— Нравится, — честно призналась Энн.
— Ты понимаешь, что произойдет, если ты будешь продолжать?
Энн посмотрела на трепещущую головку и слизнула очередную слезу.
— Ты извергнешь семя.
— Тебе в рот, — уточнил Майкл.
Он думал, что она отпрянет, но этого не случилось. Наоборот, она потянулась и поцеловала его в бархатистый кончик — bitte. А потом захватила в рот столько, сколько смогла.
Шероховатая рука скользнула с ее шеи вверх — к шляпке. Энн пронзил страх. Она увидела в его пальцах блестящую шляпную заколку — светлая сталь была остро заточена — и отодвинулась.
— Доверься мне, — прошептал Майкл, но она не умела: всю жизнь ее учили никому не доверять. Энн глубоко вздохнула.
— Скажи, что теперь делать?
— Снова возьми в рот.
— Скажи по-французски, как другим.
Красивым. Веселым. Раскованным. Таким, какой она никогда не была.
На мгновение замерла даже пульсация в ее ладони. Солнечный столб уперся прямо в любовников и очертил блестящие тела, серую шерсть, белый хлопок и блестящий металл. Даже угли перестали потрескивать в камине. А затем…
— Prends-moi dans la bouche — возьми меня в рот. Энн закрыла глаза и приняла его в рот. А в мозгу, словно наяву, продолжала блистать остро отточенная булавка.
— Leche-moi — лижи меня.
Женщина послушалась.
— Mords-moi — кусай меня.
Она осторожно куснула.
— Suce-moi — соси.
Энн повиновалась.
— Plus profond — глубже.
Она потянулась губами вперед так, что они коснулись кольца ее пальцев.
— Plus fort — сильнее.
Пальцы сомкнулись крепче. Интересно, он тоже наслаждается близостью, когда сосет женщину, к которой испытывает влечение? Когда сосал ее?
Изборожденные шрамами пальцы впились в ее затылок.
— Pius vite — быстрее.
Энн явственно осознала хрупкость собственной шеи, мужскую мощь его руки и женскую силу своих прикосновений. Она стала двигаться быстрее, дрожа от близости открытия, и целиком погрузилась во вкус и плоть Мишеля дАнжа.
Его член продолжал твердеть и утолщаться. Но вот что-то произошло, нечто невероятное. Он готов был взорваться у нее во рту. Что-то громко звякнуло позади, и Энн догадалась, что на деревянный пол упала шляпная булавка. В тот же миг руки Мишеля сомкнулись у нее на шее, и он хрипло выкрикнул:
— Narrete pas! Черт! Только не останавливайся!
В небо ударила струя горячей и густой жидкости. Темп, напор — вот в чем суть наслаждения Мишеля. Энн инстинктивно сглотнула. Да, ей понравилось. Sauce. Blanc. Came. Французские слова катались у нее на языке. Шляпка слетела с ее головы. Внезапно она оказалась на ногах и от неожиданности заморгала, а сильные пальцы уже вынимали из ее волос заколки и освобождали пучок. Наконец пряди рассыпались по ее плечам.
Лицо Майкла раскраснелось, а глаза превратились в щелочки.
— Я не хочу сделать тебе больно.
— Ты не сделал мне больно. — Голос ее дрожал. Энн поразила сила его оргазма и ее способность его вызывать.
Майкл потерял над собой контроль. Вот в чем заключалась разница между любовником и наемным для наслаждения мужчиной. Перед ней стоял человек, сгоравший от страсти.
— Я не причиню тебе боли, что бы ни произошло. — Еще больше прядей упало ей на спину, а посыпавшиеся на пол заколки отдались эхом ударов ее сердца. — Поцелуй меня, пососи язык, как сосала конец.
— Но слуги…
— Не посмеют войти. — Майкл положил ей ладонь на талию. — Не потревожат.
Ее льняная рубашка не защищала от жара его тела. Смешно, но Энн почудилось, будто к ней в живот провалился теплый ком — его сперма, а в промежности развернулась раскаленная пружина.
— Ты когда-нибудь извергал семя в женщину без этих французских штучек? — неожиданно для себя самой спросила она.
Мишель замер, теперь он снова овладел собой.
— Да.
Сердце Энн продолжало трепетать. Как быстро он оправился от приступа страсти! Она запрокинула голову.
— А существуют другие способы предохраниться от беременности?
— Есть такие приспособления, которые женщины вставляют внутрь.
— И они безболезненны?
— Да.
— И не снижают удовольствия?
— Так мне говорили.
— А где их можно приобрести?
— У врача.
Энн нахмурилась:
— Почему не в аптеке?
— Перед тем как воспользоваться таким приспособлением, необходим осмотр.
У Энн не оставалось сомнений, какие части тела осмотрит врач, прежде чем выпишет рецепт.
— Спасибо.
— За что?
— За откровенность. И за науку! — Она больше не станет думать о мужской сперме только как о средстве оплодотворить женщину.
— Но я еще не закончил — собираюсь поделиться с тобой наслаждением.
Энн почувствовала, что ее волосы сделались тяжелыми и горячими. Вечернее солнце высвечивало все ее седеющие пряди.
— Не чувствуй себя обязанным меня благодарить. Я вполне удовлетворена.
— Но я должен, и вижу, что этот шезлонг — прекрасная альтернатива кровати.
— Я не хочу, чтобы ты рассиживался в шезлонге.
— В шезлонг сядешь ты. Голая. Лицом к солнцу. Чтобы полнее открыться, ноги положишь на подлокотники. А я начну тебя щекотать — внутри и снаружи.
Раз… Два…
Майкл вышел на балкон, посмотрел на тусклые шары газовых фонарей и отсчитал отдаленные удары часов. Он представил, как Энн спит постели, подперев щеку ладонью, и вспомнил наслаждение, которое испытал, когда она сосала его член.
Глаз уловил движение внизу, щелкнул дверной замок.
— Ты ее опоил. — Габриэль говорил спокойно, словно сообщал само собой разумеющееся. Майкл не обернулся и не ответил.
Другой возможности не было: он не хотел, чтобы Энн неожиданно проснулась, когда в доме будет находиться Габриэль, и поэтому после ужина добавил в бокал ее вина каплю настойки опия. Затем он выпил остатки вина, используя ее тело как сосуд, и любил, пока женщина не заснула.
— На этот раз ты воспользовался ключом. — Майкл не стал сердиться на то, что Габриэль прошел прямо в спальню и заметил явную ненатуральность сна его любовницы, которая и в забытьи переживала недавно испытанное наслаждение. И наслаждение, которое она доставила ему.
Майклу-Мишелю. На какое-то мгновение она помирила того и другого. И благодарила его за удовольствие.
— Ты ведь не затем меня позвал, чтобы ее забрать? — Габриэль был необычайно прозорлив. Но в его тоне Майкл почувствовал отчуждение. — Или я ошибаюсь?
Было поздно отсылать из дома Энн. Лохматые черные тучи закрыли полумесяц, который недавно освещал беззвездное небо.
— Я тебя позвал, чтобы освободиться от тела стряпчего.
— Ты его убил?
— Так необходимо спрашивать? — спокойно парировал Майкл.
