Дженет закусила губу, внимательно вглядываясь в разгневанное лицо брата. Ей нечего было возразить: она хорошо знала, что в его словах заключена правда. Ей вдруг вспомнился ее собственный бурный роман, начавшийся пятнадцать лет назад, – роман с человеком, который пришелся не по нраву ее отцу. Фрэнсис тогда помог ей уговорить отца смириться с выбором дочери и дать согласие на брак…
Поднявшись с кресла, она подошла к нему и участливо положила руку на плечо.
– Ты же знаешь, мы с Джейми поддержим тебя, что бы ни случилось. И я твердо уверена, что все остальные кланы, населяющие наше нагорье, встанут на твою сторону, если граф пойдет на тебя войной.
Фрэнсис поймал ее руку и прижал к щеке.
– Спасибо, дорогая сестрица, я никогда не сомневался в тебе. – Улыбаясь, он поднялся с кресла во весь свой могучий рост, в его глазах вновь заблестел плутовской огонек. – Не надо изводить себя заранее, Дженет. Откуда нам знать: может, Энн за меня не пойдет. Вот Дональд, к примеру, уверяет, что у меня лицо слишком смуглое, а манеры такие грубые, что ни одна порядочная девушка даже не посмотрит в мою сторону.
– О, я ни секунды не сомневаюсь, что она тебе не откажет. Если только Гленкеннон к тому времени не снимет с тебя голову.
– Пусть только попробует! Он за это дорого заплатит, – самоуверенно засмеялся Фрэнсис. – Ну, довольно этих мрачных разговоров. Сегодня твой последний вечер в Кеймри. Давай присоединимся к компании.
* * *
Об этих беззаботных днях Энн впоследствии суждено было вспоминать как о счастливейшем времени своей жизни. Все свои заботы и тревоги она переложила на надежные плечи Фрэнсиса и даже не задумывалась о том, каким чудом он сумеет освободить ее от отца. В скачках верхом наперегонки и романтических долгих прогулках по берегу моря время летело незаметно. Даже погода как будто сговорилась с людьми: такой непрерывной череды безоблачных дней, напоенных золотым светом солнца под ослепительно синим небосводом, не могли припомнить старожилы Кеймри.
Вечерами Энн и Фрэнсис ужинали вдвоем, играли в шахматы у камина, иногда разговаривали часами, не обращая внимания на молчаливых слуг и многозначительные подмигивания членов клана. Поглощенные друг другом, они даже не замечали нахмуренного лица Дональда и озабоченных взглядов, которыми он обменивался с Кэт.
Верный слову, данному Дженет, Фрэнсис заковал свое тело в невидимую броню, удерживаясь от почти неодолимого искушения отнять у Энн невинность и научить ее искусству любви. За свою решимость ему приходилось расплачиваться долгими бессонными ночами. Он беспокойно ворочался с боку на бок в своей одинокой постели, думая о том, что до ее спальни рукой подать, и проклиная себя за глупость: ведь он сам обрек себя на эту муку! Однако Фрэнсис прекрасно понимал, что испытывает к этой девушке нечто большее, чем простое и очевидное желание затащить ее в постель, – иначе он давно уже сделал бы ее своей. Она ему доверяла, а он был связан неким чувством, не позволявшим ему причинять ей боль…
* * *
Волшебные дни пролетали незаметно на стремительных невидимых крыльях. Энн жила минутой, упиваясь счастьем своей первой любви и безрассудно отказываясь думать о будущем.
Но волшебство не может длиться вечно. В один прекрасный день, когда она сидела на лесной поляне, разглядывая тонкие лепестки только что сорванной дикой ромашки, а Фрэнсис лежал рядом с ней на спине, прикрыв лицо локтем от яркого солнца, ее спокойствию настал конец.
– Завтра сюда приезжает Гленкеннон, – сообщил он лишенным всякого выражения голосом, прерывая мирное молчание.
Его слова не сразу дошли до нее, но оказались подобны камню, брошенному в неподвижный, гладкий, как стекло, пруд. Энн устремила на него взгляд, полный смятения.
– Не надо так пугаться, – продолжал он уже мягче. – Я не позволю ему тебя забрать.
Она продолжала молчать. Все это время ей удавалось избегать неприятных мыслей об отце. Это продолжалось так долго, что внезапное напоминание буквально лишило ее дара речи. Гленкеннон приезжает… нет, этого не может быть!
– Но я даже не знала, что у тебя есть известия о нем… – пробормотала Энн, обретя наконец голос.
– О, я получил от него уже несколько посланий, причем каждое следующее по наглости превосходило предыдущее. Но в конце концов мы договорились об обмене заложниками, ко взаимному удовлетворению. Только одна деталь осталась ему неизвестной, – добавил Фрэнсис, усмехнувшись. – Мы собираемся освободить его пленников нынешней ночью, пока они ночуют в замке Гинехи. К завтрашнему утру ему нечего будет предложить в обмен.
Энн почувствовала, что не может спокойно сидеть на месте. Она встала, пересекла поляну и, ухватившись обеими руками за узловатый сук растущего на опушке дуба, заглянула в зеленеющую чащу леса. Его тенистая глубина внезапно показалась ей зловещей.
– Почему ты мне раньше ничего не сказал?! – воскликнула она, даже не обернувшись на подошедшего Фрэнсиса.
– Я решил, что ты бы сама спросила, если бы хотела что-то знать, – тихо ответил он. – Ты была так счастлива… Мне показалось, что тебе лучше не вспоминать об отце.
Энн тяжело вздохнула. Она и в самом деле старалась не заглядывать в будущее, пряча голову, как страус, от любой неприятной мысли. Зато теперь ей за это воздалось сторицей…
– И ты должен сегодня вечером отправиться в Гинехи? – спросила она, холодея от нового страха.
– Нет. Дональд помог мне разработать план получше. К сожалению, моя физиономия всем слишком хорошо знакома в тех местах, к тому же я такой верзила, что мне нелегко было бы пробраться куда надо, не привлекая внимания. Стоит только кому-то одному меня заметить, как весь замок поднимется по тревоге. Но мы все хорошо продумали и пошлем туда верных людей. Если нам улыбнется удача, завтра утром я представлю тебе пару юных бесенят – моих племянников.
* * *
В этот вечер обед прошел в непривычной тишине, без смеха и веселья. Мужчины говорили между собой приглушенными голосами или сидели, погрузившись в молчание, над кружками эля. Колеблющийся свет факелов отбрасывал пляшущие тени на суровые, неулыбчивые лица. У всех на уме была одна мысль: где-то в недрах замка Гинехи скрывался один из отважных Маклинов. Переодетый английским стражником, он держал в своих руках жизни четырех невинных людей…
По окончании безрадостного ужина Энн медленно поднялась по лестнице в свою спальню. Ей никак не удавалось стряхнуть с себя ощущение надвигающейся опасности, угнетавшее ее с той самой минуты, как она впервые услыхала о приезде Гленкеннона. Вот если бы Фрэнсис пришел и крепко обнял ее, рассмеялся бы своим беспечным смехом, он сумел бы прогнать ее страхи. Но он сам казался встревоженным и отослал ее спать с непривычной резкостью. Может, он уже пожалел, что ввязался в столь рискованное дело?
