Айкен застонал.
– Посмотрите на него, – спокойно приказал Коль. Изабел перевела взгляд на своего бывшего жениха: его лицо было смертельно бледным. Господи, если она ничего не предпримет, чтобы спасти ему жизнь, Айкена убьют прямо сейчас!
– Вы не посмеете! – громко крикнула она. – Пожалуйста… Это мой муж…
Коль посмотрел на Айкена так, словно он был козленком, которого пора отвести на бойню, и бесстрастно проговорил:
– Не стоит так убиваться, красавица, он все равно умрет от ран.
– Так помогите же ему. Наверняка у вас есть лекари. – Торлекссон поднял на нее глаза, в которых не было ни капли сочувствия, но гнев Изабел оказался сильнее страха.
– Вы же сами сказали, что понимаете меня.
– Да, понимаю. – Проговорил Коль, продолжая держать Айкена за волосы, словно его голова была военным трофеем. – Прекрасно понимаю, что вы солгали мне, принцесса. Этот человек – вовсе не ваш муж.
Изабел изумленно подняла голову и посмотрела на Торлекссона. У нее стучало в висках, шумело в голове, и, похоже, она уже больше ничего не понимала.
Ему известна правда! Датчанин все время знал, что у нее нет мужа, и при этом делал вид, что верит ей. Он просто играл с ней как кот с мышью.
Коль пододвинулся к Изабел вплотную, и теперь она уже не могла отвести взгляда от его глаз.
– И еще этот человек – что бы он ни значил для ваших воспоминаний – поцеловал вас и уехал, бросив на произвол судьбы свое сокровище. Разве он не заслуживает смерти только за одно это? – Коль отпустил волосы Айкена, и тот снова упал лицом в землю.
Через пару секунд два воина, подхватив Айкена под руки, положили его на лошадь и повели ее в сторону Колдарингтона.
Изабел поднялась на ноги, от пережитого потрясения она была не в состоянии вымолвить ни слова и, отойдя к своей кобыле, молча стояла там, в стороне от всех, пока войско Торлекссона медленно трогалось в путь.
Вскоре показался Лесуик, расположенный на большом холме; хотя замок и надворные постройки стояли на прежнем месте, ни одного дымка не поднималось над крышами. Похоже, в Лесуике не осталось ни одной живой души.
Подъехав к принцессе, Векелль сухо сообщил:
– Мы переночуем здесь.
Изабел зябко куталась в плащ: спустился вечер, и вдруг сразу похолодало. Боже, разве она сможет спокойно спать этой ночью, если человек, которому принадлежит замок, к этому времени, возможно, уже умер?
«Куда они все делись?» – размышляла Изабел, входя в замок.
Несмотря на то что дом Айкена, доставшийся ему по наследству, представлял собой просторное здание, площадь его не превышала размера личных покоев Ранульфа.
Принцесса окинула взглядом полутемное помещение. До того как она его нашла, Айкен, видимо, пытался добраться до своего дома. Может быть, он хотел умереть в родных стенах…
Изабел подошла к очагу и стала греть руки над огнем, в то время как Векелль внимательно осматривал комнату, не упустив ни одной, даже самой мелкой подробности.
На стенах висели богатые гобелены, но на простенках между ними отпечатались следы недавней схватки – отметины, оставшиеся от снятых со стен щитов и мечей. Наверное, как только стало известно о приближении датчан, мужская половина прислуги вооружилась. Как и все верные своему сеньору вассалы, Айкен поспешил на защиту короля.
Изабел провела кончиком пальца по контору отпечатавшегося на стене следа от небольшого меча.
– Здесь жила семья. Мне хотелось бы узнать, что с ними стало.
В прежние времена вдовствующая мать и младшая сестра вместе с семьями многочисленных вассалов ждали бы здесь возвращения Айкена.
Векелль пожал плечами.
– Никто не заставлял их уезжать отсюда. Кто бы здесь ни проживал раньше, они оставили этот дом по собственной воле.
Изабел облегченно вздохнула. Хотя она по-прежнему считала датчан своими врагами, у нее не было оснований не доверять словам викинга. Принцесса всем сердцем надеялась, что жители Лесуика благополучно добрались до границы с Нортумбрией, где и нашли убежище.
Вблизи послышались чьи-то шаги, и сердце Изабел забилось сильнее, однако это был не Коль. В комнату вошли солдаты с охапками дров, и вскоре очаг ярко запылал. Над огнем на вертеле повесили кабана, которого датчане добыли на охоте.
Стоя у огня, Векелль потирал руки и улыбался.
– Бог ты мой! Сто лет не пробовал кабаньего мяса. За последнее время я съел столько рыбы, что боюсь, скоро у меня вырастут плавники.
Викинг посмотрел на принцессу, ожидая от нее какого-нибудь отклика, но Изабел сидела, не поднимая глаз.
– Гм… – Старый вояка подошел к одному из сундуков, который стоял у стены, и, порывшись в нем, достал две звериные шкуры, затем приблизился к огню и бросил их, одну за другой, на пол возле очага, а потом тщательно расправил шкуры. – Прошу.
Носком ботинка Изабел отодвинула одну из шкур подальше, а затем молча села, Векелль опустился рядом на соседнюю шкуру – большой и грузный, словно старый дуб.
– Вижу, вы не рады моей компании.
– Да, не рада. – Принцесса подняла голову и холодно посмотрела ему в глаза. – А вам не все ли равно?
Он пожал плечами.
– Нет. Может быть, это потому, что я вас очень уважаю.
– Уважаете? Но мы же с вами враги.
– Однажды вы спасли жизнь моему предводителю. – Векелль опустил глаза и стал разглядывать узловатые пальцы. – Это значит, что нам с вами так или иначе придется помириться.
– Пока ваш предводитель пытается убить моего брата, пока ваша армия занимает земли нашего королевства, мы с вами будем оставаться врагами и никем другим быть не сможем.
Долгое время Векелль молчал, глядя на языки пламени, рисовавшие зловещие тени на стене.
– Выдумаете, мой господин в самом деле отец Годрика?
Изабел вскинула голову и возмущенно воскликнула:
– Вы не имеете права столь дерзко разговаривать со мной! Не заходите слишком далеко, иначе это может для вас плохо кончиться.
Векелль нервно заерзал на месте, а затем сказал:
– Знаю, но все равно правда есть правда.
К своему удивлению, Изабел не почувствовала никакой угрозы от этого великана, который сидел сейчас рядом с ней на полу. Так почему же не поговорить с ним по душам? Вне всяких сомнений, ему больше, чем кому бы то ни было, были известны все темные стороны души Торлекссона. Если Векелль что-то утаит от нее, она все равно все поймет по его глазам.
– Коль действительно отец моего сына. – Принцессе было нелегко признаваться в этом совершенно чужому для нее человеку, слезы стыда жгли ей глаза. – По крайней мере я в этом не сомневаюсь. – Изабел действительно не допускала возможности того, что на нее мог напасть совсем другой человек, саксонец; теперь ей это казалось совершенно неправдоподобным.
