— Вы в порядке, доктор Мид? — осведомился Гюнтер, погрузив тело Эбенезера на катафалк. На полу смотровой он заметил осколки медицинских пузырьков.
— Что? Да-да, — растерянно проговорил Вернон и, пошатываясь, захлопнул дверь в смотровую.
Гюнтер укатил вместе с катафалком и по возвращении в контору сообщил Сэмюэлу Макдугалу обо всем, что видел. Сэмюэл в тревоге кинулся к Вернону, но дверь в смотровую оказалась заперта. Он постучал и окликнул врача, но ответа не последовало, и он решил, что тот, видно, ушел спать.
На другое утро Вернон чуть свет подался в Мартиндейл-Холл.
Уинстон был удивлен, когда открыл дверь и увидел его.
— Что привело вас в Холл, доктор Мид? — спросил он.
— Хит требовал вскрытия, вот я и привез отчет, — ответил Вернон, проходя в приемную. В отчет он включил далеко не все, что обнаружил, а лишь то, что Хиту следовало знать.
Уинстон обратил внимание на помятый вид врача.
— Вам что, плохо? — спросил он.
— Нет, все хорошо, — резко бросил Вернон. Он почти не сомкнул глаз и большую часть ночи просидел один, подавленный, в погруженном во тьму доме, и потому был как выжатый лимон, но ему хотелось покончить с этим делом раз и навсегда.
Уинстону не терпелось узнать, что Вернон собирался доложить Хиту, но он воздержался от расспросов.
— Мастер Хит завтракает в столовой, сэр, — сообщил Уинстон.
Вернон направился в столовую, откуда доносился запах гренок и вареных яиц.
— Доброе утро, Хит! — сказал Вернон, заметив, что Хит выглядит не лучше его, как будто он тоже провел бессонную ночь.
— Доброе утро, мистер Мид! — ответил Хит. Он полночи не спал, все думал об Эбби Скоттсдейл, а другую половину — как заполучить свое наследство. Он надеялся, что Вернон прибыл с добрыми вестями. — Вы уже провели вскрытие? Не ждал вас так рано.
Вернон собрался с духом.
— Да, Хит. Как я и подозревал, у вашего отца не выдержало сердце.
Хит вздрогнул, потому как и в самом деле ожидал, что Вернон сумеет выискать что-нибудь подозрительное.
— Вы уверены, что только это его и погубило?
— Одного этого уже было довольно. И если это вас утешит, скончался он довольно быстро.
То была правда, но тяжкий груз вины нестерпимо давил на Вернона.
Уинстон остановился в дверях на кухню, чтобы принять у экономки чайник со свежезаваренным чаем и подать его к столу. Он слышал, что сказал Вернон, и они с доктором обменялись многозначительными взглядами.
— Я долго не задержусь, Уинстон, — сказал Вернон, когда дворецкий собрался было налить чаю и ему.
Хит отодвинул стул и, покачиваясь, встал.
— Я был уверен, что та девка, что спала с отцом, так или иначе причастна к его внезапной смерти. Может, она и дала ему что-нибудь такое, что вызвало у него сердечный приступ?
— Нет, Хит, — возразил Вернон, подумав, что, вероятно, он же сам это и сделал.
Ему отчаянно хотелось бежать из Холла, пока чувство вины, возобладав в нем, не вынудило его открыть всю правду.
Хит опустился обратно на стул.
— Я сказал Сэмюэлу Макдугалу, что вы навестите его сегодня, чтобы уладить все с похоронами. На такой жаре нельзя долго держать тело.
Хит кивнул.
— Я заеду к нему… по дороге в Берру нынче же утром, — рассеянно проговорил он. Потому что уже лихорадочно соображал, как теперь быть с Эбби.
Вернон вышел из столовой в сопровождении Уинстона. В передней они снова переглянулись.
— Позвольте полюбопытствовать, неужели хозяин действительно умер от того снадобья? — спросил Уинстон мягким тоном, в котором не было ни намека на обвинение. — Можете быть спокойны, я буду нем как рыба.
— Думаю, он переусердствовал с дозой, это и вызвало аневризму, — сочувственно ответил Вернон. — А ведь я предупреждал его, что это не игрушки, да только он и слышать ничего не хотел.
Уинстон легко мог себе представить, сколь глубоко переживал Вернон свою вину.
— Это не ваша оплошность, — сказал он. Несмотря на преданность Эбенезеру, он знал все его слабости. — Хозяин всегда делал то, что хотел. Не слушал ничьих советов, хотя ему желали только добра.
— А не заметили, Уинстон, может, он принимал еще какие-нибудь лекарства, от другого врача? Дело в том, что его печень и почки были в ужасном состоянии.
Это было маловероятно, поскольку Вернон точно знал, что Эбенезер не обращался к доктору Форбсу, другому врачу в Берре.
— Нет, доктор Мид, не заметил.
— Вы уверены?
— Принимай он что-нибудь еще, я бы непременно знал. — Он не стал говорить, что Эбенезер, если бы ему приспичило, мог проделать все втайне.
— Он много пил, будучи дома?
— Да, почти каждый день, но, как правило, умеренно.
— Он говорил мне, что принимал опиат, который я дал ему для успокоения после всех этих передряг на руднике. Так вот, мне хотелось бы знать, правда это или, может… — Вернон с трудом выговорил свой вопрос. — Или, может, он дал опиат той девице, которую собирался завлечь к себе в постель. — Он не мог избавиться от столь тягостной мысли. Ибо, по его разумению, это было безнравственно.
Уинстону не хотелось выкладывать все начистоту, но он видел, как подавлен Вернон, чувствуя себя виноватым в смерти Эбенезера.
— Насколько мне известно, сам он опиат не принимал, — наконец признался дворецкий. Он не стал говорить, что Эбенезер мог подсыпать его той девице, хотя был в том почти уверен, но, с другой стороны, он отлично понимал, что врач наверняка придет к правильному заключению.
Вернон прекрасно понял, что имел в виду Уинстон, и ему стало по-настоящему больно при мысли, что Эбенезер действительно мог подсыпать опиат девушке. Вместе с тем, однако, он почувствовал и некоторое облегчение, потому как осознал, что причиной его смерти был не опиат. Но мужское снадобье тот принимал по меньшей мере два года подряд. Так неужели содержимое препарата и нанесло столь сильный вред его печени, почкам и глотке? Врач снова принялся перебирать в уме ингредиенты. Это снадобье он приготовлял уже не раз и за пять лет прописывал его только троим пациентам. Вдруг у него кольнуло сердце, и ему опять стало нехорошо. Двое из тех пациентов скончались! Фрэнсис Бидл умер от заражения крови, вызванного осложнениями после аппендицита, но неужели действие снадобья повлекло за собой омертвление тканей и как следствие привело к заражению крови? Фрэнсис умолял его о помощи, после того как женился на молодке. Впрочем, Вернон проверял действие снадобья сперва на себе. А вдруг он случайно напутал с ингредиентами, когда готовил две последние порции? Тогда накануне он здорово намучился со своими пациентами, так неужели причиной роковой ошибки была усталость? Вернон собрался вернуться к себе в кабинет и еще раз все как следует проверить. Он хотел знать правду.
Хит, шатаясь, вышел из дома через заднюю дверь и упал на колени посреди лужайки; его тошнило и от боли в желудке он едва дышал.
— Вам плохо, мастер Хит? — в тревоге подойдя к нему, спросила миссис Хенди. Она подумала, уж не ее ли стряпня сделала с ним такое. — Может, врача вызвать?
— Нет, — злобно бросил Хит.
Он поверить не мог, что Вернон Мид не обнаружил ничего подозрительного во время вскрытия. Он был вконец опустошен. Стоная от отчаяния, поднялся на ноги и пошел обратно в дом. Выпив маленькими глотками воду, которую дала ему миссис Хенди, он направился в курительную с отчетом о вскрытии. И, велев слугам его не беспокоить, захлопнул за собой дверь.
Хит несколько раз просмотрел отчет вдоль и поперек, но, даже невзирая на содержавшиеся в нем премудрости, не нашел ничего, что хотя бы мало-мальски указывало на злой умысел. В отчете было черным по белому написано, что отец его умер от сердечного паралича, вызванного разрывом аорты, которая, как выяснилось, была ослаблена. И обвинять в этом кого бы то ни было не представлялось возможным.
«Как же повезло этой девке!» — снова и снова восклицал Хит. Но главное — как помешать ей вступить в наследство и владение Мартиндейл-Холлом со всеми его сокровищами, сотнями акров фермерских угодий, овцами и крупной рогатой скотиной, ланями, а также домами для работников и прислуги?
