Однако на лице Андрея отчетливо читался такой же ужас.
— Я требую немедленного принятия самых решительных мер, — рычал в трубку Георг Коннорс. — Ваш человек собирается похитить мою дочь и убежать с ней в Калифорнию. Она несовершеннолетняя. Позаботьтесь о нем, а уж я сам решу свои проблемы. Я не нуждаюсь в извинениях и выражениях сожаления. Если меня вынудят, я предъявлю обвинения. Я жду от вас исчерпывающего ответа, который попрошу выслать на мой домашний адрес в штат Пенсильвания. — Георг свирепо посмотрел на дочь. — Меня не устраивает следующая неделя. Я имею в виду завтрашний день. — С этими словами он бросил трубку на рычаг и повернулся к Андрею.
— Кто вы такой?
— Прежде чем вы зададите мне еще вопросы, хочу предупредить, что мне уже идет двадцать второй год, а мой старший начальник — генерал. Между прочим, он любит колотить парней вроде вас, которым подходит прозвище «пугало». Вам же мое имя совершенно ни к чему.
Георг невольно попятился назад. Руби же распрямила плечи. Она не помнила, чтобы кто-нибудь разговаривал с отцом в подобном тоне. Его грубость пугала только женщин, но с мужчинами Георг всю жизнь старался избегать столкновений.
— Думаю, вам следует удалиться, — холодно добавил Андрей.
— Да, — поддержал его Нанги. — Вы должны поступить именно так, как сказал лейтенант. У меня довольно неплохая военная подготовка, и я могу прибить вас одним ударом.
Руби и Амбер раскрыли от удивления рты, а Амбер потянула Нанги за рукав.
— Я собираюсь жениться на вашей дочери, — неожиданно выпалил Нанги.
— Она вполне заслуживает вас, — прорычал Георг. — Она еще ни разу не показала себя с хорошей стороны. Что касается тебя… — обратился он к Руби, но девушка перебила его.
— Надеюсь, вы счастливы, что разрушили мою жизнь. Я ни за что не поеду с вами и никогда не вернусь домой. А если вы будете снова избивать маму, вызову шерифа. Грейс и Пол знают о ваших выходках. Они все расскажут, и Опал тоже. Я больше не боюсь вас. Моими деньгами распоряжайтесь как хотите, можете даже засунуть их себе в задницу. Но по закону вы обязаны выплатить Амбер шесть тысяч долларов. Так или иначе, но я обязательно найду способ выбить из вас эти деньги. Возможно, это займет у меня остаток жизни, но я добьюсь этого.
Говоря это, Руби прекрасно понимала: если бы не присутствие Андрея и Нанги, они с Амбер уже давно упаковывали бы чемоданы и собирались домой. Боже мой, свободны! Теперь они окончательно свободны!
— Уходите, сэр, — вежливо проговорил Андрей, распахивая дверь.
Руби хотелось смеяться от радости, но, против ее воли, по щекам катились слезы. Амбер тоже рыдала, уронив голову на грудь Нанги. Все четверо молча смотрели вслед Георгу.
— Он даже не оглядывается, — причитала сквозь слезы Амбер. — О боже, у нас больше нет отца. Руби, давай вернем его обратно. Это же наш отец!
Георг уже сел в машину и захлопнул дверцу.
— Теперь он наверняка посмотрит на нас. Отец знает, что мы еще не ушли и наблюдаем за ним. Но нет, он уже отрекся от нас и собирается уезжать.
— Мы больше никогда не увидим его, — снова запричитала Амбер.
От волнения у Руби даже пересохло во рту.
— Знаю, — отозвалась она. — Теперь мы свободны. Нам не нужно больше бояться отца.
— А как же мама?
— Не знаю, Амбер.
Мужчины тихо переговаривались у них за спиной.
— Лейтенант, если у вас нет других планов, я бы с удовольствием угостил вас завтраком, — вполголоса предложил Нанги. — Думаю, моя девушка и ваша девушка сумеют сами успокоить себя.
Андрей посмотрел на нарядно одетого подвижного филиппинца и улыбнулся.
— Да, сегодня нам здесь больше нечего делать.
* * *
Руби горько оплакивала смерть бабушки. Но она беспокоилась за Опал и Калвина. Бедный Калвин! Его карьера теперь рухнет. Что ждет его в будущем?
Амбер плакала от жалости к себе и к матери.
— Мне нужно переодеться, чтобы отправиться в церковь, на Сейкрид Харит. Я уже и так опоздала на утреннюю мессу. Ты пойдешь со мной, Амбер?
Сестра молча кивнула в ответ, и они вместе спустились в холл.
— Ну и чудак этот Нанги. Разве может он убить хоть кого-нибудь одним ударом? — спросила Руби только для того, чтобы услышать свой голос и снять напряжение.
— Да, — с гордостью ответила Амбер. — Знаешь, а Андрей ничего, возможно, у вас с ним что-нибудь получится. Тот, другой парень… я, конечно, сожалею, но если бы он был здесь, дело вряд ли приняло такой оборот.
— Ты хоть представляешь, как я себя сейчас чувствую? — с горечью воскликнула Руби, задетая словами сестры.
— Нет, — растерянно прошептала Амбер.
— Пойми, я совершенно раздавлена и разбита. Бабушка умерла. Папа уехал. Калвин один отправился в Калифорнию. Сейчас уже слишком поздно собирать чемоданы. Я не успею добраться до аэропорта. Самолет, вероятно, улетает в эту минуту.
— Завтра же ты сможешь заказать с Калвином телефонный разговор. Если твой парень так же энергичен, как Нанги, он быстро обтяпает все дела. Возможно, Калвин сам позвонит тебе. У вас все образуется.
— Нет, не позвонит, — убито сказала Руби. — Я знаю Калвина. Он решит, что я бросила его. Калвин полагает, будто не вполне подходит для меня. Я не могу понять почему, но это так. А теперь из-за меня погублена его карьера. Я не вижу выхода из этого тупика.
Руби споткнулась, и Амбер тут же ее поддержала ее, спросив с беспокойством:
— Что с тобой?
— Я думаю о бабушке… — Руби замолчала на полуслове; смерть Мэри Козински настолько потрясла ее, что она до сих пор не могла прийти в себя.
Амбер поспешно сменила тему разговора.
— Знаешь, это было здорово, когда ты заявила, что отказываешься платить свой долг. Но это не очень реально и может тяжело отразиться на маме. Тебя не будет мучить совесть?
— Лучше скажи, как тебе удалось рассчитаться сполна, Амбер?
— Нанги одолжил мне деньги.
— Почему же ты скрыла от меня? Нужно было сразу рассказать.
— Почему? А ты поступила бы по-другому? Впрочем, теперь отец уехал. Мы можем делать все, что нам вздумается.
— Уже слишком поздно, — усмехнулась Руби.
Господи, неужели она уже никогда не увидит бабушку, не ощутит тепло ее ласковых рук, не посидит на заднем крыльце? Неужели все это потеряно для нее навсегда? Теперь у нее не было ни дома, ни Калвина.
— Мама… — начала Амбер.
— Что ты думаешь о ней? — холодно спросила Руби. — Она больше интересуется, что Джон и Хенк сделают с плетеным стулом, стоящим на заднем крыльце.
— Она…
— Что? Мать ничего не дала нам, особенно мне. Она никогда не говорила мне «до свидания», не гладила меня по голове, ни разу не поцеловала меня и не пожелала доброй ночи. Мать даже не объяснила мне, что делать, когда наступает менструация. Все это пришлось делать бабушке. Я должна была знать, как вести себя с мальчиками, чего остерегаться, а я даже не имела об этом ни малейшего представления. Мать должна была быть моим другом. Чтобы выжить, мне пришлось научиться огрызаться. Мать не умеет даже этого. Прежде всего, ей следовало вызвать шерифа.
