— Лэйси! Найди что-нибудь, чем можно связать его.
Через некоторое время индеец был надежно связан.
— Пойдем, — сказал Мэтт.
— Твоя рана…
— Это только шрам. Давай, скорее, выберемся отсюда.
— Подожди, — сказала Лэйси. — Нам нужны еда и одеяла. В вигваме много запасов.
— Тогда скорее.
Найдя сумку, она быстро наполнила ее едой. Вспомнив, что Мэтт почти голый, она взяла одну из рубашек Небесного Бегуна и сунула ее в сумку. Схватив два меховых спальных халата, она выскочила наружу.
Мэтт помог ей взобраться на спину Синдер и вскочил на пони Небесного Бегуна. Его лошадь была привязана в лесу недалеко от вигвама.
Они ехали весь день до самой ночи. Мэтт задрожал, когда подул холодный ветер, заставляя рану на его ребре сильно пульсировать. Но времени отдыхать не было. Им нужно было уйти как можно дальше. Небесный Бегун, наверное, уже освободился и пришел в деревню. Не было сомнения, что индейцы бросились в погоню.
Вдалеке показались огни небольшого городка. Если они смогут добраться туда к утру, они спасены!
В полночь Мэтт остановил свою лошадь.
— Что случилось? — спросила Лэйси.
— Лошадям нужно отдохнуть, — ответил Мэтт. Он посмотрел на Лэйси. — С тобой все в порядке? Они не причинили тебе вреда?
— Нет, все хорошо.
Мэтт крепко обнял Лэйси, прижавшись щекой к ее щеке.
— Я так скучал по тебе, — прошептал он. — Господи, как я тосковал.
— Я тоже скучала, — сказала Лэйси. Ее глаза светились любовью. — Я не думала, что увижу тебя когда-нибудь.
— Лэйси…
Она улыбнулась ему, зная, о чем он думает. Не думала ли она то же самое с тех пор, как впервые увидела его?
— У нас есть время? — спросила она.
— Нет, черт возьми.
Это был маленький городок с полуразвалившимся постоялым двором, грязной столовой, торговой лавкой и выбеленной католической церковью. Лэйси подумала, что церковь не к месту в этом унылом грязном городе. Рядом с церковью стояло несколько кирпичных домов.
Мэтт остановил лошадь у стойла. На грязной улице сидел старик, дремлющий под послеобеденным солнцем, тучная мексиканка вешала белье на гнилой забор.
— Что такое? — спросила Лэйси. — Что случилось?
— Ничего. Я просто чертовски устал. Мэтт спрыгнул с седла и помог Лэйси слезть с лошади.
— Пойдем посмотрим, что можно выменять на твое седло.
Мужчина дал им приличную сумму за седло Лэйси и, оставив своих лошадей в конюшне, Мэтт и Лэйси пошли в отель, чтобы найти комнату для ночлега. В журнале они записались как мистер и миссис Дарбисон, и Лэйси засмеялась. Когда они в прошлый раз оказались в отеле в одной комнате, они не были женаты, и Мэтт написал ее настоящее имя.
Сейчас они были мужем и женой, но он поставил в журнале вымышленные имена.
У них не было никакого багажа, кроме того, что находилось в седельных вьюках, и Лэйси отметила подозрительный взгляд, который управляющий отеля бросил в их сторону, когда они вошли в холл.
Их комната была серой и мрачной. Кровать стояла посреди комнаты, мутное зеркало на стене треснуло. Комод из мореного дуба с четырьмя выдвижными ящиками был ужасно обшарпанным.
Мэтт уловил тревожный взгляд Лэйси и пожал плечами.
— Так будет не всегда, — сказал он. — Только до тех пор, пока мы не сможем достать несколько долларов.
— Я знаю, но…
— Но у нас никогда не было медового месяца, и ты надеялась на что-то получше, — закончил Мэтт ее мысль.
Щеки Лэйси порозовели.
— Да, — призналась она.
— Это действительно имеет большое значение, где мы находимся?
Ее сердце забилось, когда его взгляд задержался на ее лице.
— Ох, Мэтт, — пробормотала она, — прекрати задавать глупые вопросы и поцелуй меня.
— Да, мадам, — сказал он, широко улыбаясь, обнял ее и жадно припал к ее губам.
Лэйси потянулась к Мэтту, ее руки сомкнулись у него за спиной, губы раскрылись для поцелуя. Когда она почувствовала его язык, ее кровь закипела, и она прижалась к нему, наслаждаясь теплом его тела и тем, как он произносил ее имя, а его руки нежно ласкали ее. Она почти забыла волшебство его ласк, и сейчас ее колени ослабели, а все ее существо, казалось, оживало.
Мэтт целовал Лэйси снова и снова. Ему казалось, что он никогда не сможет насытиться. Прошло столько времени с тех пор, как он видел ее так близко, ласкал и любил. Продолжая целовать, он стал медленно раздевать ее, руки нежно скользили по ее обнаженному телу. Ласкать ее, целовать, зная, что она принадлежит ему, — все это наполняло его таким страстным желанием, что он едва сдерживал себя.
Он взял ее на руки и понес на кровать, кровь его бурлила. Лэйси начала раздевать его. Страсть сделала ее смелой, пальцы бесстыдно исследовали каждый дюйм загорелого мускулистого тела. Он стонал от удовольствия, когда она целовала его шрамы, и был потрясен ее безумной нежностью.
И сейчас они лежали рядом, глядя, друг другу в глаза. Мэтт знал, что он никогда не видел такой беспредельной любви и нежности в чьих-то глазах, и почувствовал ком в горле, когда нежно погладил бархатистую щеку Лэйси. Он не мог насладиться ею, с трудом заставляя себя верить, что она любит его, доверяет ему.
Слегка вскрикнув, он уткнулся лицом в золотистое руно ее волос. Его руки ласкали ее грудь, живот, мягкую округлость бедер и ягодиц, гладкую спину. Лэйси застонала, когда его руки и губы быстро возбудили ее, пронзенная каким-то восхитительным ощущением. Она закрыла глаза, когда тело Мэтта стало частью ее, и больше не имело никакого значения, где они находились, а лишь то, что они были вместе, как и должно быть.
Ее пальцы до боли впивались в его широкую спину и плечи, когда он двигался внутри нее, эти ритмичные движения наполняли ее волнами удовольствия. Она прогнула бедра, желая быть ближе к нему, поглотить его в себя так, чтобы они могли быть всегда одним целым.
Она шептала его имя, когда его жизнь вливалась в нее, наполняя ее, удовлетворяя не только физически, но и эмоционально.
Потом они долго лежали, обессиленные и расслабленные, в объятиях друг друга.
Мэтт дотронулся до щеки Лэйси, его глаза были теплыми и нежными.
— В один прекрасный день я одену тебя в шелка и построю дом, и все вокруг позеленеют от зависти, — торжественно пообещал он.
— Если бы все знали, что у нас только что было, они бы уже сейчас позеленели от зависти, — пробормотала Лэйси, лаская могучую грудь Мэтта.
— Позеленели бы как горох, — сказал он, усмехнувшись.
Лэйси улыбнулась:
— Конечно, я не возражала бы против шелковых платьев и большого дома.
— Ведьма, — подразнил Мэтт и стал щекотать ее.
