— В ближайшем будущем Италию ждет наплыв англичан, попомни мои слова. А пока она, к счастью, свободна от британского влияния.
— Я тоже хочу в Италию. — Элиза говорила искренне.
Истории очаровали ее, как и тот, кто их рассказывал. Она была готова слушать еще, но зал ресторана уже почти опустел. Они сидели, по-прежнему склонившись над пастой. Он подвинул к Элизе последнюю фрикадельку:
— Это твоя.
— Нет, в меня больше не войдет ни крошки. — Элиза положила ладонь на живот.
— Тебе придется съесть десерт, иначе Джованни обидится. Он восхитительно готовит тирамису. К тому же ты еще не пробовала vin santo[22].
Элиза сдавленно застонала:
— Мне станут малы все платья.
Роуланд наклонился к ней через стол и озорно улыбнулся:
— Эту проблему легко решить. Ты можешь их не надевать.
При одной мысли о том, как он снимает с нее платье, шелк, шурша, падает на пол, и кладет ладони ей на плечи, у Элизы внутри вспыхнул огонь. От вина и общения с Дорианом она стала слишком несдержанной в мечтах и, к собственному удивлению, могла думать только о том, что он описал.
— Что? Нечего ответить на это, mio cuore?[23] — тихо спросил Роуланд.
— Нечего, — улыбнулась Элиза. — Абсолютно нечего.
Несмотря на ее возражения, им подали десерт. Vin santo.
— Ты хочешь опоить меня? — Элиза отпила из крошечного бокала.
— Я же обещал соблазнить тебя.
— Нет, ты обещал подумать об этом, — поддразнивала она его.
— И я подумал. Весь вечер эти мысли не идут у меня из головы. — Его глаза потемнели.
Элиза уже видела этот взгляд, ее сердце забилось быстрее. Вдруг появился Лучиано со скрипкой в руках и заиграл адажио Вивальди. Элиза с укором посмотрела на Роуланда.
— Это удивительно!
Он пожал плечами.
— Что я могу сказать? Итальянцы страстные натуры. Когда они видят мужчину вместе с прекрасной женщиной, они, естественно, решают, что это любовь. Ты потанцуешь со мной, mio cuore? Не хочется, чтобы такая музыка звучала напрасно.
Роуланд встал и подал Элизе руку. Она не могла ему отказать. Отвергнуть капитана на его собственной территории — что может быть более оскорбительным? Страшно представить, что тогда сделает Джованни. Элиза медленно встала, боясь, что из-за выпитого вина ноги не будут слушаться, но опасения оказались напрасны. Тело подчинялось командам.
Положив одну руку ей на спину, другой сжимая ее ладонь, Дориан прижал Элизу к себе. Она положила руку ему на плечо, понимая, что их ждет вовсе не обычный вальс. Они стояли очень близко друг к другу, грудь к груди, соприкасаясь бедрами, чего никогда не случалось с ней на балах. Дориан осторожно повел. Они медленно покачивались, вместо того чтобы кружиться по залу.
— Кто же так танцует? — пробормотала Элиза. На самом деле ей вовсе не хотелось жаловаться. Она наслаждалась близостью Роуланда, нежась в его объятиях. От него исходил едва уловимый аромат ванильной туалетной воды, дополненный хвойными нотками от кедровых саше, которыми были переложены вещи в сундуке. Все эти запахи были ей знакомы, она понимала, что впредь они будут ассоциироваться только с ним. — Это не танец, а предлог побыть вместе.
Дориан тихо рассмеялся.
— Так и есть. Очень хороший предлог, тебе не кажется? Мне нравится обнимать тебя, Элиза.
В его голосе слышалось желание, несомненно. Элиза даже сквозь одежду чувствовала его набухшую плоть. Можно все повторить, снова испытать неземное наслаждение, стоит лишь принять это завуалированное предложение. Никаких трудностей это не сулит. Дориан не из тех, кто их создает. Он живет моментом и предлагает Элизе вести себя так же. Каким заманчивым кажется это предложение после долгих месяцев, прожитых в страхе за будущее и подчиненных планам. Она обещала себе не повторять ошибок, допущенных с Грейвсом, и не нарушит обещания. То, что сейчас происходит, не имеет ничего общего с тем, что было между ней и Робертом.
— Элиза? — Роуланд говорил тихо и очень соблазнительно, от его голоса ее охватило желание, она едва справлялась с дрожью. — Ты хочешь меня?
Она провела кончиком языка по губам:
— Да.
Сидя в коляске, Элиза не сводила глаз с Дориана. Тело трепетало в предвкушении. Весь вечер все шло именно к такой развязке. Возможно, с самого начала, с того момента, когда Роуланд столкнулся с ней в день их знакомства, все шло именно к этому.
Каждое прикосновение, взгляд, украденный поцелуй и даже невероятный восторг, испытанный в Воксхолле, все теперь воспринималось как прелюдия к любовной игре, подстегивало любопытство. В конце концов, выбора не осталось, нужно было ответить на вопрос, затмивший все прочие: каково это, заниматься любовью с Дорианом Роуландом, человеком, который не пытался соответствовать ожиданиям света, жил, нарушая все возможные правила? И, чудо из чудес, сам желал ответить на этот вопрос, так что Элиза не собиралась отказываться. Зачем? Вот уже шесть лет она выезжает в свет, но кроме Роберта Грейвса ни один мужчина не привлек ее внимания. Правда, выбирать было практически не из кого, вокруг сновали только Чарльзы Брэдфорды, а от них подобных предложений не поступало. Этой ночью Элиза насладится, черт побери, и не важно, что думает общество. Дерзкий, невероятно красивый мужчина будет принадлежать ей. Пусть недолго. Дориан Роуланд никогда не будет принадлежать кому-то полностью, он слишком беспечен и дик, его нельзя приручить и выдрессировать.
Пожалуй, стоит начать с галстука. Медленно стянуть с шеи. В Воксхолле они торопились, подгоняемые переполнявшей их энергией страсти, но сегодня спешки не будет. И одежды тоже. От этих мыслей желание Элизы усилилось.
— Начинай. — Глаза Дориана пылали, он говорил хриплым голосом.
— Я представляла, как буду тебя раздевать, — честно призналась Элиза и даже не удивилась этой дерзости. Она откровенно говорила на другие темы, зачем же лгать теперь? Новое никогда не пугало ее. Она уже экспериментировала с медными заклепками ниже ватерлинии, почему надо бояться того, что произойдет сегодня? Ватерлинию сменит линия пояса.
— О, очень хорошо. — Дориан вытянул ноги и откинулся на подушки, совершенно расслабленный. — Значит, мы думаем об одном и том же. Я уже добрался до твоей сорочки, а ты, на каком предмете одежды?
— На галстуке. — Теперь это уже не кажется неприличным.
— Нужно быстрее. Если, конечно, не хочешь связать меня перед тем, как раздевать дальше.
Звуки его хриплого голоса ласкали, словно прикосновения. Ее грудь набухла, тело молило о пощаде. Дориану достаточно еще раз дотронуться до нее, и она задрожит от удовольствия, как в увеселительных садах.
