбнулась Фиона.

– Ну а как насчет тех из нас, кого знания не пугают, а даже доставляют некоторое удовольствие? Нас вы тоже лишаете своего уважения?

– Конечно, нет,  – сказала Фиона, приступив к сортировке занавесок. – Дело совсем не в этом. Знаете, почему я преподаю в школе? Я хочу участвовать в создании нового социального класса из детей лавочников. Класса, который будет наступать на пятки тем, кто считается лучшим сейчас, заставляя их понять, что не настолько уж они лучше других.

Алекс, помогая ей раскладывать шторы, ощутил странное возбуждение, будто внутри что-то бурлило, пытаясь вырваться наружу.

– А, понимаю. Радикальная цель. Вы, мадам, представляете угрозу социальной стабильности.

В глазах девушки мелькнули озорные огоньки.

– О, надеюсь, что это так.

– Тогда вам определенно не следует наносить визит Принни,  – сказал Алекс, нарочито хмурясь. – Нам совсем не нужно, чтобы его хватил удар.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь встречаться ни с ним, ни с мистером Уилберфорсом [6],  – ответила она, вновь поднимаясь на свою лесенку.

Алекс уже подался вперед, намереваясь взять ее за руку и стащить вниз, но остановился, сообразив, что такой поступок может свести к нулю все шансы помочь, так что вместо этого просто приподнял конец шторы.

– Ну же, давайте,  – послышалось сверху.

Фиона потянула на себя штору, и Алекс поднял голову. Глаза девушки казались необычно темными из-за расширившихся зрачков, она замерла и почти не дышала, и это говорило о том, что нервничает не только Алекс. Очень медленно, стараясь не вспугнуть, он выпустил край занавески и поднял руку, вроде бы случайно коснувшись ее ладони. Его радости не было предела, когда он услышал, как участилось ее дыхание. Конечно, он понимал, что поступает не совсем честно и даже жестоко, но ничего не мог с собой поделать. Ему казалось, сейчас нет ничего важнее, чем убедиться: он ей небезразличен, она просто не может решиться.

А еще что-то подсказывало, что он будет полным глупцом, если не воспользуется этим чертовски удачным моментом: так близко к ней он может больше и не оказаться.

– Не темновато ли будет в этой комнате с бордовыми шторами? – как ни в чем не бывало заметил Алекс, опять погладив ее руку, а затем чуть отступив назад, ощутив бурную реакцию на это в своем паху. – В сочетании с темными обоями создается впечатление, что они поглощают солнечный свет.

Она с силой потянула на себя ткань, как будто действительно хотела вырвать шторы у него из рук.

– Вы правы. Однако бордовый цвет отлично скрывает пятна от свечной копоти и водяные разводы, которые иногда образуются после дождя. К тому же такие шторы придают нашей школе презентабельности. А еще мы иногда специально поплотнее прикрываем окна, чтобы солнце не мешало занятиям. Хотя все это, безусловно, не столь важно.

Он немного отпустил штору и опять дотронулся до Фионы – на этот раз провел ладонью по бедру. Это действительно вышло случайно, а вслед за этим как-то само собой получилось, что он практически прижался к ней, а она отшатнулась и опять чуть не упала с лестницы. И он опять поймал ее.

– Может, это сделаю я? – предложил Алекс, обвивая рукой ее бедра. – По-моему, так будет безопаснее.

– Очень сомневаюсь! – выдохнула Фиона, даже не пытаясь освободиться из его объятий. – Помимо всего прочего, если я увижу вас неустойчиво балансирующим на лестнице, да еще и со шторами в руках, появится соблазн легким движением помочь вам вылететь в окно.

– Вы этого не сделаете,  – рассмеялся Алекс. – Окно придется ремонтировать, а это недешево.

Она слегка откинула голову, и волосы на солнце блеснули медью.

– Прикидываете, как поэлегантнее воспользоваться моим предложением?

– Прикидываю, сколько времени понадобится, чтобы заказать новое окно.

Алекс рассмеялся.

– Шалунья. Но, если серьезно, мне проще закрепить шторы хотя бы потому, что я выше. Хотя, по правде говоря, таких высоких женщин не так уж много.

– Мой рост всего пять футов десять дюймов,  – возразила Фиона.

– А средний рост английского мужчины примерно пять футов девять дюймов,  – заметил Алекс с усмешкой, шагнув на ступеньку. – Это в ботинках и со шляпой.

Фиона нахмурилась, но он заметил веселые искорки в ее голубых глазах.