– Неужели ты до сих пор думала, что я принимаю тебя за мужчину?
– Ну да!
– И вчера? В шкафу?
– Я… Да-да. Я так боялась разочаровать тебя, потому что думала, тебе нравятся мужчины…
Хэтерфилд фыркнул от смеха. Затем еще раз.
Стефани скрестила руки на груди.
– Всему виной твоя умопомрачительная красота, ты, чертов Адонис.
Хэтерфилд запрокинул голову и расхохотался.
– Тише. Ты весь дом разбудишь. – Но губы девушки непроизвольно подергивались в попытке сдержать смех.
Все тело Хэтерфилда сотрясалось от смеха. Он попятился назад и рухнул на кровать, отчего пружины испуганно заскрипели.
– Посмотри, что ты наделал. Из-за тебя у меня теперь вся постель мокрая.
– Я… Я даже не знаю, что делать – обижаться или… или чувствовать себя польщенным! – Задыхаясь от смеха, он схватился за голову.
– Не понимаю, что здесь может быть обидного.
Успокоившись немного, Хэтерфилд начал дышать – ровнее.
– Обидно, когда тебя считают кретином, не способным в мгновение ока распознать маскировку.
– Надо же, а я была совершенно уверена, что из меня получился очаровательный молодой человек. Одни усики чего стоят, а сегодня я даже закурила сигару, и вид у меня был очень уверенный, Хэтерфилд. Этакий аристократический апломб, если ты понимаешь.
– Да, это тебе неплохо удалось. Особенно эффектными были кольца дыма. Но я, принцесса, недаром так долго изучал поведенческие особенности человека. Существуют, так сказать, «предательские» мелочи, незаметные ключики-подсказки. К примеру, ваши руки. Ваши очаровательно стройные ноги. Или восторженный взгляд с поволокой, когда вы смотрите на меня. – Все еще посмеиваясь, Хэтерфилд возвел глаза к потолку.
Стефани тряхнула головой.
– Ну что ж, мы выяснили, чем я могла тебя обидеть. Но даже боюсь спрашивать, что в моем поведении могло бы тебе польстить.
Хэтерфилд перевернулся на живот и, опираясь на локти, одарил девушку хищной, чувственной улыбкой, от белоснежных зубов в сочетании с плотоядным взглядом синих глаз подгибались колени.
– Тебе так понравилось со мной целоваться, что ты с трудом оторвалась от моих губ, несмотря ни на что.
Стефани задохнулась от возмущения и схватила по-душку.
Она действовала молниеносно, но Хэтерфилд – еще быстрее. Он скатился с кровати и приземлился на ноги – колени согнуты, глаза сияют, руки наготове.
– Ты – животное. – Она замахнулась подушкой, но задела лишь пустое пространство. Хэтерфилд успел уклониться. – Несносное. – Очередной взмах подушкой. – Самоуверенное. – Взмах подушкой. – Необузданное… – На этот раз она прижала его к стене, и некуда было бежать. – Животное!
Хэтерфилд выхватил у нее подушку одной рукой. Он поднял ее над головой и, улыбаясь, смотрел на девушку.
– Отдай!
– Ни за что. Это мой военный трофей.
Пытаясь вырвать подушку у него из рук, Стефани тянула изо всех сил.
Он не поддавался, и когда рванул ее на себя, девушка врезалась в его мощную грудь и сразу забыла о несчастной подушке.
– Хэтерфилд, я…
Тук-тук. Кто-то стучался в дверь.
Высокий женский голос просочился в комнату.
– Мистер Томас, у вас все в порядке?
Голос принадлежал леди Шарлотте.
Глаза Стефани округлились от страха. Хэтерфилд содрогнулся.
– У меня все хорошо, – крикнула Стефани.
– Я проснулась от страшного шума. Ваша комната, мистер Томас, находится прямо над моей спальней, вот я и забеспокоилась. – В ее голосе слышалось раздражение, смешанное с любопытством.
– Не стоит беспокоиться, ваша светлость, – сказала Стефани. – Просто я… просто здесь мышь бегает. Такая настырная и вредная мышь попалась.
– Да, бешеная мышь с раздутым самомнением, – прошептал Хэтерфилд.
– Что это было? – спросила леди Шарлотта. – Почему вы шепчете?
– Нет-нет, это не я. Это… это ветер. Я оставил окно открытым. Люблю ночную прохладу.
– На улице идет дождь, мистер Томас. Вы подхватите простуду.
И Хэтерфилд, и Стефани все еще цепко держались за подушку. Она стояла, прижимаясь к его груди, глядя на улыбающееся лицо, не в силах – о, грешница! – двинуться с места. Да ей и не хотелось. Его тело было таким теплым. Прекрасным, горячим и твердым.
И ей казалось, что с каждой секундой оно становится теплее и напряженнее.
– Да, вы правы. Простуда. Я сейчас же закрою окно и лягу в постель, – на одном дыхании выпалила Стефани.
Леди Шарлотта что-то недовольно фыркнула у самой двери.
– Хорошо. Так и сделайте. И, пожалуйста, не шумите больше. А если вы обнаружите еще одну мышь, ради всего святого, позовите слугу.
– Все, больше никакого шума, – сказала Стефани. – В случае чего позову слугу. Да, хорошо.
– Спокойной ночи, мистер Томас.
– Спокойной ночи, ваша светлость.
Послышалась легкая поступь леди Шарлотты по коридору. Наконец она удалилась.
Стефани облегченно вздохнула. Хэтерфилд опустил подушку и отдал ей.
– Никакого шума, – серьезно сказал он.
Стефани обхватила подушку руками. Она была прохладной и бесформенной. Какой контраст с жарким мускулистым телом Хэтерфилда!
Стефани нахмурилась.
– Итак, ты изучал…
– Что именно?
– Ты сказал, что изучал поведенческие особенности человека. Что ты этим хотел сказать?
Хэтерфилд пересек комнату и поднял свою шляпу, которая слетела во время борьбы и завалилась за узкую железную кровать Стефани.
– Я хотел сказать, – начал он, – что все это имеет самое непосредственное отношение к вашей непростой ситуации, ваше высочество. Но позвольте вас заверить, что отныне ваша жизнь вне опасности, ибо на меня возложена почетная миссия защищать вас.
Все это прозвучало слишком официально, даже высокопарно. Девушка нахмурилась.
– Думаю, вряд ли стоит так опасаться за мою жизнь. Я всего лишь младшая дочь. И не так важна. Важна Луиза, именно за ней охотятся эти анархисты.
Он обернулся.
– Что тебе известно об этом?
– Я не так глупа, Хэтерфилд. Я прислушиваюсь к тому, что говорят, и делаю выводы. Думаю, речь идет о террористической группе «Свободная кровь». Я права? Они вмешиваются в дела королевских престолов, и в последнее время довольно успешно. Они провоцируют политическую нестабильность, казня тиранов, как они их называют. Вероятно, таким способом расчищают путь для претворения в жизнь своих идей, какими бы они ни были. Складывается впечатление, что внутри группы нет согласия и четкого представления о новом правлении; их объединяет только одно – недовольство существующим правлением. От этого мало пользы, но именно так обстоят дела. И если ты действительно один из его агентов, то наверняка мой дядя уже ввел тебя в курс дела и посвятил во все подробности. Не удивлюсь, если он все спланировал заранее, подстроив наше знакомство. Мудрый, мудрый дядя.
