Джулиан подозрительно покосился на него, но промолчал. У него не пропадало чувство, что он сам был объектом шутки Бинго, но это не имело значения, поскольку они остались живы.
— Что теперь? — спросил он, когда апачи сделали знак следовать за ними. — Они нас забирают?
— Они хотят, чтобы мы пообедали вместе с ними. Еду обеспечиваем мы, конечно.
— Они голодные?
— Да, черт возьми, они всегда голодные. То еды хотят, то еще чего-нибудь.
Джулиан закашлялся от пыли, поднятой лошадьми апачей. Черт, они были почти у цели, и вот теперь… Безусловно, индейцы не знают, за чем они охотятся. Он надеялся, что не знают. Потревожить священную землю — это фатально, даже если эта земли принадлежала не апачам. Час спустя они сидели возле походного костра и курили трубки.
— Сначала курить, затем говорить, — сказал Бинго. — Таков этикет индейцев. — Он скосил на них глаза. — Будем есть и только потом говорить о делах.
— Понял.
Бинго и апачи разговаривали на смеси языка и жестов, а Джулиан молча сидел, смотрел и слушал. Он разбирал только самые простые знаки, ни одно слово не было знакомо, хотя диалект напоминал атапакский язык[2]. Он знал, что название апачи происходит от зунийского слова апачу, что значит враг.
Апачи были грозными противниками и исключительно опасными.
— Они восхищаются твоим пучком волос, Странник, — в какой-то момент пробормотал Бинго. — Пятнистый Хвост говорит, что никогда не видел волос такого цвета.
— Надеюсь, они не хотят получить их в качестве сувенира? — Джулиан настороженно посмотрел на индейцев. — Мне они нравятся на том месте, где сейчас.
— Ты не забыл, что ты великий индейский воин? Они это дело уважают, тем более что у тебя дома коллекция скальпов команчей, и мы этим воспользуемся в переговорах.
— Когда?
— Прямо сейчас. Старик Красная Рубашка— видишь, вон тот, в красной рубашке? — кажется, готов к разговору.
Час спустя Джулиан и Бинго с облегчением попрощались с довольными апачами, попрощались также с испанской серебряной уздечкой Джулиана, ружьем «ремингтон» и двумя бутылками хорошего французского бренди.
— Надеюсь, оно им понравится, — мрачно высказался Джулиан, когда индейцы скрылись из виду. — Я бы отдал два «ремингтона» за это бренди. В семьдесят шестом году был удачный урожай.
— А, Странник, радуйся, что остался с волосами. — Бинго сплюнул табачную жвачку на горячий камень. — А то им страшно понравился цвет твоих волос. Это точно.
— Фамильная черта, у моей дочери волосы еще светлее.
Стефани Эшворт раскинула свои светлые волосы на седле, покрытом одеялом, чтобы просушить. Она перебралась с кушетки на пол после того, как обнаружила, что место уже занято кусачими созданиями, которых она не решилась рассматривать. Она елозила и поминутно почесывалась и открывала глаза, чтобы посмотреть на Райана.
Одеяло было колючее и кусало голое тело везде, где с ним соприкасалось. Когда она пожаловалась, Райан любезно предложил ей скинуть одеяло. Ее отказ был отнюдь не вежливым:
— Спасибо, Корделл, лучше уж я умру от укуса крысы!
— Что угодно ради твоего счастья, Принцесса…
— Неужто?
— …в разумных пределах.
Ради ее счастья он мог бы одеться, подумала Стефани, но не стала этого предлагать. Он нарочно старается ее разозлить, как делает это все время с тех пор, как они уехали из форта Дифайенс. Теперь слишком поздно возвращать ее в форт, чтобы от нее избавиться, и его намерения были не понятны. Чего он рассчитывает добиться таким обращением?
Стефани скосила глаза на поджарую фигуру Райана. Он сидел на продавленном стуле и возился с каким-то музыкальным инструментом, который нашел в пыльном углу. Стряхнув с него пауков и прочих насекомых, он пытался его настроить.
— Черт, струны проржавели не меньше, чем кастрюли на стенах. — Гнусавый звук подтвердил его слова, и Стефани поморщилась.
Она уже решила, что задача безнадежна и он только терзает ей слух, когда громко квакнул отдаленно знакомый аккорд.
— Корделл, это гитара, или ты дергаешь кота за хвост?
— Имей уважение к профессионалу, Принцесса. Я могу устроить для тебя концерт.
— Я не надеюсь прожить так долго.
Но Стефани поневоле восхитилась. Хоть у Райана не было того мастерства, которое ей приходилось встречать у музыкантов, он был неплохим гитаристом. Он закончил настройку и весело улыбнулся:
— Прошу занавес! Представление начинается.
Поглубже зарывшись в одеяло, Стефани слушала и незаметно разглядывала его. Внимание то и дело переключалось с веселой мелодии, которую наигрывал Райан, на его полуголое тело. Все-таки ему нужно была одеться, а не просто замотать одеяло вокруг тонкой талии.
Ее охватило тепло, но оно не имело никакого отношения к огню в очаге. Если бы только его вещи поторопились высохнуть — если бы ее вещи поторопились высохнуть, — она бы чувствована себя более комфортно. Ей было трудно думать о чем-либо другом, а он наигрывает себе на разбитой гитаре, как будто они оба одеты с головы до пят!
Райан встал, поставил ногу на свободный стул и повесил гитару на грудь. Одеяло раздвинулось, блеснула голая нога выше колена, и Стефани закрыла глаза.
— Что тебе сыграть, Принцесса?
— Что-нибудь…
Например, прощай или топот кавалерии, пусть она поспешит ей на помощь. Или Джулиан. Даже медведь! Нужно срочно выбросить из головы Райана Корделла, пока она не сошла с ума! Но бесполезно, ничто не поможет, пока они не доберутся до отца.
— Как насчет «Джонни идет домой»? Не слишком романтичная, но хорошая песня. Нет? Не в настроении слушать грустную музыку? Тебе нравится «Выпей меня своими глазами»? О, это чересчур романтично, да? — Райан взял аккорд. — Попробую вспомнить. Аккорд соль минор. Ага, вот так. — Он посмотрел на Стефани и подмигнул. — Только сегодня и только для вас, мадам, я исполню собственное сочинение.
— Ты делаешь это лишь потому, что твоя аудитория находится в плену и связана, — пожаловалась она, но не смогла сдержать улыбку. Когда Райан такой дерзкий, перед ним трудно устоять. И после первых же аккордов она была приятно поражена тем, как хорошо он играет на гитаре.
В маленькой хижине зазвучала легкая, воздушная мелодия, нежная и убаюкивающая, и Стефани погрузилась в мечтательное состояние.
— Без слов? — спросила она, когда он закончил. — Музыка прекрасная, но к ней нужны слова…
— Есть и слова. Я не думал, что тебе будет интересно.
— Пожалуйста! Мне очень понравилось.
Райан начал петь низким, красивым баритоном, и Стефани широко раскрыла глаза.
Долго потом в ушах Стефани звучала грустная песня о светлых ветрах. Неужели она считала Райана холодным и поверхностным? Не может человек, который пишет такие песни, быть жестоким и бесчувственным. Она проглотила ком в горле.
