Пока Наварро расседлывал и привязывал лошадей, Джесс зашла внутрь со всеми припасами. Девушка закрыла ставни, чтобы свет не был виден со стороны. Она опасалась, что кто-нибудь заметит их в этом убежище, больше всего Джесс боялась наемников Флетчера. Позже она запрет дверь. Вечер выдался холодным, и помещение надо будет хорошенько протопить.
Джесс приготовила ужин на железной плите. Когда путешественники уселись за стол и принялись за еду, она сказала:
— Флетчер сбивает наши цены на мясо, чтобы перехватить контракты на поставки в армию. Деньги ему не нужны, поэтому он может позволить себе продавать дешево. Не знаю, сколько мы еще сможем продержаться с такими ценами. С прошлой зимы папа никому не показывает бухгалтерские книги. Я знаю, что он много заплатил за двух племенных быков, а в последний раз мы продали не так много бычков-четырехлеток. Но не беспокойся о вознаграждении. Я уверена, папа заплатит, сколько бы ты ни попросил, — добавила Джесси. Она понимала, что ее слова об их материальных трудностях могли произвести нежелательное впечатление.
Наварро перестал есть и ответил:
— Не беспокойся, я запрошу не слишком много, Джесси, Лошадь, седло и немного еды, чтобы хватило мне на некоторое время. Когда придет время уезжать, мне потребуется немного наличных. Заплатишь мне столько, сколько ты платишь своим работникам.
Джесс удивили эти слова.
— Но, Наварро, с твоими способностями ты мог бы заработать большие деньги. Мы не станем обманывать тебя.
— Деньги нужны мне только для того, чтобы прокормиться самому, накормить лошадь и купить снаряжение. В гостиницах я не останавливаюсь, люблю ночевать под открытым небом.
— А ты не хочешь накопить немного, например, на покупку собственного ранчо?
— Я не хочу оседать на одном месте.
— Наварро, как долго ты сможешь ехать без остановки?
— Так долго, как будет нужно или как мне самому захочется. Меня ничто не привязывает к одному месту. Я взялся за эту работу, потому что мне она понравилась. Кроме того, мне нужно немного отдохнуть.
— А ты не устаешь от этого непрерывного движения?
— В этом есть свои минусы. И что самое интересное, плюсы никогда их не перевешивают.
— А если это однажды случится?
— Сомневаюсь.
— Но все-таки? — настаивала Джесси. Их взгляды встретились.
— Как ты уже говорила, кто знает, что ждет нас завтра?
Они закончили ужин и убрали со стола.
— Ты хочешь посидеть и попить кофе, пока я вымою посуду на улице? Котелок на плите.
Джесс оставила Наварро наедине с его мыслями, а сама вышла на улицу. Она переоделась в новую кофту и юбку, которые взяла с собой на тот случай, если ей потребуется выглядеть как женщине для выполнения ее миссии. Затем она распустила косу и расчесала свои рыжевато-каштановые волосы. Когда она вошла внутрь, Наварро уставился на нее, а потом сказал, что тоже хотел бы привести себя в порядок перед ответственным завтрашним днем, и вышел на улицу.
Джесс села за стол и собралась заплетать косу. Наварро вернулся, запер дверь, бросил на пол седла и подошел к столу. Поддавшись неожиданному импульсу, он произнес:
— Не заплетай их, Джесси, оставь так. Они похожи на шелковистую реку, и мои руки хотели бы нырнуть в эту реку.
Зачарованный ее красотой, Наварро начал гладить ее волосы.
Джесс закрыла глаза, наслаждаясь его неожиданно-ласковыми прикосновениями. Вдруг он отступил в сторону. Джесс встала и повернулась лицом к нему:
— Наварро…
Она заколебалась и опустила голову. Она понимала, что в любой момент он может исчезнуть из ее жизни навсегда. Это был первый и последний раз, когда они были одни. Если Джесс не даст ему понять этой ночью, какие чувства испытывает, другого шанса может не представиться. Если он не будет знать правду, то не сможет захотеть остаться с ней. Наварро должен знать, что его любят, его хотят, он нужен ей не только для той работы, на которую она наняла его. Он должен видеть, что для нее он особенный, он может занять главное место в ее жизни. Джесс должна отдать ему то, что может дать только она сама: ее любовь, доверие, саму себя. Она не совсем знала, что надо делать, но ее мама всегда говорила, что такие вещи происходят сами собой. Казалось, что-то внутри нее твердило: «Сейчас или никогда». И Джесс не могла сопротивляться этому внутреннему голосу.
Наварро хотел отойти, он считал, что не может приближаться к ней, но не мог найти в себе силы сделать это. Он поднял ее подбородок и заглянул в ее глаза.
— Что такое, Джесси? — спросил он. Девушка была в смущении. Может, она боялась оставаться здесь с ним этой ночью? Она, наверное, хотела попросить его переночевать на улице. Ему, должно быть, надо самому уйти и избавить ее от необходимости просить его об этом.
— Ты хочешь, чтобы я ушел? Да?
Джесс не поняла его.
— Нет конечно. Ты мне нужен.
— Я имел в виду, может, мне стоит переночевать на улице?
С той самой минуты, как она встретила Наварро, Джесс поняла, что это ее мужчина. Но дни, проведенные с ним, свидетельствовали о том, что он не может поверить в ее любовь. Его надо убедить, что перед тяжелым испытанием, борьбой с Флетчером, она хочет испробовать, что такое любовь, его любовь. Наварро был единственным мужчиной, который разбудил в ней эти чувства. Ее мама, ее дедушка ушли навсегда. В Сан-Анджело Джейк мог лишить жизни ее саму. Джош мог убить Наварро. Они оба могут скоро погибнуть от пуль Флетчера. Жизнь может оказаться такой короткой и такой жестокой. Прежде чем смерть унесет ее, она хочет испытать все прелести любви. Когда их сердца и их тела соединятся, Наварро останется с ней наверняка. Ее любовь завоюет его, удержит в ее жизни. Джесс должна доказать ему, что ради нее стоит рисковать, что он та мечта, воплощения которой ждешь. Он сам был для нее такой мечтой.
— Нет, не уходи, — сказала Джесси.
— Мне опасно оставаться рядом с тобой этой ночью, — предупредил Наварро.
— Я знаю.
В душе Наварро шла ужасная борьба. Его разум приказывал ему бежать. Но он смотрел на девушку, и его сердце умоляло его остаться.
— Джесси, ты уверена? — спросил он. — Я знал мало женщин и ни одной такой, как ты. Мы не сможем долго быть вместе. Нас могут убить, взять в плен, твой отец может решить не нанимать меня. Эта ночь может быть единственной. Это слишком мало, что можно предложить такой прекрасной женщине, как ты. — Наварро сознавал, что Джесс не понимает, насколько правдивы эти слова. Время было тем даром, которым он не мог распоряжаться по собственному усмотрению. Но он не мог сказать ей почему. Он не хотел, чтобы она узнала о его страшных деяниях.
