Шэрон раздраженно фыркнула и разгладила юбки, а Элмо вновь заметался по комнате.
— Ха! Совершенно идиотская идея! Как родственник мадам Говард, он покажется… слишком простого происхождения. Если это и не помешает Рози броситься ему на шею, высший свет никогда его не примет.
— Вы попали в самую точку. Что может лучше послужить нашей цели? Маркиза Эдерингтон связалась с неизвестно откуда взявшимся французиком! Какое смертельное оскорбление для высокомерного лорда Уайза! Мы снабдим Бонэра необходимой суммой, чтобы он смог произвести впечатление. Ему понадобится соответствующая одежда… экипаж, вероятно, верховая лошадь. Не должно быть никаких преград для их совместного появления в обществе.
— У меня нет таких денег! — воскликнула Шэрон, в ужасе от требуемой от нее суммы. — Кроме того, я не понимаю…
— Глупая гусыня, — Сьюэлл раздраженно перевел дух. — Месье Бонэр завоюет сердечко Розы. Она молода, неопытна и не имеет никакой возможности установить нежные отношения с маркизом, поскольку они редко видят друг друга. Кстати, вы уверены, что они действительно мало общаются после возвращения из Шенстона? — грозно спросил он.
— В последнее время не общаются. В этом я совершенно уверена! — прошипела Шэрон. — Его мать говорит, что они не спят вместе и почти не разговаривают. И даже вы должны были понять это, когда Роза отказалась ехать с ним в Ирландию. И потом, что мне делать с этим французом? Я должна была флиртовать с лордом Уайзом, что в настоящее время невозможно. Так что я ничего больше не могу для вас сделать и не буду.
— Неужели вы не понимаете? Именно вы познакомите Розу с Анри. И вы сделаете это быстро… и как подобает, или я заставлю вас пожалеть о том злосчастном дне, когда вы родились на свет. Просто представьте его. Дальше он будет играть свою роль. Но будьте осторожны! Лорд Филпотс вернулся в Лондон и рьяно опекает Розу. Я не хочу возбуждать его подозрений. Может, он и выглядит шутом, но не стоит его недооценивать.
Шэрон презрительно фыркнула. В душе она уже покончила со всей этой грязью и с этим выскочкой.
— Я в этом больше не участвую, — заявила она.
Ее спокойный отказ окончательно вывел Сьюэлла из себя.
— Вы, безмозглая дура! — проревел он, хватая ее за плечи и грубо встряхивая. — Черт побери, вы сделаете все, что я прикажу!
Шэрон оттолкнула его и вскочила.
— Нет! Я не считаю себя обязанной делать то, что вы прикажете. Мне не нравится, что вы меня обзываете, и я не позволю ни одному мужчине, особенно вам, прикасаться ко мне грязными руками. Кроме того, для меня здесь нет никакой выгоды. — Шэрон надулась, отвернулась от Сьюэлла и отошла, но тут же снова повернулась и пронзительно завизжала, безжалостно подчеркивая отсутствие у него титула: — Мистер Сьюэлл, убирайтесь вон! О Господи! Что вы делаете?
Элмо прибегнул к крайнему средству: вытащил из кармана пистолет и направил его прямо на нее. Он целился ей в сердце.
— Я думаю иначе. Снимайте лиф.
— Нет! — взвизгнула Шэрон, побелев от гнева и страха. Она отскочила от него, как будто расстояние могло ее спасти.
Но он приближался к ней… шаг за шагом. И вместо ответа прижал пистолет к ее лбу. Шэрон задрожала, почувствовав холодную сталь, и невольно скосила глаза на длинное тускло-серое дуло. Слезы страха потекли по ее щекам, она судорожно вздохнула.
— Нет, пожалуйста! — вскрикнула она, все еще пытаясь пятиться. — Зачем вы делаете это? Разве я до сих пор вам не помогала?
— Но даже с вашими куриными мозгами пора понять, что этого недостаточно. Я лишен дома. Я лишен титула. У меня нет денег. И все из-за этого мерзавца Эдерингтона. У него тысячи и тысячи фунтов, а мне нужны какие-то сотни. Но вы же не думаете, что он отдаст мне хоть самую малость? Отдаст Шенстон? Нет, черт побери! Но, клянусь Богом, я получу его! Повторяю, снимайте лиф, или я сорву его с вас.
Шэрон взглянула в блеклые безжалостные глаза и поняла, что он выполнит свою угрозу или сделает что-нибудь похуже. Повернувшись к нему спиной, она дрожащими пальцами затеребила застежки. Стянув лиф с плеч, она позволила ему упасть до талии.
— Что вы собираетесь делать со мной? — взмолилась она.
— И это тоже, — потребовал он, указывая пистолетом на ее сорочку. — Оголитесь передо мной. И повернитесь!
Сорочка последовала за лифом, и Шэрон скромно прикрыла руками обнаженную грудь. Медленно повернувшись, она униженно склонила голову. Никогда она не думала, что первым мужчиной, увидевшим ее обнаженное тело, будет вор и убийца.
Его холодный взгляд рыскал по ее телу.
— Ага, именно то, на что я надеялся. Родимое пятно! И очень характерные родинки, там и там, — дуло пистолета, холодное и смертоносное, коснулось каждой отметинки, заставив Шэрон вздрогнуть и отшатнуться. — Теперь слушайте меня и запоминайте. Вы выполните все мои приказы, или я раструблю всему свету, что вы были со мной в самых близких отношениях. Я смогу обрисовать каждую из этих особых примет, — его пистолет снова ткнулся в упомянутые пятнышки на нежной коже, — а ваша мать не посмеет отрицать их существование. Вас заклеймят как хеймаркетскую шлюху, каковой вы, собственно, и являетесь, насколько я знаю. Если моя история станет всеобщим достоянием, не видать вам титула как своих ушей. Теперь одевайтесь!
Шэрон стремительно отвернулась и натянула сорочку, пока он не передумал и не набросился на нее. Элмо Сьюэлл обошел дрожащую девушку, с отвращением оглядывая ее с ног до головы. Затем он покачал головой и, грубо расхохотавшись, ушел, хлопнув дверью. Лицо Шэрон горело от унижения и ярости. Она медленно застегнула лиф дрожащими заледеневшими пальцами.
— Будь ты проклята, Роза Лэм! Если бы ты осталась в своей жалкой портняжной лавке, я бы теперь была маркизой Эдерингтон, — прошептала она. Слезы бессилия катились из ее глаз. Она промокнула их носовым платком и торжественно поклялась, глядя в зеркало на свое отражение: — Клянусь, как только я покончу с тобой, Рози, то выйду замуж за первого же богатого человека, который сделает мне предложение. Затем, с помощью его денег, я сотру Элмо Сьюэлла с лица земли и сделаю это как можно мучительнее для него.
Опера уже началась, когда Роза вошла в свою ложу. Расправив юбки из тафты, она со вздохом опустилась в парчовое кресло. Довольная тем, что избавилась от шумной компании, обычно окружавшей ее в новой жизни, она надеялась обрести покой в звуках музыки. Милти, сопровождавший ее, казалось, чувствовал ее меланхолию и молча сел рядом. Ему было мучительно больно видеть ее печальное личико и неулыбающиеся розовые губки. Не будучи искушенным в запутанных сердечных делах, он тем не менее ясно видел то, к чему был слеп Джефри. Эта милая девочка безнадежно влюблена в мужа и чахнет от его пренебрежения. И, Милти был почти уверен, Джефри тоже влюблен в нее, только не хочет признавать это.
