Другой прибрежный торговец, выйдя в море из одного из девонских портов, был до смерти напуган встречей с флотилией из пятнадцати кораблей. Преследуемый по пятам, он высадился на берег в Корнуолле и, загоняя лошадей, прискакал в Плимут с этим известием.
Фрэнсис Дрейк, конечно, понимал, что означали эти демонстрации. В прошлом году он неожиданно напал на испанцев в Коруне и сжег их флот, таким образом отсрочив нападение короля Филиппа на Англию. Теперь Армада была оснащена заново, пополнена запасами провизии. Дрейк убедил лорд-адмирала перехватить инициативу, отплыть на юг и ударить по испанцам до того, как они достигнут берегов Англии. Однако в день отплытия из Коруны ветер круто переменился на южный. Англичане вышли в море без достаточного запаса провизии, и теперь, когда они и вовсе оказались на голодном пайке, им не оставалось ничего другого, как повернуть домой. При этом сохранялась опасность, что испанцы воспользуются южным ветром и доберутся до Англии быстрее их. О такой ужасной возможности было страшно даже подумать.
Однако все обошлось, и испанцы отплыли из Коруны только в тот день, когда английский флот вернулся в Плимут. Подгоняемые попутным ветром, они спустились на северо-запад к залитому солнцем Бискайскому заливу, вообще-то не славящемуся хорошей погодой. Вот и в этот раз небо потемнело и налетел шторм, длившийся несколько дней и задержавший продвижение испанцев. Только когда просветлело, Великая армада смогла продолжить свой путь на северо-запад, к берегам Англии. В субботу, 20 июля 1588 года, лорду Берли доложили, что испанцы прибыли.
Англия с чрезвычайным энтузиазмом откликнулась на призыв королевы о помощи. Городские власти Лондона запросили, сколько людей и кораблей было бы желательно выставить, и получили ответ, что от них ждут пять тысяч человек и пятнадцать судов. Через два дня лондонские ольдермены5 представили десять тысяч человек и тридцать кораблей.
Римско-католический кардинал Аллеи направил «Послание к дворянству и народу Англии», в котором призывал поддержать вторжение, ибо его целью является восстановление святой матери-церкви и избавление от безбожного и порочного исчадия ада Елизаветы Тюдор. Этот невероятный призыв раздался из кардинальских покоев во дворце св. Петра в Риме.
Английских католиков это послание не взволновало. Они были довольны своей жизнью и начинали даже процветать под властью дочери Генриха Тюдора. Будучи англичанами до кончиков ногтей, они не имели ни малейшего желания менять законнорожденную английскую королеву на какую-то испанскую инфанту, ибо Филипп Испанский заявил, что отдаст Англию одной из своих дочерей. Вся Англия смеялась над этим до упаду. С побережья приходили срочные и злые депеши. Когда праздник у Робина был в самом разгаре, английские моряки работали не покладая рук, чтобы вновь вывести свои корабли в море. Захваченные врасплох, расположенные на подветренной стороне берега и понимающие, что вражеский флот стоит у дверей, они работали всю ночь, чтобы на буксире вывести свои корабли в безопасное место.
Утром двадцатого июля при противном ветре англичане продолжали трудиться, прокладывая себе путь из южного Плимута в открытое море. К полудню пятьдесят четыре корабля в результате беспримерного подвига, основанного на большом мастерстве и безупречной дисциплине, оказались вблизи Эддистоун Роке. Испанцы, находившиеся в двадцати милях от них с наветренной стороны, не подозревали, что английский флот стоит прямо на их пути.
План операции для испанцев разработал сам король, и, что бы ни случилось, они должны были придерживаться его. Разве Бог не на их стороне? Англичанам же был дан приказ — победить! Как вести сражение, решали сами адмиралы. Елизавету Тюдор интересовали только успешные результаты их решений. Она знала: Бог помогает тем, кто сам помогает себе. Как она неоднократно говорила: «Есть один владыка — Иисус Христос. Все остальное — ерунда».
К вечеру на небе появилась подернутая дымкой луна, дьявольски просвечивавшая сквозь высокие, предвещавшие хорошую погоду облака. Армада стояла на якорях в тесном боевом порядке, в котором должна была оставаться до подхода герцога Пармского из Кале. В течение ночи вахтенные на палубах испанских кораблей иногда замечали во мгле проносившиеся мимо них туманные тени, двигавшиеся на запад в сторону корнуоллского берега. На рассвете удивленные испанцы обнаружили, что их обошли с флангов и противник в неизвестном количестве дрейфует в миле, или около того, с наветренной стороны. Теперь англичане оказались в лучшем положении для сражения.
Великая испанская армада — ее огромные корабли со множеством орудий, некоторые водоизмещением до тысячи тонн, с высоко вознесшимися мачтами и палубными надстройками, с яркими парусами, украшенными изображениями святых и великомучеников, с огромными корпусами, выкрашенными в устрашающе черный цвет, набитые солдатами и увешанные крюками, свисающими с нок-рей, — двинулась на защитников Англии. Английские корабли, изящные и маневренные, с белоснежными парусами, на которых был нанесен простой рисунок — крест св. Георгия, — спокойно дрейфовали. Их корпуса были , выкрашены в цвета королевы — зеленый и белый, левые борта ощетинились пушками.
Битва была жестокой и горячей, но к часу пополудни, когда она завершилась, ни одна из сторон не могла бы объявить себя победительницей. Испанцы готовились к близкому бою. Их новые пятидесятифунтовые железные ядра предназначались для разрушения такелажа противника. Англичане, однако, со своими более узкими кораблями имели большую маневренность, а отлично стрелявшие английские артиллеристы оказались более меткими на дальней дистанции. Английские корабли молниями носились взад и вперед перед Армадой, нападая, как маленькие собачонки, хватающие за пятки толстых неповоротливых овец. После нескольких часов сражения, поняв, что одержать решительную победу не удастся, обе стороны сочли за лучшее разойтись. Однако англичане не потеряли ни одного судна.
Армада продолжила свой тяжеловесный путь, величественно пересекая залитый летним солнцем залив Лим-Бей. С прибрежных холмов сквозь легкую дымку за продвижением могучего испанского флота наблюдали сотни зрителей. Между тем из маленьких прибрежных городков Дорсета отплыла целая флотилия маленьких суденышек, доставлявших на английские корабли свежее продовольствие и боеприпасы. К субботе двадцать седьмого июля Армада встала на якоря неподалеку от французского порта Кале. Отсюда испанский адмирал, герцог Медина-Седона, мог сноситься с герцогом Пармским, испанским генералом, командовавшим силами высадки. Тень Армады — английский флот — к этому времени соединилась со вновь подошедшими судами под командованием лорда Сеймура и ветерана многих кампаний сэра Уильяма Винтера.
