— Вам недостаточно вашего гарема? — глухо прорычал Джо Мэнтон.
— А вам недостаточно жены? — небрежно парировал выпад Кит Брэддок. — Ах, кстати, вот и она, — добавил он, завидев Джорджиану, которая радостно махала мужу с башенки у ворот. — Она ждет вас. Ведь вы молодожены, не так ли? — заметил Кит с холодной улыбкой.
Ему было известно, что в разгар медового месяца Джо оставил свою молодую супругу одну в Париже, чтобы совершить молниеносную поездку к Анджеле. А потому были все основания полагать, что уж теперь-то, в замке Мортон, она глаз не спустит со своего муженька.
Торопливо помахав жене в ответ, Джо процедил сквозь зубы:
— Предупреждаю, держитесь от Анджелы подальше. И, ускорив шаг, он обогнал американца. «Увлекательный получается вечер», — подумал Кит, наблюдая, как Джорджиана со всех ног бросилась навстречу мужу. Потерявший голову любовник, преисполненный решимости сохранить расположение отвергнувшей его женщины, плюс молодая жена — властная и бдительная. Да еще легендарная Графиня Ангел. Теплая компания складывается
Не то чтобы этот вечер выдался очень увлекательным, но уж во всяком случае его можно было с полным основанием назвать эмоциональным, причем эмоции эти вряд ли относились к разряду положительных, если, конечно, не считать отличного расположения духа, в котором пребывала Оливия.
Перед ужином Анджела еще раз мысленно перебрала все доводы против какой-либо связи с Китом и затем в течение вечера прилежно избегала его. Он не мог не оценить ее умения отрываться от преследования. Верным стражем графини был Джо, который не отходил от нее ни на шаг, к тому же она в высшей мере искусно могла управлять неисчислимой ратью поклонников, которые неустанно вились вокруг нее. Все это давало пищу для не совсем оптимистичных размышлений. Кит отрешенно бродил в светской толпе, пил больше обычного и пресекал все попытки втянуть его в беседу, отвечая на обращенные к нему вопросы резко и односложно. Опорожнив бутылку коньяку, он не испытал облегчения и, бросив рассеянный взгляд на обступавших его женщин, внезапно задался вопросом: почему же они не кажутся ему достаточно привлекательными? Эта мысль только усилила раздражение. Мысленно проклиная колдовские чары графини де Грей, он снова наполнил бокал.
Анджела покинула общество довольно рано, придумав какую-то отговорку. Однако истинной причиной ее ухода было нервное напряжение, которое она испытывала, притворяясь равнодушной к Киту Брэддоку. Близкое присутствие этого человека, излучавшего неуемную энергию, заставляло ее всю трепетать от возбуждения. Голова раскалывалась от боли, лицевые мускулы ныли от фальшивой улыбки, и шутливые слова, обращенные к почитателям ее красоты, застревали в горле. Никто в этом блестящем зале не интересовал ее, кроме одного человека, который ни при каких обстоятельствах не мог принадлежать ей. Проведя всю свою сознательную жизнь среди этих ничтожеств, сейчас она задыхалась в их обществе, не в силах более вынести пошлой болтовни и сплетен, которые составляли смысл жизни высшего света.
Увидев, что Анджела наконец ушла, Оливия со вздохом облегчения откинулась на парчовые подушки изящного канапе. Единственная достойная соперница покинула поле боя. Наступало время решительных действий. Ее престарелый супруг никогда не задерживался на светских раутах слишком долго и теперь спал глубоким сном праведника в отведенных ему покоях. Что же касается Кита, то он, развалившись в кресле эпохи короля Якова, достаточно массивном, чтобы служить опорой столь крупному телу, с мрачным видом напивался до состояния черной меланхолии.
«Лучше не придумаешь», — пришла к заключению Оливия, знавшая, что за подобной сосредоточенной угрюмостью скрываются дикие порывы души. Она отдавала предпочтение сексу, замешенному на жестокости, а потому от всей души радовалась, видя, как много пьет Кит. Это при благоприятной ситуации сулило ей ни с чем не сравнимые наслаждения.
Поздно ночью она постучала в дверь его спальни. Оливия была не первой женщиной, приблизившейся за ночь к этому порогу, но только она знала заветное слово, которое лучше любого ключа способно было отомкнуть дверь, остававшуюся наглухо закрытой для других.
— Это Анджела, — приглушенным голосом произнесла герцогиня.
Когда же проскрежетал ключ и дверь отворилась, ночная гостья торопливо добавила:
— Анджела сегодня не придет, но ты с таким же успехом мог бы развлечься и со мной.
— У меня и без тебя достаточно ночных услад, — ответил Кит, подняв перед ней наполненный бокал. — Вот эта, например.
— Но я намного лучше, — невозмутимо проговорила Оливия.
Кит до сих пор так и не разделся. На нем был все тот же вечерний сюртук — только узел галстука немного ослаблен и ворот сорочки расстегнут. Долгий блуждающий взгляд пополз по темноволосой знойной красавице, одетой в простой домашний халат абрикосового цвета.
Секунда, потом другая…
— Тебе понравится, — жарко зашептала Оливия, развязывая тесемки на груди. — Я многое умею. — Мягкий полупрозрачный шелк, соскользнув с плеч, упал на ковер к ее ногам. Она подняла глаза, в которых светился вызов.
Полусонный взгляд Кита, задержавшись на секунду на горящих темных глазах, продолжал ползти по ней сверху вниз, оценивая достоинства незваной гостьи. Тяжелые груди порозовели от вожделения; талия была так тонка, что он мог обхватить ее руками; полные губы были откровенно чувственными, как у восточной скульптуры. Оставаясь внешне невозмутимым, он сделал глубокий вдох, замерев на мгновение в нерешительности. Вокруг было успокаивающе тихо. Медленно выдохнув, Кит решился:
— Почему бы и нет?
«Пропади все пропадом», — мысленно клял себя и весь белый свет Кит Брэддок, идя позже по коридору, где и теперь было все так же тихо и безлюдно. Ему ни за что не следовало пускать ее к себе. Он и не впустил бы эту тварь, если бы не был так пьян. О Господи, до чего же противна эта скотская случка, пропитанная неистовством и насилием!
Выйдя из дома, он брел по тщательно ухоженным парковым дорожкам куда глаза глядят, преодолевая милю за милей в надежде избавиться от отвращения, которое осталось после близости с Оливией. Изнывая от бессильной злобы и угрызений совести, содрогаясь от отвращения, не находя разумных доводов, чтобы успокоиться и покончить с этой пыткой, он в конце концов пришел к заключению, что Анджела не меньше его виновна в том, что прежней жизни Кита Брэддока, совсем еще недавно столь привольной и безмятежной, пришел конец. Однако затем вспомнил свое собственное необузданное желание, и прохладный ночной воздух снова содрогнулся от проклятий. Но хуже всего было от свежих воспоминаний об Оливии. Следом за ними приходили горькие сожаления о том, что ему не хватило здравого смысла удержаться от опрометчивого поступка, и вовсе не важно, пьян он был или нет. Так, словно колебания маятника, противоречивые чувства поочередно накатывали на него, и приходилось то обвинять в собственных грехах весь мир, то каяться самому. В конце концов Кит пришел к выводу о том, что с его стороны более разумным будет не позволить столь безжалостно вторгаться в свою жизнь какой-то женщине, которая — черт бы ее побрал! — и позволила-то ему поцеловать себя всего один раз. В конце концов ему давно уже не пятнадцать лет и пора бы научиться не терять голову при виде первого смазливого личика.
