Когда Даррин подал ей руку, Элиза приняла ее без колебаний. Договор есть договор. Они вместе поднялись по каменной лестнице и остановились перед тяжелыми дубовыми дверями, окованными железными полосами с кожаными прокладками и выглядевшими очень старинными.
Двери распахнули двое слуг, одетые в красное с золотом – надо полагать, это были цвета графа.
Они вошли в большой холл, где было множество слуг. Элиза остановилась на секунду, желая взять себя в руки. Она пожалела, что не надела платье понарядней и отказалась от служанки, которая могла бы сделать ей сегодня утром красивую прическу.
Элиза сняла теплый плащ, шляпу и перчатки. Затем граф вывел ее на середину холла и в нескольких коротких словах объявил собравшимся, кто она такая. Все слуги поклонились, а служанки сделали реверанс.
С трудом Элиза заставила себя улыбнуться. Ведь было совершенно ясно, что здесь граф Даррин вел куда более роскошный и утонченный образ жизни, о котором она не имела понятия, потому что он ей ничего не рассказывал.
И она едва сдерживала холодную ярость, кипевшую у нее в душе. Как он смел обманывать ее, говоря, что живет просто и скромно? Это с таким-то количеством слуг?
В холле почти не было мебели, но стеры украшали чудесные картины и гобелены, а мраморный пол покрывал огромный восточный ковер.
Вперед вышел дворецкий и от имени всех слуг поклялся Элизе в преданности и верности.
Элиза обрадовалась, когда лорд Даррин поблагодарил его лично, потому что у нее самой не было сил говорить. Затем граф отослал всех одним движением руки. Элиза заметила, что все слуги любят графа и восхищаются им. Но тут она вспомнила, что слышала, как некоторые дворяне управляют в своих замках, будто в маленьких королевствах, и требуют от своих подданных и других окружающих еще большего выражения лояльности, чем по отношению к законному королю. Безусловно, это объясняет, почему лорд Даррин всегда любит поступать как ему хочется и ни с кем ни считаясь, без малейшей боязни быть наказанным. Ах, как же ей хотелось дать ему почувствовать, что и он только простой смертный. Как она хотела ему тоже приказывать и легко, одним жестом или словом, им повелевать!
Но она и вовсе потеряла дар речи, когда граф привел ее в сверкающую позолотой великолепную гостиную. Потолок здесь покрывали фантастические сцены, изображавшие богов и богинь в разных весьма интересных позах. На стенах висели замечательные живописные полотна, а высокие окна была занавешены золотистыми шторами, ниспадающими красивыми складками.
В это время пожилая женщина поднялась со стула, стоящего рядом с камином, и пошла им навстречу, вытянув вперед руки.
– Дорогой Дрейк! – воскликнула она. Поцеловав его, женщина повернулась к Элизе и улыбнулась ей.
– Ты все-таки заполучил свою графиню, Дрейк, не так ли? Впрочем, я в этом нисколько не сомневалась. – Раскрыв свои объятия, она добавила: – Значит, ты и есть Элиза? А я Констанция Даррин, и я очень счастлива, что теперь меня можно будет называть не иначе, как только вдова-графиня.
– Миледи, – произнесла Элиза и сделала реверанс.
Мать Дрейка была элегантная женщина, одетая с необыкновенным шиком и по последней моде. Ее седые волосы были уложены в очень красивую прическу; ногти тщательно отполированы и наманикюрены. Элиза уже больше не могла, как прежде, представить ее, мешающей кашу в котелке, точно так же, как не могла вызвать в своем воображении картину, на которой леди Даррин летала бы на помеле вокруг одной из башен замка.
– Как ты очаровательна, моя дорогая, как прелестна! – сказала графиня. – Я в полном восторге! Может, это потому, что я сама в молодости была очень стеснительной и неловкой. Иди сюда, поближе к камину. Такой ужасный холод сегодня, не правда ли? Может быть, ты выпьешь чаю? А может, предпочитаешь бокал вина? Или ты не в настроении сейчас обмениваться со мной любезностями и хочешь пойти в свою комнату отдохнуть? Только скажи, чего тебе хочется. Пожалуйста, не стесняйся!
– Она и не будет так стесняться, мама, если ты дашь ей сказать хоть слово. Как ей удастся произнести что-нибудь, когда ты тараторишь без остановки?
– Дрейк даже еще ребенком был таким грубияном, – призналась графиня, подводя Элизу к софе. – Не обращай на него внимания, моя дорогая, можешь его совершенно не слушать. И не забывай, что он молодой супруг. Я советую тебе просить у него все, что угодно. Женихи и молодые мужья всегда ужасно глупы, управлять ими до смешного просто.
– Мама, – предупредил ее граф. Он налил всем по бокалу шерри. Констанция Даррин засмеялась и села рядом с Элизой. При этом накидка графини зацепилась за край стола. Элиза наклонилась и успела спасти тонкую ткань накидки, прежде чем она порвалась.
– Спасибо, моя дорогая. Я вижу, что мы прекрасно с тобой поладим. Не бойся, я не буду крутиться все время рядом, об этом даже не может быть и речи. Нет-нет, это абсолютно исключено – две графини и только один замок. Так что через неделю я уезжаю в Лондон, затем в Кент. И потом я собираюсь немного попутешествовать. О, Дрейк, дорогой, ты сказал капитану Фарру, что мне понадобится яхта? Я пришлю ее сразу обратно.
Граф заверил мать, что все готово, и корабль будет ждать ее в Скарборо. Элиза пыталась сохранить милое выражение лица. Так, значит, это вовсе не была рыбацкая шхуна? Граф вовсе и не нанимал корабль. Это был его корабль, собственный! Как сказала графиня – яхта? И он может отправиться на этой яхте когда и куда захочет! Да есть ли предел тщеславию этого человека?
Заметив, что графиня смотрит на нее немного странно, Элиза заставила себя сказать:
– Но, конечно, вы хоть иногда будете появляться дома, мэм?
– Нет, я так не думаю. Здешний климат не для моего возраста. И, пожалуйста, Дрейк, не строй такую обиженную физиономию! Так оно и есть! Я хочу вернуться в Кент, где я выросла. У меня там по-прежнему много родственников. Но, разумеется, мы все будем вместе очень часто видеться, моя дорогая!
Элиза взяла из рук Даррина бокал шерри, а сама подумала: странно, как можно часто видеться, если они будут жить в разных концах Англии. А еще она завидовала Констанции, потому что в Кенте было тепло и оттуда легко и быстро можно добраться до Лондона.
Пока они пили шерри, беседу в основном поддерживали Дрейк и графиня, чему Элиза была очень рада. Она была сконфужена, дезориентирована и еще до сих пор вся клокотала от гнева.
Элиза никак не могла избавиться от подозрения, что эта седовласая леди, сидящая с ней рядом и похлопывающая ее изредка по руке, знала о плане Дрейка насчет того спектакля в старом доме. Рассказал ли Дрейк своей матери о разговоре в салоне леди Скофилд, в Лондоне? И, может быть, мать и сын вместе придумали, как проучить Элизу за то, что она насмехалась над ними? Эта мысль не давала ей покоя. Хотя Элиза с трудом верила в собственные предположения, но ей было ясно, что один, без сообщников, Дрейк вряд ли осуществил бы свой план. Но… Разве будет мать с такой теплотой относиться к его невесте, которая насмехается над ним? Это казалось совсем невероятным.
