Персефона медленно выговорила:
– Я не знала, что Дейлос имел сестер.
– А почему вы должны знать? По счастью, теперь о моем брате редко говорят.
Персефона удивленно смотрела на женщину, о существовании которой она даже не подозревала. А ведь у нее еще есть и сестра, о которой упомянула Мелисса!
– Ваша сестра живет в Илиусе?
– Электра и ее муж владеют виноградником в нескольких часах езды к северу отсюда. – Женщина немного помолчала, потом спросила: – Что с вами, милая? Вы очень бледны. Может, присядете?
– Нет, не волнуйтесь, я прекрасно себя чувствую. Надо поскорее уйти от ее добрых и внимательных глаз! Пробыв здесь еще немного, она может сболтнуть лишнее.
Выйдя из полумрака пакгауза, Персефона на минуту остановилась, дожидаясь, когда ее глаза привыкнут к яркому солнечному свету.
«Было время, когда фамилия Деймейдес звучала гордо».
Неужели правда? Неужели наследие Дейлоса не только позор и бесчестие? Она побрела вперед, не заботясь о направлении, но вскоре остановилась и оглянулась на пакгауз. Мелисса стояла у открытых дверей и разговаривала с мужчиной средних лет, наверное, с мужем. Оба смотрели в сторону Персефоны.
Она быстро скрылась в тенистом переулке, ведущем наверх, к дворцу, и пересекла внутренний двор. Тут ее окликнул Гейвин.
– Вот и ты! – воскликнул он, подходя ближе. – Все в порядке?
– Кажется, да. Ты знаешь, когда состоится собрание Совета?
– Горана нет в городе, но он уже едет. Его надо подождать. – Взяв Персефону под локоток, Гейвин увлек ее под одну из многочисленных арок, которые вели на первый этаж дворца. – У меня для тебя кое-что есть.
Он протянул ей маленький матерчатый сверток. Она растерянно взглянула сначала на сверток, потом на Гейвина:
– Что это?
– Подарок, – ласково объяснил он и сунул сверток ей в руки. – Ну же, открывай.
Персефона неуверенно повиновалась. Когда-то мама дарила ей подарки – простые вещи, сделанные своими руками. Но больше никто не удостаивал ее такой радости, и она не знала, как реагировать.
Под развернутой тканью оказалось что-то бело-синее. Приглядевшись, Персефона поняла, что синей была кожа, расшитая жемчугом. Какая красота! У Персефоны захватило дух, и лишь через мгновение до нее дошло, что она держит ножны, в которые вложен…
Кинжал! С рукояткой из такой же кожи, но без жемчужин, которые мешали бы руке. Закругленное лезвие с гравировкой в виде спиральных узоров заканчивалось смертоносным острием.
Гейвин стоял совсем рядом. Она подняла глаза и с удивлением прочла в его взгляде легкую растерянность.
– Ты даришь мне нож? – спросила она. Он кивнул.
– Нравится?
– Впервые вижу такую красивую вещь! Он расслабился и усмехнулся:
– Я знал, что тебе понравится. Ножом можно убивать кабанов и… прочих тварей.
Она вовсе не собиралась плакать. Такая реакция стала бы позором. Женщина, достойная такого кинжала, не должна реветь. Однако когда Персефона засовывала подаренный нож за пояс своей туники, она не смогла сдержать слез.
– Спасибо, – пробормотала она, прижавшись к Гейвину и с упоением вбирая в себя его тепло и силу.
Он крепко обнял Персефону. Они стояли, прильнув друг к другу, в темном арочном проходе, и Гейвин мечтал о том, чтобы демоны навсегда покинули ее душу.
Собрание советников правителя Акоры состоялось в маленькой, строго обставленной комнате, ничем не отличавшейся от множества подобных комнат огромного дворца.
Овальный стол, окруженный не слишком удобными креслами, поставленными так, видимо, специально, чтобы отбить охоту к долгим и нудным речам.
На стене висела большая карта Акоры. Медные жаровни на треногах не горели: день достаточно теплый, и дополнительного обогрева не требовалось. На маленьком столике стояли бокалы и запотевший графин с водой.
Мужчины и женщины, собравшиеся в комнате, представляли интересы простых акоранцев – людей, от которых их ничто не отличало: ни одежда, ни манеры.
Советники были облечены немалой властью и несли на своих плечах большую ответственность.
Елене, единственной женщине, присутствовавшей на собрании, если не считать Персефоны, шел уже восьмой десяток. Седая и немного сутулая, знаменитая целительница нуждалась в помощи трости, но весь ее вид говорил о том, что она вполне способна справиться с возложенными на нее обязанностями.
Она разговаривала с каким-то мужчиной. Персефона догадалась, что с Марселлусом. Стройный и мускулистый, с коротко остриженными темными волосами и бородкой, он выглядел моложе своих пятидесяти лет. Бывший магистрат написал замечательные книги об истории Акоры, каждую из которых Персефона прочла несколько раз.
Последним явился на заседание Горан – самый младший член Совета: ему едва перевалило за тридцать пять. Почти такой же высокий, как Гейвин, он обладал внешностью воина, что неудивительно, ибо практически все мужчины Акоры прошли обучение боевым искусствам. Он кивнул Гейвину, бросил вопросительный взгляд на Персефону и подсел к коллегам-советникам.
Когда все собрались, Полонус не стал терять время даром.
– Спасибо вам всем за то, что явились сюда без промедления, – тихо произнес он. – Пожалуйста, садитесь. Принц Гейвин должен обсудить с нами один важный вопрос.
Советники устроились за столом, и Гейвин начал свою речь. Прежде всего он коротко представил Персефону как свою помощницу ибез дальнейших проволочек объявил:
– Есть вероятность, что вулкан, который разорвал Акору на части свыше трех тысяч лет назад, вскоре опять начнет извергаться.
Три советника, которые еще не знали о надвигающейся беде, по-разному отреагировали на сообщение Гейвина. Елена резко вскинула голову. Глаза ее заблестели. Персефоне показалось, что она вдруг стала моложе и энергичнее. Марселлус сжал в кулаки свои большие натруженные руки. Горан воспринял сообщение спокойнее. Он поднял перо, лежавшее рядом с его блокнотом, ирассеянно покрутил его в пальцах, не сводя внимательного взгляда с Гейвина.
– С чего вы взяли? – спросил он.
Гейвин сжато описал те действия, которые он предпринял за последние несколько месяцев, ите явления, которые он обнаружил. В заключение он сказал:
– Лавовые потоки под дворцом достигли небывалого уровня. Так же сильно увеличились лавовые потоки в пещерах Дейматоса. В море, у берегов этого острова, появились струйки пара, образующиеся в результате разлива лавы. Вчера глубоко под дворцом произошло землетрясение. В ближайшем будущем возможны новые колебания почвы, которые служат признаком надвигающегося извержения. Мы стоим на пороге катаклизма и должны принять срочные меры.
