Вулскрофт удивленно повернулся к дочери. В тот же момент она ударила тяжелым кубком для вина по его запястью. Он вскрикнул и разжал руку. Рикка успела схватить нож за рукоятку и наставила оружие на отца. Ее сотрясала дрожь, но не потому, что она боялась его, — он вдруг действительно стал похож на старика, как его назвал Дракон. Ей стало страшно за себя. Как она может позволить вести себя таким образом? Определенно ее нельзя отнести к благородной, осмотрительной леди, каковой ей положено быть.
— Уходи! — сказала Рикка отцу и почувствовала, что сейчас может разразиться слезами.
Дракон внезапно оказался рядом с ней. Он взял из рук жены нож. Девушка охотно отдала его, не желая больше видеть этот отвратительный предмет. Люди повели Вулскрофта прочь из зала. Он продолжал протестовать, но его пыл уже остыл. Может быть, его наконец осенила мысль о возможных последствиях сцены, которую он устроил в доме грозного Хоука. А может, его поставил на место тот факт, что он был обезоружен собственной дочерью, к которой всегда относился с презрением.
Впрочем, для Рикки это было не столь важно. Единственный чувством, которое она испытывала в эти мгновения, был стыд.
Что касается Дракона, то он был крайне озадачен. Он только что стал свидетелем того, как его трусливая, эгоистичная, не заслуживающая доверия жена продемонстрировала отвагу и силу. Она обезоружила разгневанного воина, своего отца, и сделала это в мгновение ока. Более того, у викинга сложилось впечатление, что жена поступила так, чтобы защитить собственного мужа.
Это казалось невероятным. Кто она, эта женщина?
У Дракона будет время, чтобы попытаться ответить на этот вопрос, пусть это и займет всю жизнь. Но сейчас ему предстояла ночь. Свадебная ночь.
Он взглянул на Рикку. Она выглядела бледной, измученной и глубоко несчастной. Викинг вздохнул. Сможет ли она лечь с ним в постель после всего того, что пережила? А разве может он не лечь? Определенно все в Хоукфорте не поймут, если союз не будет увенчан брачной ночью. К черту всех, об этом Дракон позаботится позже. Сейчас же он хотел побыстрее вывести Рикку из зала, пока ее страдания не стали очевидны окружающим.
Криста, которую Хоук обнимал за плечи, посмотрела на него и все помяла мгновенно. Улыбнувшись мужу, она высвободилась из его рук и подошла к Рикке.
— Пошли, моя дорогая. Тебе пора идти.
Все сомнения Дракона в отношении его благородного плана исчезли, едва он увидел ужас на лице новоиспеченной супруги. А также сомнения в том, что здесь замешан бог несчастий Локи. Этот капризный божок явно взялся за свои старые проделки. Иначе как объяснить, что мужчина, который обожал женщин — и был обожаем ими, — оказался рядом с девушкой, которая смотрела на брачное ложе с таким же ужасом, как на гадючье гнездо?
И вовсе не потому, что она боялась любовных ласк. Он не мог себя утешить хотя бы этим, потому что отлично знал, что это не так. Нет, все объяснялось ее неприязнью к нему. Локи должен быть чрезвычайно доволен. Дракон наблюдал за тем, с каким нежеланием его Рикка уходит с Кристой, быстро опорожнил свой кубок, и ему наполнили его снова.
Хоук засмеялся. Отчасти он почувствовал облегчение от того, что Вулскрофт и его сын ушли и стычка закончилась без кровопролития. Его также позабавило поведение друга. Вступивший в брак мужчина чувствует себя разнервничавшимся женихом.
— Слишком много вина — и даже самые лучшие мужчины… — Хоук пожал плечами.
Дракон сделал еще один большой глоток и вытер губы тыльной стороной ладони.
— Это наименьшая из моих проблем. — Он тяжело опустился на стул.
— Сын мой, — рискнул вмешаться отец Десмонд, — если вы взволнованны…
— Молитва о язычнике, добрый священник?
— О, я молюсь обо всех, — бодро сказал отец Десмонд, — и обо всем. О птице в ее гнезде, о ребенке в кроватке — Бог всех любит.
— Твоему Богу следовало бы встретился с моим, — пробормотал викинг. — По крайней мере, с богом несчастий.
Священник засмеялся:
— Это одно и то же, потому что существует только один Бог. Однако, если это способно успокоить, то, что кажется божественной проказой, всегда служит доброй цели.
— Черт бы ее побрал.
— Я не думаю, что есть причина для проклятий. В конце концов, вы и леди Рикка призваны принести мир обоим народам. Господь сказал, что миротворцы блаженны.
— И что смиренные унаследуют землю. Едва ли это случится.
Хоук сел рядом с Драконом и позволил себе наполнить кубок.
— Я не знал, что ты подкован в таких вещах. Дракон пожал плечами:
— Трудно этому не обучиться. У Вулфа уже много лет имеется домашний священник, хотя он и не христианин. По крайней мере пока он не приобщился к христианству, но я думаю, что это вопрос времени. К тому же ваша священная книга содержит интересные истории.
Хоук засмеялся. Увидев озадаченный взгляд отца Десмонда, он сказал:
— Мой совет тебе, священник: если хочешь обратить его в лоно церкви, делай это с помощью историй. Он не сможет воспротивиться.
Молодой человек медленно кивнул:
— Понимаю… В таком случае, какие истории интересуют вас больше всего, милорд? Мне всегда нравился рассказ об Ионе, но это не всем по вкусу. А как насчет Самсона, вы слыхали историю о нем?
Сам того не ожидая, Дракон попался на удочку.
— Кто такой Самсон?
Отец Десмонд поведал ему историю Самсона. Викинг возразил, что Далила не столь уж плоха, просто она пыталась помочь своему народу, что спровоцировало рассказ о Эсфири. Дракон слышал о ней, но не знал о Руфи, которую счел образцом мужества и жертвенности среди женщин. Трое мужчин, ибо Хоук тоже оказался вовлеченным в беседу, заспорили о Саломее, при этом викинг настаивал, что она не может быть столь уж плохой, а вот об Иезавели добрых слов даже у него не нашлось.
Наконец отец Десмонд, обменявшись взглядом с Хоуком, откашлялся и сказал:
— Сын мой, ваше знание Священного Писания впечатляет, в особенности принимая во внимание тот факт, что вы язычник. Небу известно, что никто не любит подобные споры в большей степени, чем я. Однако чувствую себя виноватым за то, что столь долго вас задерживал.
Лишь только тогда Дракон заметил, что гости либо разошлись, либо спали на своих стульях. И если отец Десмонд, казалось, был способен бодрствовать всю ночь, то у Хоука был вид человека, который мечтает о кровати, а еще вероятнее — о жене.
Ишь как устроился. Но нет, подобная зависть неуместна. Дракон был искренне рад счастью своего друга. Ему лишь хотелось, чтобы и у него оставалась надежда на собственное счастье.
С чувством человека, идущего на битву, которая уже проиграна, Дракон поднялся. Он пожелал собеседникам спокойной ночи и направился в свою комнату.
