Джульет пожала плечами:
— Я сопоставила эти два случая только сейчас. А мама… ты прекрасно знаешь, что она никогда не станет говорить о том, что считает безвкусным. Ей нравится делать вид, что родственники со стороны моего отца — полная противоположность Физерстоунам.
— Сесили, а что, если Джульет права? — сказала леди Энтуистл. — Вдруг по дороге домой твой отец с кем-то поссорился? Вы, наверное, знаете — его нашла я, но это было незадолго до нашего прибытия во Францию. Накануне вечером у него вполне могла быть назначена с кем-то встреча, и никто не узнал, что случилось, пока утром я не заглянула узнать, почему он не вышел по обыкновению на палубу.
— Это не обязательно была ссора, — сказала Сесили. — Вдруг мысль, что папа убил своего секретаря, легла на его душу таким тяжким грузом, что его мозг не выдержал?
Леди Энтуистл взяла ее за руку.
— Дорогая моя, ты не хуже меня знаешь, что у твоего отца трудный характер. Вспомни хотя бы, какой разразился скандал, когда я тайком увезла тебя из Херстон-Хауса, чтобы показать выставку этих ужасных мраморов в Британском музее. Сэр Майкл так вскипел от гнева, что, казалось, вот-вот испарится. Но я ни за что не поверю, что он причастен к смерти мистера Далтона.
Сесили печально покачала головой:
— Если дело касается папиной работы, он не стерпит, когда кто-то встает у него на пути. И когда Уилла вдруг стала мучить совесть из-за того, что они увозят из страны предметы старины, папе это не могло понравиться. Он потратил месяцы труда, чтобы найти эту конкретную гробницу. И если в ходе раскопок человек, которого папа считал верным соратником, открыто выступил против его принципов, это, конечно, привело его в ярость.
Сама Сесили склонялась к мысли, что исторические ценности должны оставаться в той стране, где они были найдены, однако понимала, какими соображениями руководствовался отец, увозя их в Англию. Если этого не сделать, они рано или поздно достанутся Франции или, еще того хуже, обычным охотникам за сокровищами. И тогда они будут навсегда потеряны для дальнейшего изучения, для археологии и истории.
— По правде говоря, я не могу понять, что отец мог дать хотя бы намек на согласие с намерениями Уилла. Не мог он спокойно отнестись к тому, что его собственные артефакты крадут у него из-под носа. Особенно сейчас, когда политическая ситуация в Египте такая нестабильная. Прошло всего несколько лет с тех пор, как французы ушли из этой страны.
— Да, твой отец на дух их не переносит, этих французов, — заметила леди Энтуистл, хмурясь. — И все-таки я не могу себе представить, что он даже во имя высоких целей способен причинить вред человеку, с которым работал в тесном контакте. Не верю я и в то, что он обрек его близких на ужас неизвестности.
Сесили согласно кивнула. Когда ее мать умерла, она была совсем малышкой, и это печальное событие почти забыла. Но она знала, что леди Херстон исчезла из поместья, и никто не мог ее найти. Ей, конечно, рассказали обо всем позже. В памяти всплывали отдельные фрагменты, но она не была уверена, что это не плод ее воображения, — например, как отец умолял, если она знает, куда ушла мама, рассказать ему все. Девочка отчаянно пыталась сделать хоть что-то, что его утешит в горе и снова сделает счастливым. Но смогла вспомнить лишь, как мама посадила ее в большой сундук в спальне и велела ждать, сказав, что это такая игра и папа скоро ее найдет. Сесили ждала и ждала, ей становилось все страшнее, но в конце концов папа пришел. А леди Херстон нашли через неделю — тело обнаружили на вересковых пустошах, окружавших их имение в Йоркшире.
Став взрослой, Сесили пришла к выводу, что это событие в немалой степени повлияло на ее жизнь. Она до сих пор боялась замкнутого пространства — доходило до того, что она была вынуждена уходить из комнаты, если ей вдруг начинало казаться, что стены слишком близко.
— Полагаю, вы правы, Недди, — произнесла она наконец. — Но если папа не виноват в исчезновении мистера Далтона, тогда что с ним случилось? От решения Уильяма передать артефакты Египту больше всех терял папа.
И теперь он потерял речь, и я не могу не задаться вопросом, а что если тот, кто повинен в исчезновении Уилла, каким-то образом спровоцировал у папы апоплексический удар?
— Да, это звучит логично, — согласилась Джульет. — Особенно если тот, из-за кого случился удар, боялся, что лорд Херстон расскажет, что на самом деле произошло с Уиллом.
— Да, головоломка. — Сесили со вздохом откинулась на спинку кресла. Как жаль, что я не могу сделать больше!
Леди Энтуистл похлопала ее по руке.
— Дорогая, никто на твоем месте не смог бы сделать больше. Ты пытаешься разыскать дневники отца, для чего объединила свои усилия с его светлостью Уинтерсоном. — Леди Энтуистл посмотрела на крестницу понимающим взглядом. Слишком понимающим, отчего Сесили почувствовала себя неуютно. — Хотелось бы узнать подробнее про этого герцога Уинтерсона. По-моему, он довольно красив. И к тому же герой войны. Должно быть, для тебя немалое испытание — проводить с ним так много времени.
— Да, Сесили, — Мэдлин посмотрела на кузину невинным взглядом, — мы тоже с удовольствием послушаем.
Едва сдержавшись, чтобы не застонать, Сесили ткнула кузину локтем в бок. При всем пренебрежении к условностям леди Энтуистл отличалась неудобной склонностью везде видеть возможность романтических отношений для дочери лучшей подруги. Однажды она объяснила это Сесили так: «Поскольку у меня нет своих детей, а хочется иметь внуков, я должна рассчитывать на тебя. А поскольку знаю, что, вопреки распространенному мнению, под внешностью Синего Чулка скрывается совершенно нормальная молодая леди, я должна молиться, чтобы ты вышла замуж, и лучше рано, чем поздно».
Сесили попыталась разубедить леди Недди, рассказав, что Уинтерсон просто поможет ей выбрать подходящего поклонника среди членов Египетского клуба. Леди Энтуистл отнеслась к этому плану безо всякого воодушевления.
— Ах, дорогая, ты ведь выберешь самого скучнейшего из всех и позволишь ему прикасаться к тебе в лучшем случае раз в три месяца.
Сесили покраснела:
— Но это не сильно отличается от вашего поведения, когда вы вышли замуж за лорда Энтуистла. Я придумала этот план, поскольку замужество обеспечит мне независимость от кузена Руфуса, если с папой случится самое худшее.
— Я понимаю. — Леди Энтуистл покачала головой. — Но мне горько сознавать, что ты готова обречь себя на столь унылую жизнь. Поверь мне, я знаю, каким безрадостным может быть подобное супружество. Мне жаль, что в то время рядом не было никого, кто отговорил бы меня от такого шага. — Она взяла Сесили за руку. — Если глупый мальчишка Лоуренс разбил твое сердце, это еще не повод лишать себя всего, что может дать настоящий брак, союз умов и — я не побоюсь это сказать — тел.
