Прежде чем миссис Кендалл снова повела гостей через просторный холл, Дэшфорд сказал Растмуру, что будет ждать его в кабинете.
Они направились к лестнице, и Джулия заметила, что навстречу им спускается хозяйка дома. На мгновение Джулия подумала, что это Софи, но, разумеется, это была не она. Однако сходство было поразительным.
— А вот наконец-то и моя жена, — произнес Дэшфорд.
Леди Дэшфорд спустилась и тепло поприветствовала Растмура. Слишком тепло. Она обняла его, словно он был ее пропавшим братом, и Джулия заметила, что он совсем не противится.
Не то чтобы ей было до этого дело, но все же укол ревности она ощутила. Впрочем, ее не касается, кому Растмур позволяет его целовать. Но неужели Дэшфорд не видит, какими улыбками обмениваются эти двое?
Затем леди Дэшфорд с улыбкой обернулась к своему мужу, и сразу же стало ясно, кому она улыбается по-настоящему тепло. Джулия почувствовала себя дурой. Неужели она и в самом деле ревнует Растмура? Должно быть, она потеряла рассудок.
— Чем же, ради всего святого, вы были заняты, Энтони? — спросила леди Дэшфорд, окинув удивленным взглядом одежду гостя. — Боже, запах прямо как от дымохода!
Энтони? Любопытно, как давно эта леди так фамильярно обращается к лучшему другу своего мужа? Джулия сжала кулаки. Что ж, по крайней мере, это выглядит мужественно, если хоть кто-нибудь это заметил. Но никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Леди Дэшфорд полностью завладела их вниманием.
— Боюсь, на пути мы столкнулись с определенными трудностями, — ответил Растмур. — Прошу простить наш внешний вид. В гостинице, где мы остановились, ночью случился пожар.
Глаза леди Дэшфорд расширились.
— Боже правый! Слава Богу, вы спаслись. Но где же лорд Линдли?
Растмур метнул быстрый взгляд на Джулию, и она спросила себя, что это значило. Может быть, он беспокоился, что она расстроит эту милую леди Дэшфорд нелицеприятной правдой о Линдли? Что ж, она не настолько бездушна. Эта леди — кузина Софи. Джулия не собиралась причинять ей еще больше беспокойства. Даже если ей доставило бы удовольствие увидеть, как на этом безупречном лице появляются темные круги и морщины от бессонных ночей.
— Линдли не было с нами все это время, — сказал Растмур. — Он выбрал другой маршрут и отправился в Лондон.
— Другой маршрут? — переспросила леди Дэшфорд. — Значит, появились какие-то новости?
Лорд Дэшфорд прервал ее:
— Подожди, дорогая. Мы должны позволить нашим гостям отдохнуть после испытаний, которые они пережили, а потом уж подвергнем их суровым расспросам. Надеюсь, ты не против?
— Ах, ну разумеется. Простите меня! — смутившись, ответила леди Дэшфорд и, повернувшись к Джулии, наконец-то одарила ее одной из своих лучших улыбок: — Так, значит, вы друг лорда Растмура?
И снова Растмур опередил Джулию, не дав ей вставить ни слова.
— Это Персиваль Нанси, друг, с которым я познакомился в дороге. К сожалению, он гораздо сильнее меня пострадал от происшествия. Наглотался горячего дыма и травмировал горло. Бедняга не может вымолвить ни слова.
— О Боже! — воскликнула леди Дэшфорд. — Как ужасно! Рэндольф, мы должны немедленно послать за врачом.
— Я уже предложил это и получил отказ, дорогая, — ответил ей муж. — Кажется, наш друг Растмур уже позаботился об этом. Все, что сейчас нужно господину Нанси, — это свежая рубашка и подушка, на которую он мог бы приклонить голову.
Джулии оставалось только кивнуть. Леди Дэшфорд быстро взяла ее за руку и повела вверх по лестнице. Она изо всех сил стремилась продемонстрировать сочувствие и проявить заботу и, к радости Джулии, выглядела вполне искренней. Немного доброты ей сейчас бы не помешало. Однако она не собирается оставаться здесь надолго, так что не успеет к этому привыкнуть.
— Какой ужас, должно быть, вы пережили! Я уверена, что вы расскажете нам обо всем, как только сможете, — щебетала леди Дэшфорд. — Чувствуйте себя как дома, мистер Нанси, и отдыхайте столько, сколько вам потребуется. Если кого-то следует известить о вашем положении, мы будем рады отправить вашу почту. Боже, должно быть, ваша семья необычайно волнуется! Я пришлю бумагу и чернила в вашу комнату, чтобы вы смогли написать письмо. И записки для слуг можете писать, чтобы не напрягать горло и иметь возможность высказывать свои просьбы. Я просто не представляю себе, каково это — вот так неожиданно потерять голос!
Джулия была уверена, что она действительно не представляет. Казалось, леди Дэшфорд и в самом деле всеми силами желала помочь. Что ж, по крайней мере у нее, Джулии, будет возможность изложить на бумаге все, что она думает о Растмуре. Возможно, это принесет ей даже больше удовольствия, чем устная отповедь.
— Боюсь, господин Нанси не слишком хорошо пишет на английском, — вдруг сказал Растмур. — Он итальянец.
Джулия бросила на него недоуменный взгляд. Итальянец? Он это серьезно?
— У себя на родине он известен как синьор Нансини. Он поет в опере.
— Нансини — оперная сенсация. Должно быть, я слышал о вас, сэр?
В голосе Дэшфорда послышался скептицизм.
Растмур решил подшутить над ней? Черт бы побрал его за все то, что он наговорил о ней!
Одна леди Дэшфорд, казалось, не замечала нарастающего вокруг напряжения.
— Поет в опере! — воскликнула она. — Как чудесно! Но тогда у нас еще больше причин вызвать доктора. Будет трагедией, если вы не сможете вернуть свой голос, а ведь он дает вам средства к существованию.
— С синьором Нансини все будет в порядке, как только он даст своему горлу отдохнуть, — авторитетно заверил Растмур. — Лучше всего будет, если вы проследите, чтобы его никто не беспокоил и не пытался с ним заговорить.
— О, ну разумеется, — быстро согласилась леди Дэшфорд. — Я сообщу слугам. Не бойтесь, господин Нансини. Я прослежу, чтобы ни одна душа не побеспокоила вас, и никто не нанес бы еще большего вреда вашему голосу.
Ах, вот как! Растмур позаботился о том, чтобы ее оставили одну и не обращали на нее внимания. Прекрасно. Похоже, слуги будут избегать ее, боясь вызвать гнев хозяйки, если вынудят великолепного синьора Нансини заговорить. Черт, черт, черт.
— Я уверен, что он крайне вам благодарен, миледи, — произнес Растмур. — Вы сами увидите, что он ничто не ценит так, как возможность побыть в одиночестве и насладиться тишиной, и что если бы он мог, то сам рассказал бы вам, что для него значит такое вынужденное молчание.
Растмур был чертовски прав — она бы с удовольствием рассказала ему пару интересных вещей! Но будет лучше, если он убедится, что на этот раз он выиграл. В самом деле, он только что сам предоставил ей время в одиночестве как следует все обдумать. Да, она использует замысел Растмура против него самого. Если ему предстоит встретиться на дороге с головорезами Фицджелдера, то пусть не сомневается — Джулия тоже окажется там.
