Мэдди бросилась за ним.
Схватив за руку, она остановила его у самого окна. Светила полная луна, и в этой части комнаты было еще холоднее. Мэдди пробила дрожь.
А он, казалось, не замечал холода.
– Если бы Мэдлин знала, сколько человек я убил, сколько умерло на моих руках, она никогда не согласилась бы выйти за меня замуж. Никогда бы меня не полюбила и не захотела бы даже приблизиться ко мне.
От его слов у Мэдди сжалось сердце. Он говорил о любви, а не об удобном для них обоих браке. Он подал ей надежду и тут же снова ее отнял.
– Что вы имеете в виду, Эйдриан? Войну? Вы сражались за свою страну… вы не можете винить себя в том, что отняли жизнь у людей на войне… у вас не было выбора.
– Но кровь, – тихо повторил он, – кровь везде. А теперь еще и…
– Дуэль? – догадалась Мэдди. – Вы ведь не хотели его убивать, не так ли, Эйдриан?
– Нет! Его пуля задела мое плечо, я дернулся, и пуля попала прямо в него.
– Значит, в этом нет вашей вины, – повторила она. Разве можно в чем-то убедить человека, застрявшего в бесконечном кошмаре, покачала она головой.
Бесполезно взывать к логике, решила Мэдди. Она достала из комода полотенце и намочила его в умывальнике. Потом подошла к Эйдриану с полотенцем в одной руке и фарфоровой умывальной чашей – в другой.
– Вот смотрите, – сказала Мэдди, взяв его руку, – я смываю кровь, Эйдриан. Ее больше нет.
Она проделала то же самое с другой его рукой, надеясь, что холодная вода приведет его в чувство.
Но он так сильно вздрогнул от прикосновения мокрой ткани, что Мэдди чуть было не выронила тяжелую чашу. Вода выплеснулась прямо на него.
– О Боже, – пробормотала Мэдди. Промокли и брюки, и рубашка. Но может, он хотя бы от этого очнется?
Нет, не очнулся.
– Теперь вам обязательно надо лечь в постель. – Она потащила его к кровати. – Прошу вас, Эйдриан. Здесь холодно, и вы простудитесь. И мне холодно. Давайте ляжем вместе.
Откинув одеяло, она подтолкнула Эйдриана, надеясь, что он последует за ней. Немного поколебавшись, он сел на край.
Она стянула с него галстук и бросила его на пол.
– А теперь снимите рубашку, Эйдриан. Она совсем мокрая.
Он молча повиновался, стянув рубашку через голову. Мэдди не чувствовала себя достаточно смелой, чтобы снять с него брюки и нижнее белье, поэтому просто похлопала по подушке:
– Ну же, Эйдриан. Ложитесь рядом со мной. Вам надо согреться.
Не говоря ни слова, он лег, и Мэдди смогла натянуть одеяло на его голый торс. Виконт какое-то время лежал неподвижно, однако, когда она попыталась подоткнуть одеяло с боков, он дернулся, подмял ее под себя и затих.
Мэдди вздрогнула от неожиданности, но не стала сопротивляться, решив, что будет лежать тихо, пока не поймет, что он хочет сделать. Возможно, в его воображении возникли еще какие-то фантазии, и это поможет ему забыть о своем кошмаре.
Он прижался к ней и замер, и ей это понравилось. Она перестала дрожать от холода.
Она ощущала, как тепло растекается по всему ее телу, сверху донизу, до самых кончиков пальцев на ногах, и у нее вдруг появилось странное желание прижаться еще сильнее и почувствовать его мужскую плоть…
Но что он делает?
Он вдруг перекатился, и она снова оказалась рядом. Вот и хорошо. Теперь она свободна и может вернуться и свою комнату, пока он не проснулся и не обнаружил ее в таком компрометирующем положении. Одна мысль об этом заставила Мэдди покраснеть. В состоянии сна виконт почему-то казался менее опасным.
Возможно, потому, что выглядел более невинным, более уязвимым, хотя по-прежнему желанным. Она долго разглядывала его лицо, но потом покачала головой. Нет, так не годится. Разве не она читала нотации своим сестрам о том, что в любой ситуации надо себя контролировать и ни в коем случае не ронять честь семьи?
Правда, они вряд ли ее слушали. О Лорин не надо было беспокоиться, потому что она рано вышла замуж. Джулиана, хотя и подтрунивала над Мэдди, но, кроме каких-то детских выходок вроде лазанья по деревьям и прогулок по болотам, во всем остальном шла по проторенной дорожке. Только с близнецами были хлопоты. Они выбрали свою линию поведения и редко вели себя так, как подобает воспитанным девушкам. Попытки их переделать были бесполезными.
Но теперь это Мэдди всполошила все графство и была уверена, что сестры никогда не позволят ей об этом забыть. Но разве можно их в этом винить? – мрачно подумала Мэдди.
Она пошла на цыпочках к двери, но виконт, выскочивший из постели, схватил ее и стянул через голову ночную рубашку.
– Эйдриан, подождите! – Но ее голос был приглушен рубашкой.
Через секунду она осталась в одних панталонах. Прикрыв руками грудь, она сказала:
– Перестаньте. Верните мне рубашку, – Ее голос звучал до смешного строго.
Он, видимо, не слышал Мэдди, потому что поднял ее и бросил на кровать.
Она была настолько ошеломлена, что даже не попыталась встать, а лежала и смотрела на него. А он придавил своей сильной рукой ее грудь, так что Мэдди не могла пошевелиться, и поцеловал.
Позже она вспоминала об этом поцелуе как о «том самом».
Его губы были такими твердыми и теплыми и такими настойчивыми, что она уже не могла думать ни о чем другом, потому что этот поцелуй вызвал к жизни все ее тело. Мэдди и не думала сопротивляться. Вместо того чтобы попытаться вырваться и бежать, она прижалась к нему грудью и обвила руками шею, забыв о возможных последствиях.
Он раздвинул языком ее губы и проник внутрь. Мэдди показалось, что она может утонуть в этом незнакомом ощущении, но если Эйдриан, во сне или наяву, хочет ее, она готова отдаться ему и телом, и душой и ничего не бояться…
Он так крепко прижал ее к себе, что Мэдди уже не понимала, где кончалась она, а где начинался он. А когда он начал целовать ее лицо и шею, у Мэдди закружилась голова.
Надеясь доставить ему такое же невероятное удовольствие, какое испытывала она, Мэдди провела пальцами по его голой спине. Он издал какой-то тихий гортанный звук, и Мэдди, осмелев, продолжила гладить его спину, а потом грудь и шею.
Спуститься ниже у нее не хватило смелости. Но, будто догадавшись о ее желаниях, он положил свои ладони поверх ее рук и начал опускать их все ниже и ниже.
Она почувствовала сначала плоский живот, потом завитки мягких волос, а потом… она попыталась убрать руки, но он вернул их обратно.
Это была мужская плоть – такая же твердая, как мускулы его груди и рук. В общем-то, Мэдди видела животных на ферме… «Перестань быть дурочкой», – отругала она себя. И это войдет в нее? Трепет ожидания – или это была нервозность? – прокатился волной по ее телу.
Жаль, что она не получила ответа на свои письма сестрам, подумала Мэдди, но вспомнила совет Фелисити. Вдова сказала, что нужно следовать своим инстинктам. А что подсказывают ей ее инстинкты? Она обхватила обеими руками его плоть и стала нежно ее гладить. Почувствовав, что Эйдриан дрожит от удовольствия, Мэдди принялась гладить его бедра и завитки темных волос. А он двигался небольшими толчками и тихо постанывал.
