Зачем он пришел, если злоба буквально душит его? Единственное, что приходило на ум, об этом она думала и вчера, — что Харт болезненно воспринял ее поступок, и жестокость его слов, нарочитый сарказм был лишь способом скрыть страдания.
О том, что она может ошибаться, Франческа не хотела думать.
Это значило бы, что она потеряла самого могущественного защитника в жизни — самое безопасное пристанище, — человека, который никогда не позволял никому и ничему причинить ей боль.
— Мы можем поговорить наедине?
Харт сложил руки на груди. Франческа знала, что такой жест означает согласие.
— Не более пяти минут, — произнес он. — И заранее хочу предупредить, что отвечу отказом на любую твою просьбу. Между нами все кончено, Франческа.
Брэг приглушенно что-то прорычал, но она не обратила на это внимания, изо всех сил стараясь сдержать рвущиеся из горла рыдания.
— Я хочу поговорить с тобой, а не молить о прощении. И ползать перед тобой на коленях тоже не буду.
— Отлично, — кивнул Харт. — Я сегодня не в настроении раздавать прощения, а унижение для меня еще хуже, чем слезы.
— Я спущусь вниз, проверю кое-какую информацию, — сказал Брэг и с тревогой посмотрел на Франческу.
Она понимала, что должна немного успокоить его и улыбнуться, но мышцы лица плохо слушались.
Брэг вышел, и в комнате воцарилась пугающая тишина.
Франческа прошла мимо Харта, ощутив при этом исходящую от него силу, и закрыла дверь кабинета.
— Я всегда буду любить тебя, — сказала она, повернувшись к нему.
— Не стоит.
— Почему я должна скрывать свои чувства? Я уже поняла, раз ты никогда меня не любил — ты вчера сам заявил об этом, — значит, между нами действительно все кончено. Я не буду преследовать тебя, Харт, и никогда не попрошу вернуться. Однако, даже если наши отношения были ложью, если ты никогда меня не любил и мы расстались, я всегда буду тебе другом.
Его брови поползли вверх. Наконец-то он позволил себе искреннее проявление чувств.
— Видишь, я до сих пор могу относиться к тебе хорошо.
— Не смей! — взревел Харт, краснея от ярости.
Франческа замерла от удивления, видя, как Харт, смутившись, старается обуздать свои чувства. Она и сама едва справилась с эмоциями. «В его душе еще живы чувства», — подумала Франческа, задрожав от прилива восторга. Харта поразила ее преданность!
— А если ты меня любил, — тихо произнесла Франческа, — то скоро придешь в себя и поймешь, что я ни в чем не виновата, и я приму тебя в свои объятия.
На его лице отразилось все внутреннее напряжение.
— Я уже пришел в себя. Я пришел в себя и понял, каким был глупцом, решив на тебе жениться.
Франческа усмехнулась:
— Потому что я слишком эксцентрична? Такую женщину можно хотеть, но не любить?
— Нет, Франческа, потому что ты искренняя и честная, у тебя золотое сердце и амбиции, которых хватило бы на дюжину мужчин. У тебя чистое сердце. Мы не подходим друг другу, моя дорогая.
— Что, ради всего святого, это значит? Мы идеально подходим друг другу! — воскликнула она.
Харт смягчился, и тон его стал более доброжелательным.
— Сколько раз я говорил тебе, что ты заслужила быть рядом с Риком или с кем-то ему подобным. Наше расставание к лучшему. Да, вчера я был очень зол. Ты бросила меня перед алтарем на глазах у всей нью-йоркской знати. Знаешь, это довольно неприятно — более того, это меня шокировало. Однако у меня было время все обдумать. Я не тот мужчина, который тебе нужен.
— Это мне решать! Ты идеально мне подходишь!
— Мое решение окончательно. Ты можешь найти себе лучшего мужа, и я не сомневаюсь, что так и будет. — Губы растянулись в кривую улыбку.
— Бог мой, ты опять стараешься сделать так, как лучше для меня?
— Я не стараюсь поступать благородно, даже не думай об этом.
— Ты заявляешь, что недостаточно хорош для меня, значит, использовал вчерашнее происшествие как повод, чтобы порвать со мной на том основании, что я могу найти себе лучшего мужа. Какой же еще я могу сделать вывод, как не счесть твой поступок благородным?
Харт рассмеялся, но в этом смехе было больше иронии и сарказма, чем радости.
— Возможно, я и использовал вчерашнее событие как повод, но прежде ты сама использовала полученное письмо для того, чтобы оправдать свое нежелание стать моей женой, дорогая.
Франческа похолодела:
— Что ты говоришь?
— Ты меня слышала.
Невозможно представить, что он действительно верит в то, что сказал.
— Я не могла дождаться дня, когда мы обменяемся клятвами! Я мечтала о том часе, когда пойду к алтарю твоей невестой и выйду из церкви женой!
— Но в глубине души ты знала, что я всегда был для тебя на втором месте, и, получив записку, не раздумывая бросилась в погоню за призраками, Франческа, — чтобы избежать венчания.
Она вскрикнула. Он в самом деле думает, что она воспользовалась приглашением увидеть свой портрет для того, чтобы сбежать со свадьбы?
— Ты забыла, что, когда мы познакомились, ты встречалась с моим братом, а меня использовала только для того, чтобы выплакаться? — Он пытливо вглядывался в ее лицо.
Франческа задрожала всем телом. Разумеется, она ничего не забыла, но она не признается в этом Харту.
— Я люблю тебя, — вместо этого сказала она.
Он поднял одну бровь.
— Я уверен, брак Рика обречен. Вы станете идеальной парой — с этим согласны все. Даже я.
— Прекрати! Зачем ты так себя ведешь?
— Вчерашнее послание — судьбоносное — спасает тебя от моего плена. Я ни о чем не жалею. И ты не должна, — закончил Харт.
Франческа не сразу смогла ответить.
— Я не люблю Рика, и у меня нет никаких сомнений по поводу брака с тобой. Я не бросилась на поиски портрета по каким-либо скрытым причинам, из желания не выходить за тебя замуж. Я стремилась спасти свою репутацию! Я была уверена, что приеду в церковь вовремя. Однако, если ты забыл, меня заперли в галерее, Харт! Меня заставили пропустить свадьбу.
Он покачал головой и сделал несколько шагов в сторону.
— Все кончено, Франческа.
Она с трудом заставила себя вдохнуть:
— Всего несколько недель назад ты расторг нашу помолвку, когда был обвинен в убийстве Дейзи, но тогда ты меня любил. Ты сам признался, что твои чувства неизменны. Ты и сейчас меня любишь?
Он смотрел на нее не моргая.
— Ты мне достаточно нравишься, чтобы желать тебе добра.
— Проклятье! — выкрикнула Франческа. — Хватит стараться оградить меня от себя!
Он помолчал несколько мгновений, но все же заговорил:
— Но я опять стал именно тем, кто причиняет тебе боль, Франческа. Опять.
