— Но к этому привела моя колонка, — возразила Фелисити.
— Вы были вправе ее написать. Я бы тоже не хотела, чтобы моими чувствами играл какой-то повеса.
— И все-таки это не то же самое, — тихо произнесла Фелисити.
— Что вы имеете в виду? Фелисити опустила глаза.
— Не то же самое, что с другими. С которыми я встречалась из-за папы.
— Что они с тобой делали?! — воскликнула Сара.
— Ничего ужасного, — поспешила ее успокоить Фелисити. — Один поцелует, другой дает волю рукам. Мне было одиннадцать, когда папа стал брать меня с собой к патронам, я делала для него заметки. — Слабая улыбка тронула ее губы. — У него был ужасный почерк, он сам с трудом разбирал. Мне нравилось бывать в этих роскошных домах. — Улыбка увяла. — Пока я не узнала, что за люди в них живут.
— Не все же, — вмешалась Эмили.
— Конечно, нет! Обычно старший из сыновей, который меня «развлекал», пока папа был занят. Но чаще я не давала им спуску. Наш лакей показал мне, как… м-м… куда бить коленом.
— Хороший лакей, — похвалила Сара слугу.
— Настоящие неприятности доставляли не сыновья, а отцы. Взрослого мужчину не ударишь. Приходилось действовать хитростью.
— А куда смотрели жены этих развратников?
— Одна из них, заметив, что муж пристает ко мне, пожаловалась папе, сказав, что я заслуживаю порки.
— Надеюсь, он проигнорировал ее совет? — в ужасе воскликнула Сара.
— Папа никогда не бил детей. Хотя братьям это пошло бы на пользу. А той женщине папа сказал, что она старая ревнивая ведьма, а муж ее — спрут, и отказался продолжать работу над проектом. Лишь через год он нашел другого заказчика. Все это время мы с мамой работали до изнеможения.
— И это научило тебя не жаловаться на блудливых мужчин?
Фелисити печально улыбнулась.
— Леди Уортинг, вы все понимаете.
— Может, хватит называть меня официально? — мягко произнесла Сара.
— Я этого не заслуживаю. — Фелисити снова стала мерить шагами комнату. — Вы были ко мне так добры, а я злоупотребила вашим гостеприимством в ту ночь на балконе.
— Ерунда, — сказала Эмили, покосившись на Сару. — Ты делала то, что нужно для выживания. Мужчины избрали своим оружием соблазнение, а нам оставили в качестве защиты только хитрость. И еще, насколько я помню, Сара говорила, что там присутствовала леди Брумли, вряд ли ты хочешь, чтобы она узнала, как было дело.
— Эмили права, — сказала Сара. — Я не виню тебя за то, что ты ввела меня в заблуждение. — Она вдруг вспомнила, как Йен смотрел на нее, когда она выгоняла его из дома, и засмеялась. — Если с кого и следовало сбить спесь, так это с Йена. Видели бы вы, как он оскорбился, когда я упрекнула его в том, что он пристает к женщинам в моем доме.
— У него было за что обижаться. — Фелисити скосила глаза на туалетный стол. — Хотя он отплатил мне за этот маневр.
Сара опомнилась.
— Ты еще не рассказала, что он делал после того, как ты ушла из игорной комнаты и поднялась сюда. Я знаю, вы с ним не просто разговаривали. Однако не верю, что Йен может быть таким черствым. Но Он… он не…
— Нет. — Фелисити покраснела. — Он целовал меня. И все.
Эмили рассмеялась.
— В таком случае Йен в большей мере джентльмен, чем когда-либо был мой муж.
— И мой, — со смешком добавила Сара. Фелисити была потрясена.
— Но ваши мужья с виду настоящие джентльмены!
— С виду — вне всяких сомнений. На публике иначе нельзя. А наедине… — Она не смогла сдержать улыбки, вспомнив, как утром Гидеон свирепо занимался с ней любовью. — Они жутко испорченные типы, правда, Эмили?
— И слава Богу, — сказала Эмили, сияя. Фелисити перестала расхаживать и в полном замешательстве посмотрела на подруг.
— Значит, когда я позволила Йену, когда он заставил меня почувствовать… Я не…
— Хочешь сказать, не распутная, потому что почувствовала желание? — Сара покачала головой; она хорошо помнила, какое отвращение к себе испытала, когда Гидеон в первый раз пробил ее самозащиту и вызвал в ней это желание. — Дорогая, нет ничего плохого в том, чтобы испытывать желание.
— Йен тоже так говорит, — прошептала Фелисити.
— И все-таки, — поспешно добавила Сара, — это не значит, что он может заниматься с тобой любовью, не неся никакой ответственности.
Фелисити нахмурилась.
— О, он так и рвется взять на себя ответственность, хотя всего лишь… — Она опять покраснела. — В общем, беда в том, что он хочет на мне жениться.
— Да, он об этом сказал. Значит, он любит тебя.
— Или желает, — цинично добавила Эмили.
— Эмили лучше знает Йена, — сказала Сара. Неужели он способен испытывать только вожделение? Сара в это не верила и посмотрела на Фелисити. — Как бы то ни было, ты ему отказала. Ты действительно не хочешь выходить за него замуж?
— Не хочу. Единственное, что ему нужно от жены, — это чтобы родила ему наследника. К тому же не знаю, захочет ли он делить со мной ответственность за четырех братьев, которых я должна растить.
— А ты у него спроси!
— Говорю же вам, ему нужен только наследник! Он не хочет, чтобы я вмешивалась в его дела. Такой муж мне не нужен. Мне и не требовалось, он хочет меня только для того, чтобы я родила ему наследника. И я уверена, еще он надеется, что этим избежит моего вмешательства в его дела. Но наш брак будет не настоящим, — горестно сказала она. — Он не будет похож на то, что у вас, а меньшего я не желаю.
— Ты совершенно права, — сказала Эмили. — Каждая женщина заслуживает любви. Но судя по тому, как Йен на тебя смотрит и какую страсть ты в нем вызываешь, он тебя любит.
— Он понятия не имеет о том, что такое любовь, — с досадой произнесла Фелисити, — иначе не врал бы мне про ту женщину!
Сара встрепенулась.
— Ты имеешь в виду женщину с Уолхем-стрит?
— Да! Он не скрывает! Он признал, что мисс Гринуэй не сестра фронтового друга, но не сказал, кем она ему приходится!
— Мисс Гринуэй? — Сара напрягла память. Фелисити подбежала к ней и села рядом на кровать.
— Ты ее знаешь? Кто она? Почему Йен не хочет о ней говорить?
Тут Сару осенило.
— Она не имеет к тебе никакого отношения, — промолвила Сара.
Фелисити недоверчиво взглянула на нее.
— Йен тоже так сказал. — Фелисити вздохнула. — Я понимаю, ты не хочешь раскрыть мне правду, ведь я лорд Икс.
— Не в этом дело! Не следует делать поспешных выводов о Йене и мисс Гринуэй. Я мало что знаю.
— Что бы ты ни сказала, я уверена, что они любовники.
— А я не уверена. Мисс Гринуэй служила гувернанткой в доме его дяди.
— Если она пожилая, — подала голос Эмили, — значит, не любовница Йена.
— Ей где-то за тридцать. Она ненамного старше Йена. В дом Леннардов пришла, когда ей было двенадцать. Имение Эдгара Леннарда примыкает к Честерли, так что у Йена была возможность часто с ней видеться, но я никогда не слыхала, чтобы между ними что-то было.
