— Именно поэтому ты и не должна покидать эти стены, — подхватил Тристан.
— Но с Минервой я буду в безопасности.
— Нет-нет. — Тристан подошел к ней и, взяв за руку, поднес ладошку к губам. — Тебе надо перенести свои вещи сюда, в замок. Здесь я смогу лучше защитить тебя.
— Я не могу жить в замке, милорд, — возразила Хейд. — Ведь Эллора…
— К черту Эллору! — закричал Тристан. — Я здесь господин! И я хочу, чтобы ты была рядом со мной.
Он привлек Хейд к себе и впился поцелуем в ее губы. Затем, чуть отстранившись, спросил:
— Сделаешь, как я говорю?
— В таком случае нам придется держаться подальше друг от друга, — прошептала она потупившись.
— Почему ты так говоришь? — Он снова привлек ее к себе. — Мы ведь ничем не рискуем…
Хейд решительно отстранилась и отступила на несколько шагов.
— Нет, Тристан. Если Эллора что-нибудь заподозрит, она может сообщить Найджелу или даже самому Вильгельму. Лучше дождаться благословения короля. — Она направилась к двери, но у порога остановилась и, обернувшись, добавила: — Эллора очень хочет, чтобы ты женился на Берти, И она сделает все возможное, чтобы добиться своего.
— Значит, нам следует соблюдать осторожность, вот и все. — Тристан обольстительно улыбнулся, и Хейд тотчас же почувствовала, что ее неудержимо влечет к нему, словно какая-то неведомая сила притягивала ее к этому мужчине. — Дорогая, так ты придешь ко мне этой ночью?
— Нет-нет, — прошептала Хейд. Потом заговорила громче — на случай, если за дверью кто-то подслушивал их: — Я соберу свои вещи, милорд, как Вы приказали. — Решительно отворив дверь, она вышла из комнаты.
Тристан улыбнулся и направился к окну. Он хочет дождаться, когда Хейд выйдет во двор. И, конечно же, он твердо решил, что заманит ее в свою постель. Если не этой ночью, то в ближайшее время.
Внезапно дверь за его спиной отворилась, и, обернувшись, он увидел Солейберт.
— Милорд, все в порядке? — спросила она. Тристан пожал плечами.
— Да, в порядке. Насколько это возможно в данной ситуации, леди Солейберт. — Язвительно улыбнувшись, он добавил: — Судя по всему, вы неплохо провели свою первую ночь в Гринли.
Берти зарделась и отвела глаза. Но все же не смогла скрыть улыбки.
— Да, милорд, неплохо. По правде говоря — чудесно. Тристан приблизился к двери и выглянул в коридор.
— Матушка сейчас обследует кухню, милорд, — сказала Берти. — Так что можете говорить свободно.
Тристан откашлялся и провел ладонью по волосам.
— Скажите, леди Солейберт, почему вы не объяснили сестре, что этой ночью не я был вашим гостем?
— Я как раз собиралась ей все рассказать, но в этот момент пришли вы с матушкой. — Девушка вздохнула и добавила: — Хотя мне не очень-то хочется, чтобы она узнала…
— Да, я вас понимаю, — кивнул Тристан. — Мне кажется, вы весьма благоразумная молодая леди.
— А вы хотите жениться на Хейд? — неожиданно спросила Берти.
— Если она примет меня в качестве мужа, — ответил Тристан с усмешкой.
— Конечно, примет. — Берти положила руку ему на плечо. — Милорд, она не откажет вам. Ведь она ждет вас всю жизнь.
— Что ж, леди Солейберт… — Тристан похлопал ее по руке. — Выходит, нам придется играть этот фарс, пока мы не сможем сделать следующий шаг? — Он заглянул в ее сиявшие счастьем карие глаза. — Но что будет с вами? У вас есть какие-то планы?
Берти подошла к окну и выглянула во двор. Обернувшись, ответила:
— Нет у меня никаких планов. У меня ведь прежде никогда не было любовника… — Густо покраснев, она продолжала: — И все же я чувствую, что в этом нет ничего грязного и постыдного, милорд. Потому что я… — Берти вздохнула и пробормотала: — Боюсь, что уже люблю его.
— Чего же тут бояться? — Тристан тоже подошел к окну.
— Видите ли, милорд, я сердцем чувствую, что он честный человек, но я совершенно ничего о нем не знаю. Ночью мы о многом говорили, и я рассказала ему такое, чего не говорила даже Хейд, но… — Берти снова вздохнула. — Но он не захотел рассказать о своем доме и о своей семье.
По правде говоря, миледи, я тоже о нем знаю не так уж много. Мать его была египтянкой, отец — придворным в одном из маленьких княжеств в Индии. Фар и его мать бежали оттуда, когда он был еще маленьким мальчиком.
— Так вот почему у него такое странное имя… — пробормотала Берти. — А его отца убили? — Да, злодейски убили. А мать заболела лихорадкой после приезда в Париж и умерла. Вскоре после этого я и встретил его.
— И с тех пор вы вместе? — спросила Берти.
— Да, с тех пор, — кивнул Тристан. — Но это не значит, что он откровенничал со мной и рассказывал о своем прошлом. В его родной стране случилось что-то такое, о чем он не хочет говорить, как бы его к этому ни вынуждали.
— Должно быть, случилось что-то ужасное… — сказала Берти с вздохом. — Возможно, когда-нибудь он позволит мне разделить с ним это бремя.
— Возможно, когда-нибудь позволит, — согласился Тристан.
Он направился к двери, но Берти удержала его:
— У меня есть к вам вопрос, милорд. Я хочу его вам задать, если вы задержитесь еще на минуту.
— Да, разумеется, — ответил Тристан, обернувшись.
— Скажите, милорд, если бы вы не встретили мою сестру, вы женились бы на мне?
— Нет.
— Но почему?
— Если бы оказалось, что таким образом я породнюсь с Найджелом, я бы не женился и на самой королеве.
Солейберт невольно рассмеялась:
— Благодарю за откровенность, милорд.
Молча кивнув в ответ, Тристан вышел из комнаты и, спустившись вниз, вошел в зал — там его уже ожидали Фаро и шериф.
— Слушай внимательно, Баррет, — сразу же заговорил Тристан. — Выбери по своему усмотрению пятерых воинов, и пусть они сегодня же отправляются в Лондон вместе с Фаро, И еще двадцать человек отправь с повозками в Сикрест. А также отправь кого-нибудь за арендатором Джоном.
— Да, милорд, — кивнул Баррет и тут же отправился выполнять распоряжения своего господина.
— Подожди, Баррет! — окликнул его Тристан. Приблизившись к шерифу, он тихо сказал: — Никто, кроме нас троих, не должен знать, что леди Хейд и леди Солейберт станут свидетельницами всего, что происходит в башне. Особенно, — он понизил голос до шепота, — леди Эллора. Я ей не доверяю. Ясно?
Баррет молча кивнул, и Тристан добавил:
— А если услышишь разговоры о моей помолвке с леди Солейберт, то ты должен говорить, что все в порядке и что свадьба состоится.
— Как скажете, милорд.
Шериф вышел из зала, и Тристан тут же повернулся к Фаро:
— Есть пергамент, Фар?
Фаро извлек из своего широкого рукава несколько листков. Тристан взял их и подошел к столу, где уже находились перо и чернила. Усевшись, он принялся писать. Закончив и запечатав два послания, он заткнул их за пояс и, откинувшись на спинку стула, взглянул на своего друга и помощника.
