Настал час отвести ее наверх. Наконец-то! В тот момент, когда Йен собрался подхватить ее на руки и отнести в спальню, он вдруг заметил отметину у нее на шее.
Это была белесая полоска, почти невидимая. Шрам!
Он провел по нему пальцем.
— Откуда это у тебя?
Шилес вытянулась в струнку. Потом попыталась вырываться у него из рук, но он не отпустил.
— Так откуда?
— Пустяки, — ответила она. — Отпусти меня, я серьезно.
Он оттянул край платья, чтобы разглядеть как следует. Шрам тянулся вдоль спины и скрывался внизу.
Резко развернувшись лицом к нему, Шилес положила ему ладони на грудь и посмотрела из-под опущенных ресниц.
— Поцелуй меня.
Йен опустил глаза на ее пухлые, приоткрытые губы. Так и хотелось впиться в них. Но почему она с такой отчаянностью уводит его в другую сторону? Ее руки скользнули ему на плечи, она прижалась к нему, и стало невозможно ей сопротивляться.
Он провел большим пальцем по ее щеке.
— Что ты хочешь от меня скрыть?
Шилес поджала губы и прищурилась. Короткая игра в соблазнение закончилась. Стыдно признаться, но Йена распирало от любопытства.
Каждый раз, когда он целовал ее, все было отлично. Просто чудесно! И так до того момента, когда он начинал расстегивать на ней пуговицы или крючки. Ему вдруг пришло в голову, что он еще не видел ее с поднятыми на затылке волосами.
— Хочешь, сопротивляйся, хочешь — нет, — сказал он, — но мне нужно это увидеть.
У нее задрожали губы. Всевышние силы, что он такого сказал? Шилес никогда не плакала. Даже когда в шесть лет отец где-то забыл ее, и ей пришлось самой искать дорогу домой, она не проронила ни слезинки.
Йен поцеловал ее, а потом осторожно развернул к себе спиной.
— Не надо, — жалобно сказала Шилес, но он понял, что она сдалась.
Собственные пальцы казались ему огромными и неуклюжими, когда он расстегивал крючки на платье. Расстегнув до талии, стянул платье с ее плеч. Из-за длинной нижней рубашки ему было не видно, что она скрывает.
Ярость налетела на него как вихрь. В ушах застучала кровь. Руки затряслись. Он потянулся мимо нее и грохнул кулаком по столу.
— Я убью его! Клянусь, я убью его, кто бы это ни был.
Шилес тихо плакала. Его мутило от ярости. Он вдруг испугался, когда понял, что может ударить и ее.
— Кто это сделал? — спросил он. — Ты должна сказать мне.
— А ты как думаешь? — Она вытерла лицо рукой. — Отчим.
— Ох, Шил, почему ты ничего не сказала раньше? — Йену захотелось закинуть голову и завыть от бессилия. Она, похоже, была совсем еще ребенком, когда Мердок учинил такое. — Если бы я узнал, что он так распоясался, я придумал бы что-нибудь.
Но ему самому нужно было это понять. Он ведь был ее защитником, а все случилось у него под носом.
— Когда это произошло?
Йен сбавил тон, хотя это трудно было сделать. Он весь кипел. Однако сейчас не следовало пугать ее лишний раз.
Шилес прерывисто вздохнула.
— По большей части Мердок не обращал на меня внимания. Ты ведь знаешь, что он ждал, когда моя мать родит ему сына, чтобы унаследовать Нок.
У матери Шилес умерло несколько детей, еще не родившись. И Йену даже не хотелось думать о том, сколько выкидышей было у бедной женщины.
— Когда она умерла из-за последнего выкидыша, Мердок вбил себе в голову, что сможет заполучить мою землю, если выдаст меня за своего сына Ангуса. Он все время лез ко мне с этим. Тогда я сказала ему, что не пойду ни за кого из Маккиннонов, тем более за его гнусного сына. Он начал колотить меня, пытаясь добиться согласия силой.
Чтобы не разразиться бранью, Йен стиснул зубы. И продолжал держать их сцепленными, пока они не заныли. Несколько лет назад Ангус Маккиннон чуть было не стал причиной войны между кланами. Он изнасиловал женщину из Рэндалов — клана матери Йена. Дело удалось уладить огромными деньгами, но осадок остался. Все говорили, что у Ангуса склонность к насилию.
— Но ты знаешь, какая я упрямая. — Шилес грустно улыбнулась ему через плечо. — В конце концов, Мердок запер меня в спальне и послал за Ангусом.
— И это было в тот день, когда я нашел тебя? — спросил Йен, хотя заранее знал ответ на свой вопрос.
Она кивнула.
— Мердок ничего не знал про подземный ход.
«Господи, прости меня!» Все это время Йен обвинял Шилес в том, что его принудили жениться. Обвинял ее в том, что она устроила это специально, по глупости не понимая, чем все может обернуться. У него даже в мыслях не было, что она оказалась в серьезной передряге.
Шилес прикрыла лицо руками.
— Я знала, как только ты увидишь шрам, я снова разонравлюсь тебе, — сказала она прерывистым шепотом.
— О Господи! Шил, как ты можешь говорить такое? — Йен развернул ее лицом к себе и прижал к груди. — Пожалуйста, скажи, что не считаешь меня настолько подлым.
Йен крепко прижимал ее к себе, целуя в волосы, пока плач не прекратился. Потом взял ее на руки и направился к лестнице.
Иногда, чтобы успокоить, одних слов не достаточно.
Голова Шилес покоилась на груди Йена, пока он нес ее вверх по лестнице. Шилес уже сама не понимала, чего хочет, но в его объятиях ей становилось уютно, как в гнездышке. Тем более что чувство защищенности сейчас для нее было важнее всего.
Он внес ее в спальню и захлопнул за собой дверь. Опустив на ноги возле кровати, Йен стянул с нее платье через голову и оставил стоять в одной рубашке. Она была слишком занята своими переживаниями, чтобы смущаться. Одной рукой удерживая ее, Йен быстро откинул одеяла другой, а затем уложил Шилес в постель.
С нежностью, удивительной для такого огромного мужчины, он убрал волосы с ее лица. Этот жест напомнил ей его отца, как утром того дня, когда их нашли спящими в лесу. Пейтон опустился на колени рядом с ней и стал говорить что-то ласковое, держа в своих огромных руках ее ладошки.
Несмотря на внешность закаленного в сражениях воина, Йен остался тем же добрым, нежным мальчишкой, каким был когда-то. Он бережно взял ее лицо в ладони и наклонился над ней. Шилес глубоко вздохнула, когда он поцелуем коснулся ее губ.
— Не пугайся, — тихо попросил он. — Я сейчас лягу к тебе.
С пересохшим от волнения ртом Шилес наблюдала, как Йен отстегнул меч и положил его рядом с кроватью, чтобы тот был под рукой. Это превратилось в укоренившуюся привычку, но от нее стало спокойнее на душе. Никто не войдет в дверь, пока Йен находится здесь.
Шилес смотрела, как он снимает сапоги, за ними — носки, потом разматывает шотландку и кидает ее на пол. Теперь он стоял в одной рубашке, которая спускалась до бедер. Она посмотрела на его мускулистые ноги, которые совсем не походили на ноги того мальчишки, потом перевела взгляд на его лицо. Йен и в юности был хорош, но теперь вырос в такого красивого мужчину, что захватывало дух.
