вздохнув, пригласил всех пройти в столовую, где вскоре атмосфера была куда более дружественная.
Михаил представил всем уже свою невесту Анастасию, с которой в ближайшие дни планируют обвенчаться. И три счастливые пары, будущие супруги, в семьях которых будет царить добро и любовь, в которые верили, ласкали взгляды успокоившихся за детей родителей.
Странным чувством теперь были они полны, желая, чтобы то счастье, к которому все стремятся, сбылось…
В счастливых мыслях о вернувшемся любимом Софья забрала из комнаты дворца свою шкатулку с украшениями и спешила уйти, чтобы с этих пор уже жить с любимым и никогда не расставаться. Она и не сразу заметила, что дверь в его бывшую спальню была открыта.
Доносившиеся оттуда голоса заставили её остановиться. С замиранием сердца она прислушалась, но быстро поняла, что там брат Алексея — Пётр — со своей супругой…
— Сколько же тебе дать на сборы? Давай быстрее? — игриво молвил Пётр, обнимая любимую, пока ещё одетую в ночное платье и пеньюар поверх.
— А что мне будет, если на это уйдёт много времени? — отозвалась она не менее игриво, на что супруг страстно прошептал:
— Я вновь не сдержусь, но уж после второго раза за утро, я буду не в состоянии уехать вовремя.
— Я тоже хочу домой, к нашим малышам, к нашему гнёздышку, — вздохнула любимая. — Но неужели ты не хочешь остаться на этот день? Я слышала, Алексей будет петь для всех, а особенно для Софьи.
— Мы с тобой сделали всё, чтобы им помочь. Пора бы и честь знать, как здесь говорят, хоть Алексей и пригласил гостить у них в имении… Но! — поднял он указательный палец вверх. — Мы останемся на сегодня, ты права. Ты, кстати, говорила с государыней?
— Да, она помнит нашу историю, что приятно, — улыбнулась любимая. — Я даже встретила подруг! Мило общались…
Отступив назад, Софья не захотела проходить мимо их комнаты. Счастливая, что вновь убедилась в том, что это Пётр был с супругой всегда, а не Алексей изменял, она на крыльях любви прибыла в детскую, где между двумя кроватками сидела Варвара…
— Спасибо, что дождалась, — прошептала Софья, взглянув на спящую дочь и на спящего в соседней люльке малыша.
— Они такие милые и спокойные, что я готова сидеть здесь ещё. Мы же не зря служим при дворе, а с детьми заниматься и вовсе отрадно, — улыбнулась Варвара и вдруг спросила, не скрывая томящуюся в ней тревогу. — Софи?… Ты прости за моего родственника? Мне так стыдно носить его фамилию теперь… Мамоновой уже не представляюсь, фамилией мужа только. Сразу вопросами осыпают.
— Вы настолько разные, что не видно родственной связи, — улыбнулась добродушно Софья. — А я… Вот дождусь развода, и под венец.
— Я искренне счастлива за вас с Алексеем. Теперь ещё и малыша усыновите, — шептала довольная Варвара. — Кстати, Мамонов сознался во всём, что совершил. Оказывается, действительно, убил брата и жену, лишь бы стать твоим мужем.
— Пришлось ему во всём признаться, — прошептала вошедшая государыня и сразу одарила выпрямившихся перед нею бывших фрейлин улыбкой. — Уж больно он пыток боялся, вот и выдал всё. Так что пусть на каторге дальше мучается.
— Матушка, Екатерина Алексеевна, — опустилась перед нею на колени Софья. — Благодарю Вас за всё-всё.
— Поднимись уж, — улыбалась та, приподняв её лицо за подбородок, и Софья поднялась. — Впереди теперь только всё лучшее, верно? Да и какого мужчину тебе судьба подарила! Не упускай больше!
— Да, — игриво хихикнула Варвара в поддержку. — Ему уже за тридцать, так всё самое прекрасное лишь начинается!
— Что? — с удивлением улыбнулась Софья, и государыня прошептала:
— Мужчины в двадцать лет занимаются любовью более страстно, однако в тридцать — гораздо лучше.
Еле сдерживаясь, чтобы дружно втроём не рассмеяться и не разбудить спящих малышей, они смотрели друг на дружку…
— Что ж, идём в зал? Уж не терпится вновь окунуться в волшебный мир песен твоего жениха, — позвала государыня Софью за собой.
— Оставь шкатулку здесь, а я постерегу и её, и деток, — обратила Варвара внимание на шкатулку в руках Софьи, и та поставила её на подоконник между кроватками:
— Не знаю, как благодарить тебя, Варенька, спасибо!
В скором времени Софья уже стояла в зале подле императрицы, устроившейся сидеть в приготовленном для неё кресле. Придворная знать, друзья — все собирались и рассаживались вокруг, чтобы насладиться очередным музыкальным днём, только любимого Софья пока не видела.
Сердце радостно билось в предвкушении снова почувствовать счастье, почувствовать себя бесконечно любимой…
— Ты ведь больше не боишься ничего? — улыбнулась ей государыня, надеясь, что так и есть, и Софья кивнула:
— Мне так хорошо никогда не было. Всё так стремительно, так красиво, возможно ли такое?
— Всё будет ещё лучше, поверь мне, — будто намекнула государыня и кивнула в сторону дверей.
Софья сразу оглянулась. Остановившийся на пороге любимый сразу одарил теплом улыбки. Они любовались друг другом так, словно не виделись давно, а когда Алексей подошёл и выполнил поклон перед государыней, молвил своей возлюбленной:
— Так долго шёл, не зная куда… Устал в пути, устал один, хочу к тебе, хочу навсегда…
— Я тоже, — прошептала в наслаждении им любимая.
Поцеловав ручку ей и довольной государыни, Алексей взял гитару, которую протянул подошедший Антон… Он последовал с друзьями к музыкальным инструментам, ожидавшим, как и гости вокруг, когда по залу вновь польются ласково тревожащие души мелодии…
Я так долго шёл, не знал, куда же мне идти.
Устал в пути, не зная, где тебя найти,
Но не сдавался, и надежды не терял,
Что вновь найду тебя, любовь не потеряв.
И вновь во сне и наяву с тобой.
Я обниму, я расскажу тебе о том,
Что вечно твой, здесь или далеко,
Что я пришёл, чтобы забрать теперь с собой.
Зря нас так пытались разлучить, но ведь судьба
Решила всё за всех, её не поменять.
И, упустив друг друга посреди толпы,
Мы всё равно дорогу нашу вновь нашли.
И вновь во сне и наяву с тобой.
Я обниму, я расскажу тебе о том,
Что вечно твой, здесь или далеко,
Что я пришёл, чтобы забрать теперь с собой.
Нет, не погубить любовь, она у нас сильна.
Забудь, молю, все те ненужные года:
Не изменить, что было, но они ушли,
А мы с тобой спасти любовь всё же смогли.
И вновь во сне и наяву с тобой.
Я обниму, я расскажу
