Киприан вздохнул и принялся мерить шагами палубу. Когда он вновь заговорил, в его голосе более не слышалось сарказма.
— Она действительно леди, Оливер. Настоящая леди. Ее отец обладает титулом и таким богатством, какое тебе и не снилось. У нее огромный дом — даже несколько огромных домов. Наверняка ее папаша уже дал от ворот поворот дюжине молодчиков, которых счел неподходящей партией для нее. И как ты думаешь, что скажет сэр Фороугуд такому голодранцу, как ты?
— Какое это имеет значение здесь, в Атлантике? — резонно заметил Оливер.
Киприан покачал головой:
— Положим, никакого. Но неужели ты считаешь, что она может принять предложение руки и сердца от простого моряка? Кроме всего прочего, у нее уже есть жених.
— Если бы я смог ухаживать за ней честь честью, я бы ее уговорил, — не сдавался Оливер. — Особенно если ты оставишь ее в покое, — добавил он с прежней строптивостью.
Киприан стиснул зубы. Что за дьявольщина творится с этим дурнем? Назойливый внутренний голос нашептывал ему, что по сути Оливер прав: Элиза из тех женщин, на которых женятся, с которыми заводят кучу розовощеких ребятишек. Но это лишь усиливало его раздражение.
Он метнул взгляд на Ксавье, но огромный африканец не спешил прийти ему на помощь. На лице первого помощника застыла странная усмешка: как будто ему доставляло удовольствие лицезреть стычку друзей, стычку, причиной которой была женщина.
— Держись-ка ты лучше от нее подальше! — рявкнул вконец выведенный из себя Киприан.
— Держаться подальше и посмотреть, как ты ее обесчестишь?! — Оливер решительно шагнул к капитану, сжав кулаки.
Только теперь Ксавье счел нужным вмешаться. Он остановил юношу, опустив тяжелую руку ему на плечо.
— Я позабочусь о безопасности мисс Элизы, пока она находится на борту «Хамелеона». — Ксавье медленно перевел взгляд с Киприана на Оливера и снова на Киприана. — Я поклялся в этом ей, и в том же я клянусь вам обоим. Если угодно, смотрите на меня как на ее отца.
На его лице появилась лукавая усмешка, и Киприан с трудом сдержал вертевшиеся на языке ругательства. Да что с ними такое творится? Неужели двое самых надежных его друзей восстают против него из-за этой девчонки-недомерка?
— Пора заступать на вахту, — буркнул он.
Однако, покидая палубу, Киприан поклялся себе, что прежде, чем подойдет к концу это путешествие, высокородная Элиза Фороугуд окажется в его постели. Пусть она — леди, но он заслуживает ее благосклонности ничуть не меньше, чем этот сэр Майкл Великолепный, о котором она так часто ему напоминала. Ну а если бы случилось чудо и Ллойд Хэбертон признал Киприана законным сыном, он стал бы для нее еще более подходящей партией.
Но мысль об отце — о родном отце, который не признал и никогда его не признает, — лишь подстегнула стремление Киприана овладеть Элизой как можно скорее. Он может заставить ее хотеть его — это он уже понял. Осталось сделать еще один решительный шаг, и никто — ни один человек — не сможет помешать ему. Даже Ксавье и Оливер. Если они станут совать свой нос куда не следует, он просто высадит их в Ла-Кеуне и продолжит путь к Олдерни без них. На корабле останутся только он, Элиза Фороугуд и команда, которая пока еще ему верна.
Элиза надела свой ночной капот. Еще днем она выстирала его и высушила, повесив на палубе, овеваемой свежим юго-западным ветром, подгонявшим их корабль. Прежде ее надушенная одежда всегда пахла лимоном. Теперь же от мягкой фланели шел запах моря — странно-соленый, резко отличающийся от всех запахов, к которым она привыкла дома.
Обри быстро заснул и теперь спал крепким сном, каким спит любой здоровый ребенок, весело набегавшийся и наигравшийся за день. Элиза тоже чувствовала себя утомленной, но это было скорее следствием душевной смуты, нежели какой-либо физической работы.
Киприан Дэйр действительно мог своим непредсказуемым поведением свести с ума кого угодно. Только что он был подчеркнуто спокоен — и вдруг швырнул ее на кровать, чтобы изнасиловать (по крайней мере, Элизе так показалось в первые минуты). А в следующий момент он так же внезапно остановился, и, как ни радовалась Элиза своему спасению, она не могла не задуматься о том, что в нем было что-то странное.
Может быть, с ней что-то не так? Что, если что-то в ней отпугивает мужчин? В то, что в Киприане вдруг заговорила совесть, Элиза ни на йоту не верила, значит, она чем-то не устраивает его как женщина.
Впрочем, эта мысль показалась ей настолько глупой, что Элиза поспешила выкинуть ее из головы. Должно быть, решила она, забираясь в кровать, это морской воздух играет с ней злые шутки. Какая ей разница, почему Киприан остановился, главное — он это сделал. С ней, разумеется, тоже все в порядке. Просто Киприан — совершенно безнравственный, беспринципный, абсолютно порочный тип, и, с его точки зрения, единственный ее недостаток — это ее невинность.
Правда, она быстро научилась у него всяким штучкам, думала Элиза, по шею укрывшись одеялом и рассеянно следя за тем, как раскачивается на крюке под потолком не погашенный ею фонарь. Киприан разбудил в ней голос ее собственного тела, и кто знает, как далеко все могло зайти, если бы она не бросила ему в лицо имя Майкла.
Майкл. Ну конечно… Вот что помешало Киприану!
Но как это понять? Беспринципного пиратского капитана, вознамерившегося изнасиловать женщину, вряд ли остановило бы сообщение о том, что у этой женщины есть жених. Скорее наоборот, разозлило бы и заставило довести задуманное до конца. Понять это было совершенно невозможно, и Элиза, решив не ломать зря голову, обратилась мыслями к Майклу.
Как отреагировал бы он на это… это ее приключение? Если бы он решил разорвать их помолвку, ни один человек, принадлежащий к лондонскому высшему обществу, не поставил бы ему это в вину. Неважно, совершилось ли физическое насилие на самом деле или нет, — она все равно уже обесчещена, по крайней мере в мнении света. Может быть, ее родители сумеют замять скандал? В том случае, конечно, если им удастся освободить ее и Обри, — ведь совершенно ясно, что Киприан собирается потребовать за них выкуп. А может, им удастся бежать?
Внезапный стук в дверь — три отрывистых удара — мгновенно отвлек ее от мыслей о бегстве.
— Кто там?
— Это Киприан. Позвольте мне войти.
— Нет! — пискнула Элиза.
— Элиза, мы оба знаем, что я мог бы и не спрашивать вашего разрешения… Но я спрашиваю. Пожалуйста, впустите меня.
Сердце Элизы заколотилось так, словно стремилось вырваться из груди. Он был прав, конечно. Киприану не было никакой нужды спрашивать у нее разрешения, потому что дверь каюты запиралась снаружи, а не изнутри. Замок был призван удерживать ее здесь, а не его — там.
